Полицейские скучали с непривычки, не зная, куда девать руки, и куда спрятать дубинки, за которые им было стыдно. Сколько тел поранили и искалечили эти приспособления.

Мы идём по улице, люди уступают нам с улыбкой дорогу, а мы – им со смехом и радостью. Я слежу за телефоном, где по YouTube идёт прямая трансляция из дворца президента. В нём Лана общается с Правителем. За его спиной стоит дочь. Видно, что они что-то говорят друг другу, не слышно что, только видно, как они друг другу улыбаются. Внизу строка говорит: «Правитель передаёт бразды правления новому президенту».

Нам кто-то дарит цветы, огромный букет из двух частей, гвоздик и роз.

– Давай пойдём и подарим цветы Лане и Правителю, – предлагаю.

– Давай, – грустно соглашается Ася.

– Не грусти, – толкаю я её плечом. – Всё будет хорошо.

– Я знаю.

Цепь чёрных космонавтов у дворца президента не пускает нас, поэтому пускаю в ход все свои чары: «Пустите нас», – отдаю мысленный приказ.

– Давайте, проходите, кивает нам командир.

Вдруг рядовой в чёрном заступает дорогу.

– Я тебя узнал, – говорит он мне. – Это из-за тебя Правитель сдался. Так будь же ты проклят, – и отступает.

На меня смотрит ствол дробовика.

Я успеваю испугаться. Ася кидается вперёд. Звучит выстрел.

Остальные охранники вяжут стрелявшего.

Ася умирает, кровоточа раной на груди.

– Спасибо тебе. Ты мне подарил свободу. Себя. Ощущение полёта, – говорит она.

И затихает.

Я становлюсь совсем стариком.

Всё-таки выполнение чужих желаний не проходит бесследно. Гляжусь в зеркало. Лицо покрывают морщины. Я плачу. Как же ты так, Ася?

Я попал в это время, выполняя чужое задание, в результате нашёл себя и любовь, и потерял её. Остался только я. Не зря я думаю об этом. Мысли друг друга притягивают нас. Мне звонит Померанец.

– Где ты?

– Живу в гостинице.

– Давай, приходи, – приглашает он, и голос у него дрожит.

Квартира его такая же. Только Эдуард Померанец – тот, кого я первым встретил в этом времени – совсем другой.

Он сидит за столом, а перед ним – портрет жены. Я всё понимаю.

– Так что она? – киваю на фото.

– Она не хочет жить, – улыбается Эдуард, и его губы дрожат. – Кажется, ты этого хотел?

– Да, – отвечаю. – Такое было моё задание.

– Ты мне об этом не рассказывал.

– А, – машу рукой. – Всё совсем не так безоблачно в нашем будущем.

– Да. Ты время от времени об этом намекал.

– У нас там полный ужас. Диктатура.

– Неужто? – спрашивает Померанец. – Зачем же мы боремся? Чтобы всё кончилось ужасом для наших потомков?

– Всё меняется, – отвечаю я. – От поступков, наших действий, в каждый момент времени.

– Так что ты имел в виду? – спрашивает Эдуард.

– Да то, – отвечаю, не в силах скрыть досады. Мне жалко Померанца и его жены. – Я был послан, чтобы отговорить тебя спасать жену.

– Во имя честности? Демократии? Ах, нет, – спохватывается он. – Ты же сказал, что у вас диктатура. То есть взяточничество и нечестность торжествуют… Тогда зачем?

– Было констатировано, что из-за продажи тобой коммерческой тайны и умыкания нужных образцов твой институт не смог выработать самое эффективное лекарство от ковида. В результате сложной цепи мутаций ковид в нашем времени мутировал в заразный рак.

– А, – догадывается Померанец и хватается за голову. – Что ж, – бормочет он, – теперь ты можешь вернуться к себе и отчитаться о выполнении задания… – он поднимает голову и всматривается в лицо. – А может, тебе туда и не надо? Зачем тебе в диктатуру? Оставайся у нас. В нашем времени.

Я качаю головой:

– Не уверен. Пока не решил. Возвращаться ли мне в тот кошмар, из которого я удрал в ваше время. Но ведь там моё всё.

И там не так будут мучить воспоминания о былой любви.

– Так неужто мы здесь боролись зря? – спрашивает Эдуард Померанец. – И всё в итоге так и так кончается идиотизмом? Диктатурой? Зря боролись? А?

