Х е к и м о в. Удивительно! Мерджен не похожа на скандалистку. Просто не верится.
Г о ш л ы е в. Раньше и я был того же мнения, шеф. Но стоило ей оказаться здесь, в этом кабинете, за директора, то есть за вас, шеф, — и все… Ее как подменили. Устроила на фабрике настоящий погром!
Х е к и м о в. Но как ты мог допустить? Повременил бы с поездкой в Теджен. И вообще… как вы, джигиты, позволили женщине устроить на вашей фабрике погром? Как вы теперь смеете смотреть мне в лицо? По вашей вине возникла опасность срыва плана.
Г о ш л ы е в. Если вы, шеф, сейчас же не поставите эту особу на свое место, нам еще не раз придется краснеть. Учтите это.
Х е к и м о в. Ты это серьезно говоришь?
Г о ш л ы е в. Вы видели когда-нибудь, чтобы у Гошлыева слова расходились с делом? Я готов поклясться чем угодно… Шеф, срочно нужен ваш приказ, а не то…
Х е к и м о в. Да-а… Я вижу, вы и в самом деле наворочали здесь дел. (Нажимает кнопку звонка.)
Входит А й г ю л ь. В руке ее блокнот.
А й г ю л ь. Да, Нурлы Хекимович!
Х е к и м о в. Айгюль, милочка, подготовь приказ. Пиши! (Диктует.) «Вернувшись из отпуска, я приступил к исполнению своих обязанностей. С этого дня Мерджен Мурадова возвращается к своей непосредственной работе — в ОТК. Точка. Хекимов. Точка». Постарайся отпечатать это поскорее, милочка!
А й г ю л ь. Лечу, лечу! Других поручений не будет, Нурлы Хекимович?
Г о ш л ы е в. Будут и другие поручения, но ты сначала выполни это. Ведь логично, шеф?
Х е к и м о в. Логично, логично. Но ты не лезь не в свои дела. Тоже мне — логик нашелся! Она что, твоя секретарша? Чего ты командуешь, Гошлыев?
Айгюль, самодовольно тряхнув головой, выходит.
Г о ш л ы е в. Ничего она у нас, а, шеф? Просто диву даешься, как, откуда эта птичка достает себе такие изящные туфельки?
Х е к и м о в. Кстати, надо подумать о новогоднем подарке для моей жены. Она у меня тоже туфли просила. Красивые импортные туфли!
Г о ш л ы е в. Где вы, шеф, за три-четыре дня найдете красивые импортные туфли?
Х е к и м о в (смеется). Если мы не найдем ей такие туфли, считай, Гошлыев, я не отдыхал. Все пойдет насмарку.
Г о ш л ы е в (полушутя, полусерьезно). Постараюсь, шеф. Но учтите дух времени и наш братский, рабочий принцип: «Ты — мне, я — тебе». Туфли будут. Но за Теджен я прошу дополнительно процентов пять. Все-таки удачно съездил.
Х е к и м о в (морщится, перебивает). Об этом после, после! (Ворчливо.) «Рабочий принцип, рабочий принцип»… Этот принцип придумали такие же испорченные люди, как ты, Гошлыев. Хорошо, туфли туфлями, но сейчас для нас главное — план.
Входит А й г ю л ь.
А й г ю л ь. Нурлы Хекимович, вот приказ, пожалуйста. Подпишите. (Кладет приказ на стол, выходит.)
Г о ш л ы е в. План, план… А что, если Мерджен забракует все двадцать тысяч пар обуви?! Сейчас она больше всего придирается к цеху детской обуви. Курбанов готов в петлю лезть из-за нее. И вообще… Как вы, шеф, не нашли на нашей фабрике никого лучше Мерджен?.. Как вы оставили ее вместо себя?! Кош-шмар! Вы развратили ее властью!
Х е к и м о в. Никак, Гошлыев, ты обиделся, что я оставил в этом кабинете не тебя, а ее?
Г о ш л ы е в. Разумеется, было немного обидно, шеф. При наличии меня, вашего заместителя, вы оставляете верховодить на фабрике вместо себя начальника ОТК… Странно!
Х е к и м о в. Ничего странного. Все логично! Ведь ты, Гошлыев, не тянешь в руководстве. Как руководитель ты слаб, ты — снабженец. А Мерджен прекрасно знает обувное дело, специалист с высшим образованием — раз. Коммунист — два. Да и в Теджен ты не смог бы съездить — три. Ладно, оставим эти пустые разговоры. Не успел я приступить к работе, как вы все начали: Мерджен, Мерджен!.. Мерджен — это наша Мерджен. Я знаю ее много лет. И на работу ее принял, и в партию рекомендовал, и…
Г о ш л ы е в (со смешком). Ну, ну?.. Договаривайте, шеф. Что еще?
