— Ну, точно — два дурака! Впрочем, ты — другая.

— Ты о чем? — не поняла Эмилия.

Эрката вопрос проигнорировала, перевела дыхание, облизала засохшие губы и заговорила о другом:

— Может, Лаголчик поступил не так уж неправильно? Жизнь-то нам дана одна. И на что я размениваю свою? Хорошо бегать с мечом на голо, когда тебе двадцать. Но мне уже тридцать… И я лежу в вонючей повозке с тремя дырками в теле и даже, если повезет — и я снова выкарабкаюсь, что толку, судьба сдохнуть, как побитая собака, все равно настигнет меня. Да, — Эрката повернула голову к Эмилии, — кстати о дырках. Достать из моей сумочки, вон той у пояса, черный футлярчик.

Эмилия выполнила просьбу, внутри лежал набор ниток и иголок. Графиня вопросительно посмотрела на сумеречную.

— Рана на спине, — пояснила, морщась, Эрката. — Надо зашить, так не стянется.

— Ты шутишь?! — в ужасе воскликнула Эмилия.

— Да не переживай ты так, все равно что дырку на чулке заштопать, — сумеречная посмотрела на, все еще испуганное выражение лица графини, и недоверчиво спросила:

— Тебе ведь приходилось шить?

— Разумеется приходилось! — возмутилась Эмилия. — Но не кожу же!

— Все то же самое, — Эрката, кряхтя, перевернулась на бок. — Давай, Эмочка, других вариантов нет.

Графиня сходила к костру, из кипящего чайника налила в кастрюлю воды, разбавила снегом, получилась чуть теплая. Вернулась к раненой, сняла повязку и стала промывать рану. Эрката права — само не затянется, слишком широкое рассечение. Эмилия вздохнула и принялась за дело. Вначале сильно нервничала, руки тряслись, голова кружилось, но, со временем, девушке удалось абстрагироваться, она перестала замечать, что сшивает человеческую плоть. В этом, надо отдать ей должное, сильно помогла Эрката. За всю операцию она не шелохнулась и не издала ни звука. Когда дело было сделано, Эмилия снова промыла и перевязала рану.

— Ты умничка, — Эрката, морщась, снова легла на спину. — Снова спасла мне жизнь.

Эмилия устало откинулась на стенку фургона. Головокружение вернулось, руки стали трястись еще сильнее. Чтобы успокоиться, девушка стала разглядывать звездное небо и голубую вязь печати Ааса. Помогало не слишком и тогда Эмилия решила отвлечься разговором:

— А, что же, из вашего ордена возможно уйти?

— Нет, что ты?! — невесело усмехнулась Эрката. — Хотя раньше, когда-то давно, такие случаи бывали. Во времена процветания ордена, в ученики брали самый здоровых и крепких детей, в основном из приютов. Но случалось, своих отпрысков на обучение отдавали богатые и влиятельные люди из разных стран. Причины были разные, кто-то хотел скрыть от мира бастарда, кто-то хотел вырасти из сына настоящего мужчину, девочек, кстати, тогда не брали. А по окончанию базового курса обучения родители могли выкупить свое чадо. Впрочем, и сам ученик мог заработать на заданиях нужную сумму, внести ее в качестве «компенсации» за обучение и уйти на вольные хлеба. Но все это было возможным до посвящения, до истинного принятия тебя в орден сумеречных. Если ты прошел этот обряд — назад дороги нет.

— А, что это за обряд? — зачарованно спросила Эмилия, в ее глазах снова разгорался, характерный для нее огонек любопытства.

— Хе-хе, ишь какая ловкачка, выманиваешь у беззащитной сумеречной секреты ордена? — Эрката тяжело прокашлялась и продолжила уже без шутливого тона:

— Хрень это, а не испытания! Тебя опаивают какой-то дрянью, в полубессознательном состоянии относят в пещеру в лесу. Ты, как придурок, голый и невменяемый, должен выбраться. Они называли это «единение с природой», основы выживания. И, если кандидат выживал, а не редко приходилось искать полдня замерзший под сосной или в пещере трупик с дико раскрытыми глазами — наркотик вызывал тревожные галлюцинации, — Эрката поморщилась и на какое-то время замолчала. — Но, если выживал, его, после кучи таинств, клятв, принимали в орден и начинались новые тренировки. Настоящие.

