Дальше поедем! Я, брат, теперь не служу! Я, брат, теперь куда хочу, туда и еду! Кто вы такая? Отчего у вас знакомое лицо? Ах, вы Марья Нетровна? Что ж вы ко мне в десятый раз пристаете? Вы что? Целоваться со мной хотите, может быть? Шалите! Я человек женатый! Я не позволю… Вот с человеком поцелуюсь, я с вами нет! Назло! Человек, дай я тебя…
Ты зачем же в такой дом завез, где дерутся? А? Прямо поезжай! Стой! Вот красный дом!
Кто здесь живет? Пафнутьев? Такого не знаю. Л раньше кто жил? Варсонофьев? И Варсонофьева нс знаю. Все равно. Доложи господам, что приехал Иванов, и по обычаю…
Сударыня! Чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок… Ах, это ваша жена? Ну, и целуйтесь с ней, гели это ваша жена… В участок? Едем в участок! В участок так в участок!
Вы околоточный надзиратель? Очень приятно. И околоточных надзирателей люблю. Позвольте я пае поцелую. А это что такое? Протокол? Я и протокол поцелую. Вот вам! Чмок, чмок, чмок…
Городовой! Мы куда едем? Ко мне домой едем? Поедем… А теперь мы где? Ах, у меня дома! Скажите, пожалуйста: отчего же здесь всего по две штуки? Два дивана, два стола? Зачем такая расточи тельность? А кто эти две дамы? Ах, это моя жени? Неужели? Почему ж она в двух экземплярах? Городовой, целуй один экземпляр, а я буду целовать другой…
На этом воспоминания «мученика визитов» прекращаются.
Чужие жены
Какая женщина откажет себе в удовольствии подвергнуть унижению счастливую соперницу? В особенности если эта соперница рте и приятельница! Анна Ивановна, молодая женщина, только что овдовевшая, подала связку писем совсем уничтоженной Марье Петровне.
— Вот. Я нашла их в бумагах покойника.
Марья Петровна взяла письма дрожащими руками.
— Я не знаю, что мне думать о вас… Вы или очень злы, или очень великодушны.
— Не то и не другое. Я просто удивлена.
По губам Анны Ивановны пробежала презрительная гримаска.
— Я прочла ваши страстные излияния… Вот никогда не думала, что покойный Николай Николаевич мог внушать такую пылкую страсть!
Ее письма читали! Марья Петровна чувствовала себя так, как будто ее публично раздели.
— Вы можете меня презирать или ненавидеть, но я любила вашего мужа. Я горячо, я безумно его любила. Да его и нельзя было не любить! Его…
— Моего Николая Николаевича? Вот не подозревала!
— Он был так мил, всегда любезен, трогательно предупредителен, весел.
— Николай?
— Так остроумен. Умел так говорить, заставлял гак смеяться. Часы с ним летели так незаметно!
— Открытия, которые делаются после его смерти! Этот увалень, этот лежебока, этот бука, от которого трудно было добиться слова! Человек с теплой водой вместо крови!
— Ах, нет! Нет! Не говорите! Он так любил, он так умел любить! В нем было столько огня. Он опьянял своей страстью. И он, — он умел заставлять забывать обо всем в мире!..
— Вы… вы, кажется, говорите о Василии Степановиче?
— О моем муже?!
— Ну, да! Вы даете характеристику вашего мужа, и характеристику превосходную… под которой я готова подписаться обеими руками.
— Вы?!
Они смотрели друг на друга теми взглядами, которыми смотрят одна на другую женщины, полные взаимной ненависти, взглядами, полными настоящих рентгеновских лучей, проникающими а самую душу и читающими там, как в открытой книге:
— Вы?! Вы?!
— Мы квиты. Есть справедливость на свете! Да. да! В то время как вы, быть может, посмеивались надо мной с Николаем Николаевичем, я —;» го уж наверное! — хохотала над вами с вашим мужем.
— Вы? Вы это делали… с ним?
— Уж не хотите ли вы спросить: по какому праву? По тому же самому, по которому вы обменивались вот такими письмами с моим мужем… По праву приятельницы жены!
— Нет, нет… Но променять такого мужа, как покойный Коля… виновата, я хотела сказать, как покойный…
— Ничего, ничего! Продолжайте! Я не вижу причин, почему мне было не променять его на Васю.
