М о в л я м. Иди и ты за ними! (Стреляет в Джерен, та падает замертво.)

Вбегает  Г ю л я л е к, в ужасе застывает. Затем, опомнившись, набрасывается на брата, царапает ему лицо.

Г ю л я л е к. Подлый убийца!.. Негодяй!.. Убийца!.. Убийца!.. Эй, люди! Сюда!.. На помощь!.. Накажите убийцу! Накажите преступника!.. Сюда, скорее!..

М о в л я м (вырывается). Отпусти!

Слышны приближающиеся голоса людей, топот ног.

Г ю л я л е к. Скорее!.. На помощь! Я держу его!.. Люди!..

М о в л я м. Так подыхай и ты! (Стреляет в Гюлялек, убегает.)

Появляется  О г у л ь н и я з. Опускается на землю рядом с телами Гюлялек и Мереда, причитает, плачет.

О г у л ь н и я з. О, горе мне!.. О, горе мне!.. Меред-джан!.. Гюлялек!.. Дети мои!.. О, горе мне!.. Будь проклят ваш убийца!.. Будь проклят дом вашего отца, который допустил вашу гибель!.. Да обрушится на тебя твой дом, Конурджа!.. Да подавятся твои гости мясом твоих овец в день твоих поминок!.. Чтоб ты сдох, проклятый, где-нибудь под забором, как бездомный пес!..

Затемнение. Звучит траурная музыка. Ее сменяет революционная песня.

Вспыхивает свет. На сцену выбегают  ч а б а н ы  во главе с  К о в ш у т о м. В их руках винтовки.

На заднем плане четыре могильных холмика. Ковшут приближается к ним. Стоит, поникнув.

К о в ш у т. Простите меня, родные! Я спешил к вам, летел к вам птицей и… опоздал. Прости меня, Джерен, сестренка!

Голос Джерен: «Не кори себя, брат! Ты выполнил свой долг! Ты ни в чем не виноват!»

Царица души моей, Гюлялек! Прости! Прости меня! Прости!

Голос Гюлялек: «Мой Ковшут! Я любила тебя. Я мечтала, что у нас будут дети — стройные, красивые, ловкие, как ты! Но ведь не все мечты сбываются».

Увы, не все!

Голос Гюлялек: «Не кори себя, милый! Ты выполнил свой долг! Ты победил!»

Гюлялек, я люблю тебя! Я буду любить тебя, пока жив!

Голос Гюлялек: «Люблю! Люблю!»

И ты, братишка Ахмед, прости за опоздание! Ты так мечтал о новой, счастливой жизни!

Голос Ахмеда: «Я погиб как мужчина, как солдат, как боец! Не кори себя, Ковшут, дружище!»

Меред, брат мой, прости! Я опоздал!

Голос Мереда: «Выше голову, боец Ковшут! Наше дело победило! Это значит — никто из нас не опоздал выполнить свой долг! И мы, ушедшие, вечно с вами — в ваших делах! Ваши — в этой земле! Берегите ее!»

Х е к и м о в — директор обувной фабрики.

Г о ш л ы е в — заместитель директора.

М е р д ж е н — начальник ОТК.

Ш и х н а з а р о в — начальник цеха.

К у р б а н о в — начальник цеха.

О р а з — начальник цеха.

А й н а — заместитель начальника ОТК.

Х а д ж и - а г а — мастер.

А й г ю л ь — секретарша.

У б о р щ и ц а.

Действие происходит в наши дни.

Открывается занавес. Интерьер кабинета директора обувной фабрики. Одна из стен представляет собой витрину, на полках которой расставлена красивая, модная обувь.

В кабинет входит  Х е к и м о в. Первым делом он подходит к витрине и любовно оглядывает ее. Сдувает пыль с образцов. Заметив какой-то непорядок, качает головой, расставляет обувь так, как было прежде. Затем подходит к столу, поднимает трубки телефонных аппаратов, проверяет, все ли работают.

Включает селектор.

Х е к и м о в. Айгюль, в чем дело? Белый аппарат мертв.

