– Ты ходокам меньше верь, – заметил Джордан. – Какое удовольствие? Мотаются туда-сюда во времени, остановиться не могут.

– Да, КЕРГИШЕТ. Так оно и есть. Мне же тогда ничего не надо было. Теперь – не знаю.

– Н-да… – издал неопределённый звук Иван, думая о себе то же самое: ему ничего пока не надо, вот и бегает во времени без остановки. – Может быть, вначале к Дигону. Он сейчас ведёт своё племя на север. Уходит от наступающей пустыни. Да, Жулдас, забыл спросить. Твои сыновья знают язык ходоков? Вот Иката, смотрю, говорит.

– Плохо знают. Не понимают, зачем им надо говорить на другом языке, если можно, как говорят мать и Мау-ма.

– Понятно, – согласился Иван. Отец когда-то заставлял его учить хотя бы английский, как говорится, с боем, а ему никак не удавалось взять в толк необходимость требований отца. – Так что, к Дигону? Иката, как?

– Одна боюсь.

– Я постараюсь перебросить Жулдаса и Мау-ма к тому же времени, как ты там появишься. Разница в деват, часа два, не более того… Впрочем, что говорит Мау-ма? Как долго их надо кормить?

– Мало, – сказала Иката. – Три дня назад здесь была только вода. Ещё, Мау-ма говорит, надо дня четыре или пять.

– Ну, это безделица. Мы тогда с Джорданом займёмся в"ыгами, а потом – вами.

Жулдас покивал головой, однако сказал:

– Я к Дигону не хочу. Мы не любим друг друга. Он любит только себя. Думает, что он – Бог.

– Он такой, – поспешил подтвердить Джордан слова Жулдаса. – Я с ним в Фимане…

– Знаем!.. Но тогда… – Иван задумался. – Можно к Уленойку. Его сын Пирик знает язык ходоков. Ваши сыновья с ним подружатся.

– Пирик! – воскликнула Иката. – Он ходит так, – она развела руками ниже живота, показывая особенность одеяния достойного предка Анки. – Мои сыновья так ходить не могут!

– Тоже понятно. Тогда думайте, а мы – к в"ыгам. Джордан?

– Я готов.

– Ясно. Жулдас, дня через четыре, для вас, мы вернёмся, а ты решай, куда вам податься.

В"ыги лежали – ждали…

«Поистине разлеглись, – подумал Иван. – Лежебоки».

Впрочем, он понимал, что ему, человеку, такое лежбище лишь казалось мирным и невозмутимым, где местные разумные не обременены какими-либо заботами.

А на самом деле у них возник невиданный доселе разлад. Жившие долгие годы в ожидании Того, Кто Остановит Время, все силы – и душевные, и физические – направлявшие на поддержание пирамиды, в"ыги, как только узнали, что их заветная якобы мечта вернуться к истокам своего разумного существования и дать начало, по сути, своей цивилизации, может воплотиться, вдруг осознали всю нелепость этого мероприятия. Их изощрённый ум ощутил тупик, в который он сам себя и загнал. Потому что они знали, всегда знали, что их время, как вида разумных и, вообще, как вида живых существ, уже истекло. Их наследственность засорилась настолько, что только один из трёх десятков новорожденных выживал, чтобы дать новое потомство, да и то не всегда полноценное, отчего их поглощало море, на них охотились хищники, они уже были неразумными.

Наступил момент, требующий окончательного решения.

Старший из в"ыгов всё это подробно поведал Ивану без человеческих эмоций в виде монотонного потока слов и коротких фраз. Ждущий порой то или иное высказывание Старшего отмечал движением ластов и хвоста.

– Мы решили… – Старший замолк, словно давая Ивану время осмыслить услышанное. – Есть те, кто желает вернуться к нашим истокам. Помоги им. А мы… – здесь человек вздохнул бы или отметил мимикой, а Старший сделал паузу, прежде чем сказать: – …остаёмся.

– То есть, – растерялся Иван.

Казалось бы, что в"ыги человеку, но, по-видимому, всё живое на Земле связано так, что беда и безысходность одних существ вызывает схожий отклик в других. И Иван почувствовал щемящую тоску, от которой впору завыть, как это делают такие же живые существа, или впасть в меланхолию, или… хорошо выпить, как иногда делают люди, и забыться.

– Ты помоги, – повторился Старший. – Их немного. А я не могу бросить тех, кого больше.

