– Если бы это было возможно, он бы попытался, как ты думаешь? – спросила в ответ Чандра. Она уже некоторое время была здесь, в темнице. Оставался риск, что стражники оставят ее здесь навсегда или встанут у дверей, когда она соберется выйти.

– Мальчишка ничего не знает. Это невозможно, – отрезал король. – Мой час пробил, и он не сможет этого остановить.

– Я не скажу, что преисполнен доверия, – заметил Гидеон.

– А что нам еще делать? – поддержала короля Чандра. – У нас немного возможностей.

– Ну ладно. Но как мы передадим кровь из камеры в камеру?

– Пусть она будет во рту у женщины! – прокричал король и снова закатился в приступе хохота впервые за все это время.

Эта мысль показалась Чандре нелепой. Неужели двинутый старик придумал все это, чтобы засунуть язык ей в рот? Впервые она прошла по коридору вниз, к камере, в которой держали короля, и заглянула туда. От того, что именно пиромантка там увидела, она чуть не потеряла сознание. Старый человек, сидевший на полу со скрещенными ногами, выглядел столь мертвенно-бледным, что казался прозрачным. Голубоватые вены покрывали его голое тело, как жилы ледяного минерала. Он был невыносимо тощим и смеялся, широко открыв беззубый рот с сухим, как у птицы, языком. Его черные глаза казались тусклыми, как окружавший его камень.

– Гидеон, нам нужно это сделать, но свой рот я использовать не буду.

Спустя несколько часов, а может быть, дней, последовавших за их заговорщицкой встречей с Гидеоном и королем, Чандра возблагодарила ту частицу милосердия, благодаря которой в камере Гидеона оказались ведро воды и чашка. Она отнесла кровь в чашке туда и обратно, чтобы оба выпили свою порцию. Король сказал, что действие метаморфозы может длиться бесконечно, но, как только его убьют, она развеется и у Гидеона. Полагаться на короля было по меньшей мере небезопасно, но разве у них оставался выбор?

Велрав решил, что хочет присутствия Чандры при совершении ритуала. Она поняла, что единственной причиной для этого было желание насладиться ее реакцией на смерть Гидеона.

Время проходило неохотно, пока Чандра оставалась у себя в комнате, свободная от оков, и ждала. Она даже не думала, что может быть столь встревоженной. Девушка размышляла над любым возможным исходом событий, даже не зная, чего именно ожидать. Образ хохочущего короля горел в ее сознании. И всякий раз, когда пиромантка закрывала глаза, она как наяву видела его, похожего на злорадствующего идола.

К ее облегчению, один из безымянных стражников замка наконец явился сопроводить Чандру в то крыло, в котором она никогда не была. Он провел ее в овальный зал, ничем не обставленный, кроме длинного каменного стола в одном его конце. Стол был неровной высоты, наклонно снижаясь узкой стороной к центру зала. По углам стола находились крепления, вероятно, чтобы что-то или кого-то придерживать. Чандру оставили в противоположном конце зала в неглубокой нише за металлической решеткой. Сейчас на запястьях и лодыжках у нее были оковы.

Чандра обдумывала, что именно ей нужно делать, когда стражник прошел по залу, зажигая канделябры. А затем двое других стражников завели в зал Гидеона – как надеялась пиромантка, это был король. Он шел, немного сгорбившись. Волосы свисали на лицо. Голое до пояса тело, расчерченное ранами и изукрашенное синяками, было страшно бледным. Некоторых ран она не помнила. Синяки тоже свежие? Стражники схватили иероманта и уложили вниз головой на наклонный стол, лицом в потолок. Он не выказывал сопротивления. Когда волосы открыли лицо Гидеона, Чандра увидела, что у него все то же каменное выражение, бесстрастный вид, который она обычно наблюдала.

Пиромантка почувствовала, что ей стало немного легче. Они добрались хотя бы до этого. Но затем в зал вступила еще одна пара стражников, таща короля. Что здесь делает Гидеон? Неужели Велрав узнал правду? Стражники поставили Гидеона на равном расстоянии от Чандры и короля, так, что они втроем образовали собой углы воображаемого треугольника, и покинули зал. Девушку обеспокоило происходящее, но она не могла ничего поделать.

