Х е к и м о в. Кто распорядился? Кто дал команду остановить цех?

Ш и х н а з а р о в. Мерджен Мурадовна.

Х е к и м о в. Безобразие!

Ш и х н а з а р о в. Согласен с вами, Нурлы Хекимович.

Х е к и м о в. Покажи мне ее приказ!

Ш и х н а з а р о в. Официального приказа, Нурлы Хекимович, то есть приказа на бумаге, не было, но…

Х е к и м о в. Что — но? Что — но?

Ш и х н а з а р о в. Я был вынужден это сделать, Нурлы Хекимович. Она настояла.

Х е к и м о в. Где была твоя голова? Как ты мог остановить цех без официального приказа? Ты знаешь, кто ты? Ты — преступник. Тебя надо отдать под суд. И Курбанова тоже.

Ш и х н а з а р о в. Но, с другой стороны, Нурлы Хекимович… Не могу же я из отходов кожи выпускать продукцию со Знаком качества. Совесть моя не позволяет производить бракованные мячи, вернее — покрышки. Ведь у нас уже был разговор об этом, Нурлы Хекимович, до вашего отъезда. Словом, вот он — я, делайте со мной что хотите…

Х е к и м о в. Брось ты эти восточные фокусы, Шихназаров! Не в средние века живем. Я спрашиваю, как ты посмел остановить работу в цехе? Отвечай обстоятельно, когда тебя спрашивают! Меня интересуют детали.

Ш и х н а з а р о в. Ну, остановить-то мы работу не совсем остановили, Нурлы Хекимович, кое-что мы все-таки делали, но, мне кажется, было бы гораздо лучше, если бы мы остановили ее вовсе, Нурлы Хекимович.

Х е к и м о в (насмешливо). Я вижу, Мерджен положила тебя на лопатки. Тебя — джигита! А, Шихназаров, положила?

Ш и х н а з а р о в. Нурлы Хекимович, вы у нас на фабрике не найдете ни одного руководящего работника, который бы морально не пострадал от нее, от этой Мерджен Мурадовны. Я работы не боюсь, Нурлы Хекимович, вы знаете, но мне нужен хороший материал. Ведь мячи! Они идут со Знаком качества! Дайте мне хорошую кожу — и тогда спрашивайте с меня мячи, спрашивайте с меня план, тогда говорите мне о повышенных обязательствах, которые я брал на себя! Тогда требуйте, Нурлы Хекимович!

Х е к и м о в. Будет тебе, будет хороший материал! Иди, передай Гошлыеву, пусть даст в твой цех качественную кожу. У него есть в заначке. Но смотри!.. Чтобы вся твоя продукция шла со Знаком качества на все сто процентов!

Ш и х н а з а р о в. Договорились, Нурлы Хекимович! Если дадите хорошую кожу, я вам, Нурлы Хекимович, дам продукцию даже с двумя Знаками качества.

Х е к и м о в. Вот это мужской разговор! Но одно запомни хорошенько, Шихназаров: премия рабочих, переходящее Красное знамя зависят также и от твоих этих (делает ногой характерное для футболиста движение)… мячей.

Ш и х н а з а р о в. Покрышек, Нурлы Хекимович.

Х е к и м о в. Да, покрышек. Иди действуй.

Ш и х н а з а р о в. Понимаю, Нурлы Хекимович. Все будет в ажуре. (Выходит.)

Х е к и м о в (вслед ему). Ну вот, доверься этим джигитам, этим конникам на ветрокрылых ахалтекинцах! Стоило мне отлучиться на несколько дней, как дело застопорилось. Впрочем… вполне логично.

Входит  у б о р щ и ц а.

У б о р щ и ц а. С приездом, директор-ага! Я и не знала, что вы вернулись. Мне говорили, вы приедете после праздника, после Нового года. Хотела прибрать в вашем кабинете.

Х е к и м о в. Была бы наша воля, милая, думаешь, мы сидели бы вот так здесь, в душных кабинетах, словно птицы в клетках? Скакали бы по прериям, то есть по Каракумам, а на груди — «томпсоны», как минимум — «калашниковы». Ведь логично, а?

У б о р щ и ц а. Да, я думаю, должна быть причина, большая, как верблюд, если вы так быстро вернулись из санатория, директор-ага. А кабинет ваш всегда должен быть чистым и прибранным. Об этом мне ежедневно твердила Мерджен. В ваше отсутствие, стоило мне разок не прийти убрать, как она сделала мне выговор.

Х е к и м о в (весело). Логично, логично! Я вижу, Мерджен никому из вас не давала здесь спуску. Молодец Мерджен!

