— Для чего?

— Чтобы облегчить ручной труд.

— Да? И что потом? Люди 19-ого, 20-ого, 21-ого веков стали работать меньше? Что-то такого не припомню. Великие депрессии, безработица, снижение демографии, лишение пенсий. Работали все — дети, женщины, старики. Ну, что, помогли машины? Нет, это звучит как слабая отговорка. Звучит, как ложь машин.

Ситалл разглядывала светильники-прожекторы под навесом фуд-корта. Доран все еще ждал счета, но хозяин, кажется, забыл о нем.

— Машина и создала нас когда-то, после экспериментов над приматами.

— Это бред.

— Почему?

— Просто бред и всё.

— Аргументируй обоснованно, верхний.

Доран уже закипал. Кулаки сжаты, дыхание прерывистое. “Будь спокоен, — твердил он себе. — Ты же видел уровень жизни в Джикэй… Нечего их слушать и тем более что-то доказывать. Ты выше этого”.

— Не можешь, верно? Потому что всё ведет к одному выводу. Машина — Бог. Она нянчиться с нами, запирая в манеже, подсовывая сказки с удобным для неё сюжетом, делая нам уступки и выполняя наши капризы, лишь бы мы не ревели. Когда ты поймешь это, то уже не будешь прежним.

— Хорошая байка, — процедил Доран.

Телефон зажужжал в кармане. В рабочем чате приложения “Хараначчи” появилось новое сообщение.

“Жду вас сейчас же”, — требовала Мичира. К сообщению была прикреплена геолокация. Доран совсем не удивился тому, что это был 83-й этаж. Именно там сошла Даби. И наверное ждет их сейчас там, уже с грузом.

“Вот и отдохнул. Теперь буду несколько часов в небе…” — с радостью подумал он.

— Я должен идти, — Доран слез со стула. — Вы дадите мне счет?

Хозяин и вправду забыл о нем. Потому что только сейчас он встрепенулся и начал искать платежный терминал.

— Уходишь? Уже? — Ситалл подняла голову. — Сделаем фотку на память?

— Нет.

— Но я же попросила разрешения!

Наверное, нужно поощрить ее за это. Доран все-таки позволил сделать снимок с ним. Ситалл осталась довольной. Расплатившись, Доран направился к выходу.

— Когда ты вернешься, я уже буду тут всем заправлять! — она махнула кулаком. — Так что тебе лучше запомнить меня, клубничка!

— Тогда удачи.

— И вам того же, — отозвался Бирюк. Он уже выглядел не таким угрюмым, как вначале. Как будто снял стресс.

— Классно вышло! — Ситалл что-то показывала ему на телефоне. — Блин, надо было встать рабочей стороной…

Доран вышел из кафе. За углом он нашел аффи-румы — небольшие кабинки с оборудованием для просмотра аффи. С Ханаем и Эргисом они вернулись к лифту и поднялись наверх.

— Что смотрели? — спросил Доран.

— Симулятор выживания в лесу, — ответил Ханай. Он все еще был слегка заторможенным, так бывает после реалистичных аффи. — Бегали по болоту в дождливые сумерки.

— А потом появился знаешь кто? — Эргис расхохотался. — Тиранозавр!

— Что?

Ханай с досадой отмахнулся.

— Странное аффи. И сделано плохо. Воспроизведение постоянно лагало и пиксели слетали. По задумке надо было в панике бежать от ти-рекса, но в итоге мы просто хохотали.

— И умерли! — Эргис вытирал слезы от смеха. — Нас съел ти-рекс! Ти-рекс!

Смех тоже был побочным действием от аффи. Насколько Доран помнил, это что-то вроде защитного механизма психики.

— А ты что делал? Обжирался и все?

— С местными общался. Точнее, они со мной.

Ханай понимающе закивал.

— У них бывают интересные байки.

— Скорее абсурдные какие-то. Хотя, это же Джикэй, — Доран наконец понял, почему ему так говорили. — Местные называют нас “верхними”.

Эргис к этому времени успокоился и выдохнул.

— А еще куклами, — сказал он уже более сдержанным тоном. — Мол, нами управляет МЭИ.

— О-о, это их любимая байка! — согласился Ханай. — Им просто удобно так считать.

Доран в который раз мысленно обрадовался, что он вернулся в нормальное общество, где люди думают рационально. Ведь жизнь в Юхэ это результат их развития и менталитета. И никакой магии или зловещей машины. Люди станций никогда не стремились к идеалу, а только к оптимальной продуктивности без выживания. Поразмыслив об этом, Доран спросил:

— А какие у вас 10 % случая? Ну, они ведь нужны, чтобы не была вырождения и деградации. У каждого эти 10 % проявляются по своему.