— На этого облома, на этого мужика, на этого ненавистника женщин?
— Я этого не замечала. Я не могу пожаловаться ни на недостаток любезности, ни на недостаток живости.
— На этого тюфяка?
— О нет! Он умеет быть очень веселым, когда хочет! Со мной он всегда этого хочет.
— На эту рыбу!!!
— О нет, вы ошибаетесь!
— На этого отжившего человека?
— Вы ошибаетесь, повторяю вам, ma chere.
— Ноя его жена!
— Позвольте и мне его немножко знать! Со мной он никогда не был таким. Все это можно скорее сказать про моего покойного мужа!
— Не называйте его имени рядом с Василием Степановичем! Коля!.. Можно ли забыть его ласки!
— К сожалению, я не могу воскликнуть этого, — я, его жена! Как не можете того же сказать про Василия Степановича вы, его жена.
И они протянули друг другу руки, как протягивают два человека, пораженные одним и тем же несчастием.
— О, о своих мужьях приходится узнавать от других.
— Это чудовища!
— Все несчастье состоит в том, что они женаты на своих женах. Тогда как им следовало бы быть женатыми на чужих!
— Да… но, может быть, и нам следовало бы выходить за чужих мужей!
И они поцеловались, эти две вдовы.
Война будущего,
или Штука конторы Кука
Знаменитому Куку — покровителю всех «globe trotter’oв» — «топтателей вселенной», как выражаются американцы, — пришла, как сообщают телеграммы, гениальная мысль.
Он устраивает «круговые поездки на поля сражений в Трансвааль». Записываются много англичан и американцев.
Космополитическое общество романа Бурже садится на пароход и, вместо того чтоб ехать развлекаться на Ривьеру или в Каир, едет на поля сражений.
— Скажите, а я буду сражения видеть? Или только поля?
— Обязательно, madame! В программу каждой поездки входят два сражения.
— А осаду Претории?
— Вам нужно записаться по тарифу МЕИ, кроме того, за дни в ожидании осады Претории вы платите по фунту в день за продовольствие.
— А если будет взрыв копей в Иоганнесбурге, я увижу?
— В случае взрыва копей вы должны заплатить extra. Это оговорено. Словом, каждый получает удовольствие за свои деньги.
— А я все буду видеть?
— О, контора гарантирует!
Но разве в самом деле контора может гарантировать. что сражение непременно будет такого числа? А вдруг не будет? Такой солидной фирме это крайне неудобно.
Начнутся разговоры:
— Кук — жулик! Помилуйте, деньги взяли, а сражения никакого!
— Обман!
— Надувательство!
— Деньги назад!
Чтоб гарантировать клиентов, Куку останется только из добросовестности завести собственный отряд на театре военных действий.
— Сражения гарантируются! Важно для гг. туристов!
Мне бы хотелось на поля сражения!
— Со страховкой или без страховки насчет того. будет ли битва?
— Да уж, пожалуйста, чтоб с битвой! А то что же и смотреть!
— Свежие трупы бывают, свежие могилы. Гг. путешественники очень довольны.
— Нет, нет! Мне — чтоб при мне сражались. Я хочу видеть, как это все делается.
— С гарантией в том, что сражение будет, — 3 фунта в день. Цена дешевая, и тариф понижен ввиду того, что собираются большие компании. Масса заказов. А то, помилуйте, расходы огромные, приходится свой отряд держать, по 30 фунтов в месяц волонтерам платить.
— Ах, это дорого — 3 фунта!
— Помилуйте, разочтите расходы. Ведь сколько нам самим сражение стоит! Вон мистер Астор, из Нью-Йорка, заказал для себя и своих гостей особое. специальное сражение и уплатил 50 000 долларов. Всего 5 проц. на сражении наживаем.
— Ах, нельзя ли хоть половину — полтора фунта в день.
— Половинной скидкой, извините, пользуются только дети, не достигшие 14 лет. Возьмите без гарантированного сражения!
— Нет, уж дайте с гарантированным. Что ж делать!
И вот, проводник в фуражке с надписью: «Th. Cook & С» устанавливает гг. туристов:
— Леди, джентльмены! Прошу вас стать здесь. Возьмите ваши бинокли и смотрите на тот холм. Сейчас начинается.