И вот вошел Ведрав. Несмотря на напряжение, Чандре пришлось приложить усилия, чтобы не рассмеяться. Он облачился в пышный, нарочито богатый плащ, а на голове у него была высокая островерхая шляпа с широкими полями и ремешком под подбородком. Несомненно, все это должно было придать ему внушительный вид, но он смотрелся шутом, печальным артистом, высмеивающим королевскую помпезность.

Велрав повернулся к Чандре.

– Думаю, ты знаешь моего отца, короля? Ты удивлена? Нет, конечно же, нет. Неужели ты считаешь, что я не имею понятия о твоем тайном визите? Я решил позволить тебе навестить твоего охотника за головами в последний раз.

Чандра не смогла ответить. Ее мысли метались. Все происходящее начинало всерьез ее злить. Ничто не шло как надо с того мгновения, как она попала в этот проклятый мир, а сейчас дела стали и вовсе плохи. Она почувствовала, как ее кожа начинает вспыхивать – знакомое чувство ярости и злости, но чего-то не хватало. Огненный цветок у затылка, сила, которую пиромантка всегда чувствовала, когда она движется по позвоночнику к рукам и ногам – этого не возникло. Но кровь разогналась, и хорошо было хотя бы это.

– А его я привел, чтобы он стал свидетелем преображения своего единственного живого сына.

Старик разразился своим безошибочно узнаваемым хохотом. Чандра сжала кулаки и стиснула зубы. Она попыталась успокоить свой разум, дышать ровно, но не смогла. Все, что она знала, все, что она делала – ничто не имело значения. Пиромантка ощущала, насколько далеко от нее все это, когда ярость брала верх над ней.

– Прости, Чандра. Он знает, – проговорил Гидеон со стола. – Он пришел вскоре после того, как ты ушла, и избил меня почти до смерти. В теле старика я не смог сделать ничего, чтобы защитить себя.

Король все еще смеялся, раскачиваясь взад и вперед.

– Тихо, старый дурак! – прокричал принц, извлекая из-под плаща сурал Гидеона. Он неловко хлестнул им короля, но это не прекратило его хохот. Старик засмеялся еще громче.

Огонь в канделябрах разгорелся, когда Велрав принялся стегать своего отца сильнее, и Чандра почувствовала это.

Она ощутила гору внутри себя. Она была вулканом.

Все вокруг замедлило ход, когда это произошло. Пиромантка словно вышла за пределы времени и сила вновь распустилась в затылке. Цветок ярости, которого ей так не хватало, заполнил голову, и волосы превратились в нимб бешеного пламени. Кулаки стали факелами, и ноги загорелись ярко, как огни алхимика. Чандра широко раскинула руки. Ее оковы растеклись лужицей расплавленного металла по полу под ней, и она начала подниматься в воздух.

Принц Велрав уставился на пиромантку с открытым ртом. Смех короля достиг высшей точки, и его глаза ожили. Он упивался адским пламенем Чандры.

Бум!

Чандра свела вместе ладони с громовых хлопком, когда ее ноги вернулись на пол, и из рук восстал огненный клинок. Она крутанулась вправо, размахиваясь пламенным мечом и передавая ему силу своего движения. Сделав полный оборот, пиромантка ударила принца наискось клинком в горло, снося прочь его голову и плечо. Обугленная плоть задымилась. Голова и права рука принца приземлились на колени хохочущего короля. Это не заставило его замолчать.

Король похлопал голову сына по щеке и переложил ее на пол. Он встал и побрел к Чандре, которая начала осознавать содеянное ею только что. Огненный клинок все еще ярко горел, и старик перестал смеяться, лишь схватившись за него. Его плоть сразу же зашипела, сгорая, с ужасающим бурлением вскипевших жидкостей в его теле. С решимостью, потрясшей Чандру, старик насадил сам себя на клинок. Девушка попыталась вытянуть его обратно, но от ужаса сделала это слишком медленно.

Огонь угасал, но прежде угасла жизнь короля. Его тело повалилось поверх тела сына.

Чандра повернулась к Гидеону, все еще лежавшему головой к полу на столе. Кровь приливала к его бледному лицу.