— Ты по делу, или просто переночевать?

— И то, и другое. А ты что, против?

— Почему это? Совсем нет.

— Тогда чего в дом не приглашаешь? Или не рада видеть?

— Рада конечно, проходи, просто я спросонья туго соображаю.

Войдя в дом, Николай первым делом притянул женщину к себе, грубо облапил, ощупывая с ног, до головы. Она обычно реагировала как надо и с готовностью отвечала на ласки, а тут застыла, как неживая.

— Да что с тобой происходит, ты чего стоишь, как истукан? Каменных изваяний мне и дома хватает.

— Так может причина в тебе?

— Не понял, ты это сейчас о чём?

— Зря ты приехал, Николай, да ещё вот так, в открытую, соседи ведь могли увидеть.

— Что-то тебя это совсем не волновало, когда уговаривала меня остаться на несколько дней. Или с утра что-то изменилось?

— Да, именно так, всё изменилось.

— Что, кого-то уже нашла? Быстро, однако, ещё после меня не остыла, как тут же под другого легла? Где он, показывай?

— Не болтай глупостей, никого я не нашла.

— То-то же, а то смотри-ка, отказывать мне вздумала. Запомни, когда мне хочется, я всегда получаю своё.

— Так об этом теперь многие знают, вся деревня в курсе, что ты и жену свою взял силой.

— Не нужно верить всему, что болтают, Танюша. Подожди, ты поэтому так себя ведёшь? Неужто отвращение ко мне испытываешь?

— Угадал, не хочу иметь дела с насильником.

— Вон как ты заговорила? А что же всё это время бегала за мной, как приклеенная, да ещё просила жену бросить и на тебе жениться?

— Потому что я тогда ещё не знала какое ты чудовище.

У мужчины потемнело в глазах, чудовищем его обычно называла жена, когда всхлипывая отбивалась от него ночами, а теперь и эта курица вздумала молоть языком, чего ни попадя. Шагнув к любовнице, он крепко схватил её за руку.

Яростно сопротивляясь, Татьяна с силой вырвала руку, а Николай вдруг неожиданно резко отпустил. Не удержавшись, она отлетела назад и ударилась затылком о большущий гвоздь, который торчал из стены в напоминание, что дому не хватает мужских рук.

Когда и кем этот гвоздь был приколочен, для какой-такой надобности, неизвестно, но именно он стал причиной мгновенной смерти Татьяны Викторовны, всеми уважаемой деревенской учительницы музыки и танцев.

По остекленевшим глазам любовницы Николаю сразу стало понятно, что она мертва. Он в панике заметался по дому, лихорадочно соображая, что предпринять. Вначале мелькнула мысль избавиться от трупа, но потом вовремя одумался. Чревато последствиями.

Учительницу будут искать и их связь может быстро обнаружиться. Лучше бросить всё и уйти, пусть думают, что с ней произошёл несчастный случай, тем более, что на самом деле так оно и есть. Мало ли, не удержалась на ногах и неудачно упала, на работе знали о вывихе.

Единственное, здесь полно его отпечатков, впрочем, как и сотен других. В дом учительницы часто приходили участники творческих коллективов, в особенности в последнее время. Покинув дом Татьяны Викторовны, Николай принял единственно правильное на его взгляд решение.

Перед тем, как уйти, он захватил с подоконника подаренный мобильник, крадучись вышел со двора, дошёл до своей машины, благоразумно оставленной на соседней улице, сел за руль и покатил прочь.

На следующий день вся деревня гудела, обсуждая нелепую смерть невезучей учителки. Надо же, подвернула ногу и ушла на больничный, решив отсидеться дома, где, как известно, даже стены помогают, да только не в её случае.

Выехав с просёлочной дороги на скоростное шоссе, ведущее в город, Николай наконец перевёл дух. Тем не менее, мандраж всё ещё не прошёл, его трясло, как в лихорадке, перед глазами стояло лицо мёртвой Татьяны.

Внезапно вспомнив, он остановился на обочине, вытащил из кармана её мобильник, достал сим-карту, сломал пополам и выбросил в окно, после чего со спокойной совестью покатил дальше.

— А ведь это ты виноват в её смерти, — раздался в голове чей-то голос.

