– Похоже, у вас в будущем тоже действуют враги демократии и свободы, но они, очевидно, в меньшинстве, если даже мы, люди на гораздо меньшей ступени развития, смогли нейтрализовать эти козни.

– Такая ржавчина была у меня в голове? – спрашиваю. Оба в ответ кивают.

– И что? Мной теперь никто не управляет?

В ответ оба опять кивают мне.

– Вы бредили профессором Гольцем, – говорит мне девушка.

– Как вас звать? – спрашиваю.

– Ася, – она отвечает. – Ася Кромлаева.

– Да, Гольцем. Его здесь нет? – встревоживаюсь и тут же спохватываюсь. – Ах, ну что это я. Ведь мы же сейчас в другом времени. Со своими друзьями. Ведь вы – мои друзья? – и оба в ответ кивают. – Вы – невероятные!

Оба мне в ответ кивают, а я отвечаю, не думая:

– Свобода, это святое! В моём времени у меня никогда не было друзей. Не было их.

– Не понял, – говорит Померанц, и тоже самое видно по глазам Аси.

– Я оговорился. Я просто ответил на языке будущего, что я вас люблю, – отвечаю, и на глаза у кого-то наворачиваются слёзы. Похоже, это я сам.

– Чип тобой, конечно, управлял, – рассказывает Ася. – Но дело в том, что мы даже уже и в нашем веке знаем, что это такое. Похоже, что противники демократии в вашем веке просто дерьмо жуют!

– Конечно, жуют. В нашем даже обычные продвинутые могут эти чипы находить и нейтрализовать, – добавляет Померанец, и Ася скромно улыбается.

– Я видел Гольца. Он со мной говорил. Это мне только показалось?

– Ты имеешь в виду того, кто тобой пытался командовать?

Утвердительно киваю.

– Хотелось бы тебе ответить, что да, показалось, – отвечает Померанец, – но это будет ложью. – Это была какая-то ваша оппозиция? Тех, кто в вашем обществе против принципа свободы и демократии? Ты-то сам, естественно, не мог быть против. Тобой манипулировали эти хулиганы и преступники.

– Да, – говорю.

– Как их ещё не посадят! – отвечает Гольц и спохватывается. – У вас, наверное, к нарушителям горяздо более мягкие средства пресечения. Что-нибудь типа запрет на выход на балкон после трудового дня. Или запрет на интернет на один день.

– Ну да, – отвечаю. – А как вы догадались?

Мои коллеги молчат и довольно улыбаются:

– Мы идём к свободе и демократии! Стоит бороться ради светлого будущего! Чтобы наказания были не ради боли, а ради мотивации!

– Но почему я видел весь этот бред? – отвечаю. – Мне только что являлись страшные видения!

– При операции по удалении чипа первоначально нужно ослабить защиту организма, – объясняет Ася.

– Как-то так, вроде бы, лечат рак? – спрашиваю.

– Отчасти, – подтвержает Ася. – Только при раке ослабляют иммунную систему, а здесь – нервную. Поэтому, естественно, чип начинает сильнее срабатывать, а пациент становится более уязвим для манипуляций чипохозяина во время операции. Правда, только на короткое время операции, – поправляется она. – Вы, полагаю, не сильно страдали? Я так надеюсь.

– Да, – подтверждаю. – Да. Да. Да.

Мне очень нравится эта девушка.

– У меня есть дочка. В другом времени.

– Вы её любите? Хотите, чтобы она была с вами?

– Да.

– Так возьмите! Или не можете?

– Могу, – отвечаю.

– Тогда в чём проблема? – спрашивает новообретенная соратница Ася.

– Она смертельно больна.

– Чем?

– Раком. Заразилась.

– Раком? – с недоверием переспрашивает Ася.

– Да. Это модификация COVID-19. Он мутировал в рак. В нашем столетии.

– Я её вылечу, – уверенно говорит Ася.

– Как?

– Я же медик. Плюс программист. Согласно теории вероятности, при перемещении во времени она вообще выздоровеет. Даже без моего участия. Это на 99 %. В нашем времени нет такой болезни. А время довлеет над физиологией.

– А 1 %?

– А это то, что она умрёт в вашем времени, – отвечает Ася. – Так я поняла по вашему тону.