Х е к и м о в. Ничего. Без намеков, пожалуйста, Гошлыев. Без пошлостей.
Г о ш л ы е в. Может, и придираться к нам приказали ей вы, шеф, а? Признавайтесь!
Х е к и м о в. Вполне возможно. Итак, отправляйся сейчас к представителю заказчика, отвези ему документы на те двадцать тысяч пар обуви. А то он, я чувствую, готов уже поднять на ноги и горком, и обком. Кстати, мне сегодня звонили из Тынды.
Г о ш л ы е в. Моя миссия закончена, шеф. У представителя заказчика я уже был. Коньяк распили. Это было вчера. С ним дело улажено. Теперь все зависит от ОТК — от Мерджен.
Х е к и м о в (морщится). «Коньяк»! «Улажено»! Ну и стиль работы! Мне нет никакого дела до Мерджен. Мне нужен план. Это и твоя забота!
Г о ш л ы е в (обиженно). Да, план — моя забота, а когда дело касается наград и прочего, обо мне забывают. Где справедливость, шеф?
Х е к и м о в. Перестань ныть, джигит! Ты имеешь хорошую должность. И ты до сих пор еще не получил по шапке. Разве это само по себе не награда? Иди. По пути загляни к Хаджи-ага, скажи, он нужен мне. Надо посоветоваться, посовещаться.
Г о ш л ы е в (встает). Мне тоже прийти на совещание, шеф?
Х е к и м о в (насмешливо). Что за совещание без тебя? (Изменив интонацию. Жестко.) Нет, ты мне не нужен.
Г о ш л ы е в. Да, шеф, вы быстро находите наши слабинки. Молодец вы, шеф! Однако на совещание я приду.
Гошлыев выходит. Хекимов нажимает кнопку звонка. Входит А й г ю л ь.
Х е к и м о в. Кто же все-таки трогал витрину, милочка? Неужели нельзя было вытирать пыль, не переставляя образцы?
А й г ю л ь. Пыль вытирала лично я. Не доверяла даже уборщице. Но кто-то еще трогал образцы, кроме меня, Нурлы Хекимович.
Х е к и м о в. Кто же этот «кто-то»? Ты должна знать, Айгюль. Кто?
А й г ю л ь. Только Мерджен могла. Кроме нее и меня, никто не входил в ваш кабинет. А уборщицу я предупредила и сказала, чтобы к витрине она не прикасалась. Наверное, Мерджен.
Х е к и м о в. Что же это такое?! Все в один голос — Мерджен да Мерджен!
А й г ю л ь. Мне Мерджен сказала: «Зачем выставлять напоказ то, чего мы не можем делать в своих цехах?..» Кстати, не вы ли сами оставили ее в этом кабинете, Нурлы Хекимович?
Х е к и м о в. Не ревнуй, не ревнуй. Но разве это значит, что она могла делать тут все, что ей взбредет в голову? Я тебя спрашиваю!.. Впрочем, при чем здесь ты, милочка?! Можешь идти.
А й г ю л ь. Других просьб, пожеланий не будет, Нурлы Хекимович? (Игриво, многозначительно.) По-жа-луй-ста!
Х е к и м о в (усмехается, сверкает глазами). Пока нет.
А й г ю л ь (так же игриво). Странно.
Х е к и м о в. Что же тут странного, голубка?
А й г ю л ь. Да так, ничего. (Выходит.)
Х е к и м о в. Поразительно! Что произошло? Всего три недели тому назад фабрика работала нормально, и вдруг… Впрочем… весьма логично. Или нелогично?..
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Входит Х а д ж и - а г а.
Х а д ж и - а г а. Вызывали, дирехтур?
Х е к и м о в. А, это вы, Хаджи-ага? Здравствуйте, здравствуйте, дорогой. Проходите, голубчик, прошу вас. Проходите, пожалуйста!
Х а д ж и - а г а. Ничего, не беспокойтесь, дирехтур. Я здесь сяду. (Садится на стул у двери.)
Х е к и м о в. Нет, нет, Хаджи-ага, я протестую! Сядьте вот сюда, в кресло. Вы — человек в летах…
Х а д ж и - а г а. Каждому — свое место, дирехтур. Я человек простой, мне и здесь удобно.
Х е к и м о в. Такие, как вы, Хаджи-ага, должны всегда сидеть на самых почетных местах. Сейчас Айгюль угостит нас крепким душистым зеленым чаем.