— Я тут вовсе не причём, это был несчастный случай, — мужчина машинально ответил вслух, всё ещё не понимая, что разговаривает сам с собой.

— Ещё как причём, если бы ты не приехал, ничего бы с ней не случилось. А ведь она так тебя любила, как больше никто никогда не полюбит.

— Замолчи, вот ведь навязался на мою голову.

— Нет уж, я и раньше пытался взывать к тебе, но ты впервые отозвался. Так что, придётся меня выслушать. Ну что, каково осознавать себя убийцей?

— Я не убийца.

— Ты не просто убийца, а ещё и вор, взял и украл у своей жертвы телефон.

— Ничего я не крал, этот телефон я сам ей подарил, потому и забрал, чтобы на меня не вышли.

— Так ты же говоришь, что это был несчастный случай, а значит тебе нечего боятся?

— Говорил, но это не значит, что я готов пожертвовать своей репутацией.

— А разве у чудовища может быть репутация? Чего это ты так вздрогнул, не нравится? Ты ведь разозлился, когда Танюша тебя так назвала? Неприятно осознавать себя чудовищем?

— Заткнись сейчас же, — Николай выпустил руль из рук, ударил по нему, что есть силы и тут же потерял управление, едва не угодив в кювет.

— Я не знаю кто ты такой и как залез в мою голову, но никому не удастся выбить меня из колеи, запомни, я сильнее тебя.

— Всё, умолкаю, в конце концов, я это и есть ты, лучшая твоя часть, так сказать, и мне вовсе не улыбается умереть вместе с тобой. Поэтому приходи в себя, тебе ещё нужно придумать, что говорить на суде в своё оправдание. Куда склонится чаша весов правосудия?

— Какой суд, какие весы? Я её не толкал, она упала и умерла сама. Эй, ты слышишь меня?

Ответом было молчание и мужчине стало страшно, он почувствовал, как к нему медленно, но верно подбирается безумие. Появилось дикое желание напиться, чтобы только перестать об этом думать.

Приехав домой в опустевшую квартиру, Николай включил свет во всех комнатах, так как боялся сидеть один в темноте, нажал кнопку на пульте новенького, недавно купленного, телевизора и достал из бара коньяк.

Порезав лимон, открыл коробку конфет, сел в кресло и стал пить, забывая закусывать. В голову полезли разные мысли, в основном все были о жене. Он вспомнил то время, когда она была ещё озорной и насмешливой девчонкой, а рядом всё время крутился тот паренёк, Илья.

Юная Фая глядела на своего ухажёра с бесконечным восторгом и обожанием, а на Николая, как на предмет мебели. Он всё сделал для того, чтобы это изменить и попытался подчинить себе вздорную девчонку, но ничего не вышло, даже спустя 20 лет брака.

Во взгляде Фаины появился лишь страх пополам с презрением. Она всегда называла его чудовищем, а Таня повторила. Зачем она так сказала, кто её просил? Бутылка опустела быстро, а опьянение всё не наступало, Николай был трезв, как стекло, пришлось доставать вторую.

Его накрыло то ли на второй, то ли на третьей рюмке. Перед тем, как окончательно вырубиться, вдруг подумал, что так и не узнал, с кем обжималась жена, когда он решил заночевать у Татьяны.

В то утро, когда стало известно о смерти учительницы, Илья проснулся от ворчания бабы Шуры. В большом, по меркам деревни, доме, кроме холодных сеней и кухни, было ещё три комнаты.

В самой маленькой, по размеру больше похожей на кладовку или чулан, хозяйка жила сама, а две другие сдавала. Комнаты для гостей были разделены деревянной перегородкой с одной печкой.

Топка находилась в том помещении, где с раннего утра деловито шуршала квартирная хозяйка, решив истопить печь. В другой комнате расположился заезжий гость.

Подкладывая дрова, баба Шура шумела печной заслонкой и что-то монотонно бубнила себе под нос. Слов было почти не разобрать, но по обрывкам фраз, вскоре стало понятно, что она недовольна своим новым постояльцем.

Видно, что человек городской, культурный и много чего знает, но молчун и гордец, каких свет не видывал. Дома почти не сидит, любит бродить по лесу, из дому уходит засветло, возвращается затемно, всё что-то фотографирует, говорит, что, мол, природу любит.