У б о р щ и ц а. Да, Мерджен — молодец, тьфу, тьфу, не сглазить бы! В работе любого мужчину заткнет за пояс. Светлая голова. (После паузы, со вздохом, многозначительно.) Дай бог ей хорошего жениха!

Х е к и м о в (внезапно хмурится). Дай бог, дай бог… Может, вы потом сделаете уборку, когда я уйду? А, милая? Приходите в обеденный перерыв.

У б о р щ и ц а. И так можно, директор-ага… Только вот здесь немного подмету. (Машет веником.) А полностью я сделаю уборку, когда вы уйдете домой… (Выходит.)

Х е к и м о в (недовольно качает головой). Да, чувствую, тут без меня натворили дел! И людей распустили. (Протягивает руку к селектору.)

В кабинет входит  Г о ш л ы е в.

Г о ш л ы е в. Разрешите, шеф?

Х е к и м о в. А, Гошлыев?! Входи. Ну, так как у тебя дела? Волк или лиса, как говорят у нас в Туркмении? Со щитом или на щите?

Г о ш л ы е в. Трудно сейчас сказать, Нурлы Хекимович, как у меня дела. Не знаю я, ей-богу…

Х е к и м о в (смеется). Если не знаешь, подойди к зеркалу, посмотри на себя. Ты похож на курицу, выскочившую из-под машины и слегка помятую. Разве это не ответ на мой вопрос? Хорошо, докладывай, как у нас дела на фабрике?

Г о ш л ы е в (ставит на стол толстый портфель, достает из него пачку бумаг, перебирает их; наконец находит то, что нужно; кладет перед Хекимовым два документа). Вот они, шеф, — наши дела! (После паузы.) Как отдохнули, шеф? Хорошо, надеюсь?.. Ну, теперь можно и поздороваться! (Протягивает Хекимову руку; тот нехотя пожимает ее.)

Х е к и м о в. Отдыхать — не работать. Логично? Для отдыха много ума не надо… Как же ты оставил в таком трудном положении цех Шихназарова, вообще фабрику и укатил в Теджен? Горит наш план! Почему не обеспечил цеха хорошим материалом?

Г о ш л ы е в (садится). Это вы меня об этом спрашиваете, Нурлы Хекимович? При чем здесь я, шеф?

Х е к и м о в. Как — при чем? Ведь ты заместитель директора. Мой заместитель. Логично?

Г о ш л ы е в. Если я в чем-то и виноват, дорогой Нурлы Хекимович, так только в одном, что отношусь к своей работе крайне добросовестно и выполняю своевременно все данные мне поручения… А в Теджен я ездил… вы сами знаете зачем.

Х е к и м о в. Теджен Тедженом… Но ведь кто-то должен выполнять и взятые обязательства!

Г о ш л ы е в. Какие такие обязательства, шеф?

Х е к и м о в. Кто заключил договор о поставке обуви ударной стройке? А договор — прежде всего сроки. Логика!

Г о ш л ы е в. Договор-то мы заключали, но ведь…

Х е к и м о в. Не притворяйся, Гошлыев. Ты все прекрасно понимаешь. Договор, обязательства — это не пустые слова, нацарапанные на бумаге. Это закон! Закон для всех без исключения. К тому же договор был подписан в присутствии огромной аудитории. Ты забыл?

Г о ш л ы е в. Договор в присутствии огромной аудитории подписывали вы, Нурлы Хекимович. И выступали там с высокой трибуны вы. Когда надо трудиться день и ночь до седьмого пота — снабжать, реализовывать, Гошлыеву говорят: вперед! А вот когда приходит время делить трудовую славу и награды, никто о нем не вспоминает, его место сзади, в самом хвосте.

Х е к и м о в. Опять ты завел старую пластинку. Просто уму непостижимо, как вы без меня могли докатиться до такого позора? Впрочем… это логично.

Г о ш л ы е в. Дорогой Нурлы Хекимович, умоляю вас, когда вы в следующий раз пойдете в отпуск, забирайте с собой и фабрику. Или уж, на худой конец, возьмите с собой и меня, шеф. Чтобы глаза мои не видели всех этих дел! Просто сердце кровью обливается. Кош-мар!

Х е к и м о в. Гошлыев, не ходи вокруг да около! Говори прямо. В чем дело?

Г о ш л ы е в. Не в чем, а в ком, шеф! Мерджен…

Х е к и м о в. Опять Мерджен!.. Да что все значит? Все в один голос: Мерджен, Мерджен!

Г о ш л ы е в. Да, Мерджен. После вашего отъезда, шеф, дня не проходило без скандала. А потом я уехал в Теджен.