– Это понятно, – сказал Иван и с удивлением отметил: у в"ыгов, как и у людей, долг превыше всего. – Я помогу. Где они?

– Они сейчас выйдут.

«Выйдут» – так для себя перевёл Иван, так как не знал иного слова, чтобы им одним описать неуклюжее ползание в"ыгов на суше. Какие они пловцы, он тоже не знал, но ласты и хвосты лопатой, наверное, обеспечивали им большую подвижность в воде.

После слов Старшего, в полусонном, казалось, лежбище началось движение – медленное, не спешное. Так что Иван успел вкратце посвятить Джордана в ситуацию.

– Да, – опечалился Джордан. – Им не позавидуешь. Хуже, чем в Фимане… Хорошо, КЕРГИШЕТ, что мы не доживём до той поры, когда люди придут к такому же концу, как в"ыги.

– Ну, ты даёшь! – Иван был ошеломлён неожиданным заявлением Джордана. – Вон куда заглянул… Но я, вроде, читал когда-то, что человеческой цивилизации как будто отведено не более десяти тысяч лет… Да чепуха всё это! Куда мы денемся?

– Куда, куда?.. Вымрем! – с несвойственной Джордану жёсткостью проговорил он.

Иван даже на некоторое время онемел. Он оглядел Джордана с ног до головы, словно увидел его в первый раз. Маленький, тщедушный, вздорный и плохо выбритый Джордан выдержал его взгляд.

– Ты же, КЕРГИШЕТ, можешь ходить далеко в прошлое. Там ведь были разумными не только в"ыги. Да где они все?… Так и мы когда-нибудь затеряемся в прошлом. Придут другие, и знать не будут о нас. Лишь догадки, да какие-нибудь непонятные для них вещицы: то ли рукодельные, то ли природные.

– Возможно. Я когда-то о подобном читал и думал.

– Ты всё время говоришь: читал, читал, да читал… А сам-то до всего этого не мог дойти? Кому, как не тебе это знать?

Вопросы прозвучали насмешливо снисходительно, мол, дело выеденного яйца не стоит, а надо же, кто-то этого понять не может. А не может, по всему, сам КЕРГИШЕТ.

Иван не хотел, но обиделся.

– Это вы, прожившие сотни лет, от безделья до всего этого доходите, – сказал он, глядя на Джордана сверху вниз. – А у меня никогда времени не хватало. А с вами связался, и подавно. Приходилось узнавать из книг тех, кто мог много думать.

Он резко отвернулся от Джордана. Все его учат! Тыкают носом везде, где он ещё не успел побывать, чего не смог увидеть, осознать. И каждый из них с гонором. Вот мы какие! А он – несмышлёныш.

Стукнуть бы сейчас или стукнуться, но некого и не обо что…

– Они вышли, – сказал Старший. – Мы уходим. Помоги им.

Большое лоснящееся тело его, задвигалось; оставляя глубокий след в песке, он уползал в море. Три четверти, если не больше, в"ыгов последовали за ним, и – канули в водах. Ни долгих человеческих прощаний, ни сантиментов каких-либо. А ведь расставались навсегда.

Иван и Джордан долго стояли на берегу, но круги разошлись и – никого…

Перебросить оставшихся в"ыгов в прошлое на два десятка тысяч лет Ивану не составило труда. В"ыги, как только очутились на новом месте, тут же полезли в воду.

Ни спасибо, ни прощай…

– Нет, КЕРГИШЕ, неблагодарная у тебя работа. Хоть бы хвостом тебе махнули. А они…брёвна ползучие!

– Я думаю, у них время, когда им надо есть. Так что им не до нас, – попытался оправдать в"ыгов Иван, хотя тоже был недоволен.

Хорош бы он был, поддавшись уговорам Первого Ждущего, пообещавшего ему безболезненное возвращение его назад, в своё время. Пробил бы он их, а они вот так бы уползли и позабыли бы о нём. И сидел бы здесь, проклиная всех, в том числе и себя.

– А у тех, что не согласились на переход, тоже время кормёжки? – задал риторический вопрос Джордан. – Бочки с дерьмом!

– Хватит тебе упражняться. Ты с моим Учителем мастаки придумывать оскорбления. У нас есть поговорка. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Что мы знаем о в"ыгах? Они, быть может, кровью обливались, расставаясь друг с другом, а внешне, для нас с тобой, ничем это не проявилось. А вот у нас бы, да в деревне… Попричитали бы вволю.