– Не знаю, – отвечаю я.

– То есть?

– Наши поступки меняют будущее. Когда я был там, в будущем, последний раз, оно уже менялось.

– И что именно?

– Рак переставал быть заразным. Так что может твоя супруга погорячилась.

– Нет, – отрицательно мотает головой Померанец. – Я её не переубежу. К тому же, она уже приняла лекарство.

– Какое?

– Эвтаназия, – плачет Померанец.

Я его обнимаю:

– Всё будет хорошо.

– Да?

– Да, – отвечаю. – У меня тоже болит. Ася погибла.

Мы плачем вместе.

Я знаю, возвращаться на старое плохо, но я всё-таки хочу вернуться в своё время. Чтобы себя наказать за смерть Аси, чувствуя себя виноватым? И чтобы устраивать революцию? Чтобы присоединиться к оппозиции? К той, которая была в моём времени, и о которой я слышал только по видеопузырю? Аппарат меня легко приносит в будущее. И рассыпается за моей спиной.

Теперь здесь всё не такое. Люди не хмурятся, а улыбаются. Я иду в главную больницу, с которой и начались мои приключения. Но того здания в стиле модерн здесь нет. Озираюсь. Да, это те самые места. Вместо них стоит ряд чистеньких коттеджей. А перед ними проходная.

– Это больница?

– Да, – говорят мне.

– Можно ли к профессору Гольцу?

– Он в четвёртой палате.

В чистенькой комнате на койке лежит седой старик.

– Вы – Гольц?

– Да, – отвечает он.

– А вы кто?

– У него болезнь Альцгеймера, – говорит мне обслуживающий персонал. -Плюс мозаичная психопатия и параноидальный синдром. Он всех во всём подозревает. Он не помнит, – улыбается мне и тихо шепчет медсестра. – Но всех всегда во всём подозревает.

– Это ты съела мою кашу? – скрипучим голосом спрашивает у медсестры знакомый и ставший таким далёким старик.

Я иду в свой дом, где я жил. А он, как ни странно, стоит, только стены у него не серые, а разноцветные. Захожу в холл. Там мне навстречу попадается улыбающаяся девушка:

– Здравствуйте, сосед. Где вы пропадали?

Точно. Это та, которая на меня орала в прошлый раз, угрожала доносом и аннигиляцией.

– В командировке, – отвечаю. Прошу: – Пройдемте со мной в квартиру. Мне нужно кое-что уточнить.

Девушка безропотно идёт со мной. Открываю свою дверь ключом. Та подается. Ставлю на зарядку и включаю оставленный на тумбочке мобильный телефон. Звоню на работу.

– Этот номер не существует. Ищу в интернете в поисковике, есть ли такая компания. Её нет. – Пока я был в командировке по заданию государства, мой работодатель пропал, – говорю девушке, которая терпеливо ждёт.

– Ничего страшного. Похоже, что вас в этой командировке немало потрепало. Помните, куда вам надо обращаться?

– Нет, – говорю.

– В службу занятости, – отвечает она.

– Меня там аннигилируют? – спрашиваю.

– А что это? – отвечает она.

Тру лоб:

– Ничего, это я про себя.

– Зайдите в психологическую помощь, – улыбается соседка.

– Вы думаете, там мне помогут?

– Обязательно. Я сама там работаю. А что с вами?

– Я – тот, кто путешествовал во времени.

– А, это вы, – улыбается она, и щелкнув пальцем, включает видеопузырь в углу моей комнаты, потом ещё несколько раз щелкает пальцами, и говорит:

– Президент, – и находит нужную новость. – Президент прибыл с визитом в США, – говорит пузырь, а я всматриваюсь. Тот, кто был оппозиционером, сейчас президент. А он, оказывается, не такой и старый.

– Этот тоже будет сидеть до смерти? – спрашиваю.

– Нет, – говорит девушка. – Опросы показывают, что большая часть за другого кандидата. – За кого? – Девушка отводит глаза, а я вижу, что по видеопузырю показывают именно её, мою соседку, как она в строгом костюме и с компанией подруг подаёт документы в избирательную комиссию.

– Вы тоже можете за меня проголосовать, – улыбается девушка.

– Вы помните меня? – спрашиваю. – Помните, что жизнь была другая?