Голос Айгюль: «Да, Нурлы Хекимович, не работает. Был мастер, сказал: дело в трубке. Сегодня заменят. Работает черный аппарат. Тоже городской».

Хорошо, Айгюль-джан. Рад был увидеть тебя сегодня.

Голос Айгюль, кокетливо: «Взаимно».

Хекимов выключает селектор, включает телевизионную установку.

В этот момент раздается долгий телефонный звонок. Хекимов поднимает трубку черного аппарата.

Да… Междугородная?.. Слушаю… Здравствуйте, здравствуйте… Разумеется, я в курсе дела… Что?.. Да, мне уже сказали. Поэтому я и вышел на работу раньше времени. Пришлось прервать отдых… Оставил жену одну в санатории… Хорошо, хорошо… Логично… Да, да, мы помним. Не беспокойтесь. Раз мы дали слово, не подведем… Здесь ваш представитель, в Ашхабаде?.. Тем лучше!.. Понимаю, понимаю… Все очень логично! Как говорится, уговор дороже денег!.. Да, да, так и можете передать: товар будет отправлен в срок. Завтра отправим. Слово — закон! Всего доброго! (Кладет трубку на телефонный аппарат. Говорит в экран телеустановки.) Гошлыев! Гош-лы-ев!

На телеэкране появляется лицо  Г о ш л ы е в а.

Г о ш л ы е в. Слушаю вас, Нурлы Хекимович. Здравствуйте, здравствуйте! С приездом, шеф! Ох, вижу, глупость я спорол! Знай мы, что вы свернете свой отпуск, мы бы не спешили с телеграммой, дали бы ее дней через пять.

Х е к и м о в. Ладно, Гошлыев, как говорится, после драки кулаками не машут. Хотя обидно немного: вторую серию «Графа Монте-Кристо» не успел посмотреть. Первую посмотрели с женой, а вторую — нет. Хорошо, скажи-ка мне, Гошлыев, почему вы тянете, почему до сих пор не отправили обувь заказчикам, согласно договору?

Г о ш л ы е в. Это в Сибирь?

Х е к и м о в. Да, да, в Сибирь. На стройку.

Г о ш л ы е в. А вам еще ничего не сказали?

Х е к и м о в. Нет.

Г о ш л ы е в. Странно. Я думал…

Х е к и м о в (строго). «Думал, думал». Индюк тоже думал, да в суп попал. Срочно уточни, сколько готовой продукции лежит у нас на складе. Когда уточнишь, принесешь мне данные. (Выключает телеустановку.)

Входит  Ш и х н а з а р о в. Чувствуется, он чем-то удручен.

Х е к и м о в (благодушно). Входи, Шихназаров, входи. Привет, футболист!

Ш и х н а з а р о в. Здравствуйте, Нурлы Хекимович! Добро пожаловать, Нурлы Хекимович! Салам, как говорится, алейкум! Вы приехали как нельзя кстати, Нурлы Хекимович… Мы здесь без вас…

Х е к и м о в (перебивает, хмурится). Ну, что тут у вас стряслось без меня? Рассказывай. Только чтобы логично было. Ясно?

Ш и х н а з а р о в. Ясно. Хорошо, что вы приехали, Нурлы Хекимович! Если бы вы задержались еще на несколько дней, наши дела совсем были бы плохи. А теперь, я думаю, мы как-нибудь выкарабкаемся.

Х е к и м о в (усмехается). Логично. Однако не ходи вокруг да около! Говори, что случилось. Ну!

Ш и х н а з а р о в. Хорошо, слушайте, Нурлы Хекимович. Как только вы уехали, в мой цех и цех Курбанова дали остатки отвратительной кожи. Работа в обоих цехах, разумеется, остановилась. Такая кожа подошла бы разве что для ремней, которыми раньше в аулах подвешивали к потолку детские люльки. Ни на что иное она больше не годится. А ведь вы знаете, Нурлы Хекимович, на продукции моего цеха, как правило, стоит Знак качества. Конечно, я имею в виду мячи, точнее — покрышки для мячей. Словом, вот уже три дня мы простаиваем, бездельничаем.