— Это тогда у вас отнимают имя?

— Не отнимают — некоторые вообще в орден без имени попадают — дают новое.

— А по какому принципу оно выбирается? Почему тебя назвали Эркатой? — Эмилия уже подобралась к сумеречной поближе и села в позе послушного ученика: ровная осанка, руки на коленях.

— Да, хрен знает. Это надо у наших магистров-менторов спросить. Те еще затейники! Но, в основном — это имена по названию животных и растений. Тоже, видимо, для единения с природой, — презрительно добавила Эрката и снова закашлялась.

— Ты говорила, — Эмилия подала раненой чашку с водой, — так было во времена процветания, а сейчас иначе?

— Нет, — Эрката кивком поблагодарила за воду, выпила все мелкими глотками и вернула чашку назад. — Плюс-минус, так же. И в этом-то, наверное, главная беда. Мир меняется, теперь он, совсем не тот, что был сто и, тем более, двести лет назад. А орден меняться не желает. Хотя возможностей для этого уйма. Раньше, во всяком случае. После войны, сумеречные были крайне востребованы и, если бы Совет проявил гибкость, наплевал бы на некоторые части кодекса — все было бы иначе. Не пришлось бы шататься по трущобам в поисках очередного беспризорника, который, скорее всего, и первого этапа подготовки не переживет. Возьми хоть принцип подписания контракта! Заказчик, должен, используя немыслимые связи, выйти на агента сумеречного, тот относит заказ либо ментору, либо, сразу в Совет. Те рассматривают дело, дают ответ, который посыльный относит заказчику. Сума сойти! Так в современном мире не делается. Но ничего не поделаешь — Кодекс! Хотя, какие-то поправки они в него внесли, в основном касающиеся наказаний за нарушение этого самого Кодекса. Вплоть, до устранения адепта. Что раньше случалось крайне редко, я вообще не одного случая в записях не нашла. Все разваливается на глазах и магистры-менторы, чтобы как-то сдержать распад, действуют самым быстрым и простым способом — устрашением. Вот про нас и ходят самые жуткие и нелепые слухи — клан наемных убийц, секта, где каждый член находится в наркотическом опьянении и прочее. А что вы хотели?! Сами оградили себя от мира ореолом таинственности, — Эрката тяжело вздохнула, переводя дыхание, и заговорила спокойнее:

— Забавно. Старики все время учили нас выживанию, говорили, что мы должны адаптироваться под любые переменные, использовать все доступные средства. Но сами они подстроиться не смогли. И скоро орден сумеречных исчезнет в глубинах истории. В таком обществе, как сегодняшнее, где активно развивается наука и культура, где люди думают о комфорте, а не о войне, мы — реликт. Может, поэтому мне так грустно, мои предшественники о таком, наверное, не задумывались, не было причин.

Девушки долгое время изучали звездное небо через откинутую на крышу парусину. Обе были задумчивы и печальны.

— Эрката? — тихонько позвала Эмилия.

— Мм?

— Ты не обижайся, но для человека, который провел детство на улице, ты удивительно хорошо рассуждаешь, и твоя речь — речь образованного человека.

— А ты как думала?! — наигранно удивилась Эрката. — Сумеречных только мечами учат махать? Ну, вообще-то, в основном этому и учат, — спокойнее добавила она. — Но, если ученик, не во вред тренировкам, изучает что-то еще, это даже приветствовалось. Правда, несмотря на богатые библиотеки, этим редко кто пользовался. А я просто обожала книги! Любые, но особенно о приключениях! Уж чему я всю жизнь буду благодарна ордену, так это тому, что они научили меня читать, — девушка мечтательно улыбнулась.

— Здорово, — восхитилась Эмилия. — А какие книги были у тебя любимыми?

— Так, солнышко, тебе дай волю, ты мне всю ночь вопросы задавать будешь. Давай-ка спать, раненой нужен покой.

— Ой, извини, я не подумала.

Эмилия вскочила с места, закрыла брезентом вход в фургон, чтобы не выпускать тепло и улеглась поближе к напарнице.

— Эрката?

— Да?

— А сумеречным разрешены романтические отношения?

— Спи.

Эмилия поплотнее закуталась в одеяло и, придвинувшись к Эркате, закрыла глаза. Тревоги немножко развеялись, глядишь, все будет хорошо, они как-нибудь справятся, дойдут.