Парни переглянулись. Потом Ханай признался:

— У меня дислексия. Мне сложно читать. Вот они какие, мои “десять процентов случая”.

— А как тогда ты летаешь?

— У меня в костюме аудиогенерит. Я слышу все показания, пока вы видите их на визоре.

— И тебе не сложно?

— Наоборот. Иногда, когда я лечу, то отключаю все показания на визоре. И могу просто смотреть в небо, где нет букв и символов. Так я чувствую себя комфортно… А у вас как проявились “десять процентов”?

— У меня аллергия на полынь. В остальном я такой же, как и все, — Эргис глянул на Дорана. Тот развел руками.

— А я и понятия не имею.

— Повезло, — пожал плечами Ханай.

— Надо же, у кого-то дислексия, а у кого-то высокий интеллект, — усмехнулся Ханай. — Я про Даби-Дэл. Это как в лотерее, непонятно, что вытянешь!

Да, особенности строения мозга тоже входили в 10 % случая. Это не какая-то мутация, просто предрасположенность. После первых пяти лет жизни, детей распределяли по классам в зависимости от их способностей. Дорана отправили в физический класс, поэтому он никогда особо не общался с ребятами, которые ушли в программный или научный.

— Даби говорила, что она из физического.

Когда Доран сказал это, парни ему не поверили.

— С ее-то интеллектом! — задумался Ханай. — Как проходило распределение? Она могла бы быть полезнее в Центре аналитики. Почему бы ей не пойти туда?

— Сам у нее и спроси. Думаю, как и всем умным людям, ей скучно в системе, — сказал Эргис. — Хочется ее расшатать… ну, чтобы посмотреть что получится. Согласен?

— Это скорее описание психопата, чем интеллектуала.

— Одно другому не мешает.

“Интересно, какие тогда у меня “десять процентов случая”? — размышлял Доран. — Должна же быть особенность, что делает меня мной?”

Мичира стояла посреди коридора, готовая к вылету. Когда Доран шел к ней, то с увлечением озирался по сторонам. Коридор был полностью стеклянным и соединял собой две башни. За спиной девушки возвышалась безголовая статуя, разрисованная граффити. А глайдеры свободно летали, обходя стеклянный коридор. Это напоминало океанариум, только вместо рыбок — глайдеры, а вместо водной толщи — небо.

Доран помахал инженерке, но замер, увидев её лицо. У Мичиры было такое выражение, которое могло значить только одно, — что-то произошло.

И судя по тому, что она была одна, беда приключилась с Даби.

— Что-то не так? — Ханай подошел к ней.

— Мы выходим, — бросила Мичира. — Проверьте исправность комбинезонов и оружия.

— Оружия? — выпрямился Доран. — Нам дали разрешение?

— Джикэй — территория, свободная от бюро-машины. В определенных случаях нас, как жителей Юхэ, оправдают.

“В каких это случаях?” — Дорану это не понравилось.

Но когда он в последний раз требовал объяснений, его заставили зубрить Кодекс и сдавать нудный экзамен. Так что без всяких вопросов он вытащил из задней части вингпека пистолет на тросе. Проверил магазин, предохранитель. Выдвинул из красных наручей клинки, включил генератор. Клинок тихо зажужжал, словно проснувшаяся оса, а силуэт лезвия размылся. Доран убрал оружие обратно. Всё работало как надо.

— Нужно будет стрелять? — спросил Эргис.

— Надевайте шлемы, — велела Мичира.

Больше никто ничего не спрашивал. Парни, натянув шлемы, следовали за ней молча. Доран думал, что они дойдут до соседней башни, но вместо этого Мичира и вылетела в круглый проем в потолке коридора, который он не заметил раньше. Так вот оно что!

“Суть коридора не в том, чтобы соединять башни? — Доран включил вингпек и вылетел следом. — Может, он нужен, чтобы разгружать лифты?”

Он набрал высоту, не теряя из виду Мичиру. Безголовая статуя показалась ему еще более нереалистичной, когда он к ней приблизился. Звезда в ее руках потеряла свои острые лучи в ходе времени. Судя по тому, что она была выполнена не из камня, а из материала, похожего на молочное оргстекло, Доран догадался, что звезда еще и должна была светить. Наверное, раньше это было великолепное зрелище.