– Да. Там больше, чем 1%, – соглашаюсь.

– Это Лана, – звучит в телефонной трубке.

Ещё бы я её не помнил, что за вопрос.

Поигрываю бусами в ванной перед зеркалом. Я брился. У них в стране мода на чётки. Вслед за их правителем, и остальные взяли тупую моду, даже оппозиционеры. А вслед за ними и я. Потому что четки повсюду. Даже перед зеркалом.

– Меня зарегистрировали в кандидаты в президенты, – говорит Лана.

– Поздравляю, – отвечаю.

– Надо встретиться, – говорит она.

Я уже немного оринентируюсь в их городе. Это и мой город, только в будущем он изменится. Кандидат в президенты живёт в гостинице. Поднимаюсь. Стучусь в дверь номера. С ней в комнате её помощница в очках.

Окидываю взглядом обстановку номера, и чую, что мне что-то не нравится.

– Нам надо немедленно отсюда выйти, – приказываю, не говоря вслух, что здесь же всюду жучки и незаметные видеокамеры. – Нам надо с вами пойти поговорить.

Лана отпускает помощницу. Листва собирается желтеть. Ветер треплет волосы мне и Лане.

– Мне опасно в этой гостинице? Государство мне её оплачивает, как кандидату в президенты.

– А сами как думаете?

– Думаю, что от нашего государства можно ждать только говна. Только хери какой-нибудь. говорю как есть.

– Ты правильно думаешь, – отвечаю. – В твоём номере можно жить только в защитном костюме. Если хочешь сохранить здоровье. Есть у вас такой костюм?

…Захожу в её номер в защитном костюме (у них в военторгах оказывается можно купить что угодно). Свет во мне, включись! Недаром Ася вынула из меня чип. Да пребудет со мной сила! Чудесный перстень на руке куда-то делся во время всех этих чиповыниманий и оживлений, да и не важно. Сила добра тянет меня поднять матрас. Сквозь защитные очки вижу там волшебным взором три капсулы: живая вода, мертвая вода и вода хаоса. Ну, реально-то это химические вещества, в переводе с языка добра на язык науки. Их головки покрыты поролоном с чёткой дозировкой улетучивания, поэтому поролон калиброван шкалами. Все три капсулы переламываю и выливаю в унитаз. Тот начинает пениться, туалет наполняется дымом. Но у меня на морде противогаз, и есть в запасе ещё один ход. Исчезни, – говорю дыму, и тот исчезает. Исчезни, говорю стеклянным ампулам, и те пропадают. А не проще ли было мне так же сказать ещё целым ампулам, вместо всего этого театра с выливанием в унитаз? Хорошая мысля приходит опосля. Неважно. Я ещё не знаю, что мне грозит за исполнение желаний, есть версия, что плачу годами жизни, как у классика Бальзака в «Шагреневой коже». Всё происходит так, как оно должно происходить. В прихожей снимаю костюм защиты, приказываю себе и своим силам: да не заражусь! Приказываю видеокамерам и тем, кто за ними наблюдает за мной в глазки: «Забудьте, что видели!» На улице меня поджидает Лана, говорю ей:

– Вам надо прогуляться, а потом зайдёте в номер. Вы, конечно, знаете, что там кругом камеры и жучки. Соблюдайте осторожность.

– А эти камеры нельзя убрать?

– Нет. Тогда Правитель сразу заподозрит.

– В чём был смысл? Что вы там делали? – спрашивает.

– Я вас обезопасил. Теперь можете спокойно участвовать в избирательной кампании. И спокойно идти на теледебаты с Правителем.

– Зачем он мне разрешил эти дебаты? – тревожится она. – Такого никогда раньше не было!

– Просто он хотел, чтобы вы на выборах обделались. А потом умерли. В прямом и в переносном смысле.

Перед моим мысленным взором проносится коварный план Правителя: Лана в прямом эфире лепечет какой-то бред, а потом перестает контролировать собственное тело и его отправления, что тут же ловят крупным планом расставленные в студии видеокамеры.

Мы в толпе. Но все счастливы. Это когда локти не жмут:

– Свобода!

– Мы победим!

– За честные выборы!

– Нас тут власть зовёт проститутками и наркоманами…