– Вы извините меня, за резкость. Мне просто стало не по себе от того, что могло бы произойти с Каримовым – решаюсь заговорить первая.

– Ничего – девушка спокойнее выдохнула.

– Как тебя зовут?

– Аня.

– Давай на ты – предлагаю.

– Хорошо – улыбнулась в ответ.

– Просто Каримов аллергик, поэтому у меня была такая реакция.

Глаза девушки расширяются.

– Как? Так если бы я ему – её глаза расширяются в ужасе – но Дарья Валерьевна мне же дала назначения – она что-то ищет на столе – да куда он делся-то.

Она поднимает стекло на столе и стала перебирать бумажки.

– Нет – разочарованно.

– Ну ничего – пытаюсь её успокоить – главное всё обошлось.

– А если бы нет, у меня даже бумаги не осталось – она прикладывает пальцы к губам в ужасе.

Так не одну меня здесь подставляют?

– Не переживай, назначения все были в карте – открываю ей страницу карты.

– Да это всё и было – она с недоумением смотрит на меня.

– Мне эту карту отдала Татьяна, по просьбе Петра Семёновича – решаю признаться – но, я ей сказала, чтобы ничего из прописанного не ставили, потому, что я ещё не разговаривала с Петром Семёновичем, а эти назначения ему противопоказаны.

– Значит, никто ничего не перепутал? – хмурится недоумённо.

– Получается, что нет. Только пожалуйста без моего ведома не ставь ничего Каримову – прошу её, надеюсь послушает.

– Да я поняла уже. Спасибо, что остановили.

– Мы же на ты, Ань – напоминаю.

– Да – немного растерялась.

– Ничего, благо всё поправимо.

Аня наконец-то улыбнулась и немного успокоилась. Надеюсь, в её лице я не приобрету врага, а то похоже мне здесь не очень рады.

– Ань во сколько обед обычно здесь?

– Через полчаса будет.

– Каримову в палату пусть принесут – прошу её.

– Так он же после операции, ему же нельзя пока – поражает меня она.

– Операция была без наркоза, поэтому ему нужно пообедать.

Аня ошарашенно смотрит на меня.

– Ну, так что?

– Сейчас позвоню в пищеблок – она берёт трубку.

Наверное, мне пора.

– А не подскажешь где Дарью Валерьевну найти?

– Не знаю, в ординаторской может быть. Я давно её не видела. Алло – отвечает в трубку – в шестую палату обед нужен. Да, прямо занести. Ага, ну всё – кладёт трубку – принесут.

– Хорошо, спасибо – благодарю её и направляюсь на поиски Дарьи. Чем же я тебе так насолить то успела?

Поднимаюсь на лифте и иду по коридору. Татьяна на посту.

– Тань, а Дарья Валерьевна не знаешь где сейчас?

– Ой, а она ушла чуть раньше на обед, отпросилась.

У кого? Петра Семёновича нет.

– Но после обеда она вернётся, что-то передать – так заискивающе смотрит, аж, противно становится.

Передала бы я ей, а потом повторила бы.

– Нет, сама потом найду – и придушу.

– А всё хорошо? – с чего это она интересуется у меня.

– Всё отлично Тань – отхожу от поста и направляюсь в ординаторскую.

Прохожу, закрывая за собою дверь. На столе Петра Семёновича всё переворошено. Не поняла, его же нет сегодня. И когда я выходила отсюда, на столе всё было в порядке.

Марина исчезает из вида, а мне не хочется её отпускать. Поворачиваюсь, забывая о боли, которая спешит напомнить о себе. Уже не вижу, а слышу, как дверь в палату закрывается за Мариной. Она обещала вернуться.

Прикрываю глаза, и пытаюсь, хоть немного расслабится.

Перед глазами возникает Марина, она улыбается, её улыбка очень тёплая и солнечная, аж самому улыбаться хочется в ответ. Хотелось бы увидеть её настоящую улыбку. О чём это я опять? Для неё я просто пациент и ничего большего…

Незаметно проваливаюсь в сон.

– Так обед – слышу чей-то командный голос и вздрагиваю.

Слышу грохот, а потом перед глазами возникает тележка с едой от которой разноситься запах съестного по всей палате. Желудок заурчал, а во рту начала скапливаться слюна. Хочется есть очень.

– Первое, второе и компот – ставит на тумбочку две тарелки и стакан женщина с очень грубыми чертами лица. Я бы сказал мужеподобная под стать с голосом.

– Спасибо – благодарю её.

– Приятного аппетита – она отходит от тумбочки, и выходит из палаты так же шумно вывозя тележку.

Есть хочется очень и ждать Марину, нет сил.

Пытаюсь приподняться на локте, боль простреливает позвоночник, аж искры из глаз.

– М – не могу сдержать стон.

– Руслан – слышу встревоженный голос Марины.

Но раскрыть глаза не получается очень больно спину

– Тихонько ложись обратно – прохладные пальчики чуть нажимают на мои плечи.

Подчиняюсь ей и опускаюсь обратно, выдыхаю, как же больно-то.

– Где корсет? – спрашивает строго.

– В ящике – тяну руку ко второму.

Она открывает. Там чего только нет, вплоть до туалетной бумаги, я не особо вещи раскладывал сегодня.

Она достаёт корсет.

– Давай-ка сначала оденем, а потом попробуешь пошевелиться, ладно?

– Хорошо.

Стягиваю одеяло на бёдра, блин я и забыл, что раздет полностью, надеюсь, она не заметит насколько мне сейчас неловко.

– Я положу под поясницу – она наклоняется надо мною – теперь можешь тихонько поворачиваться на спину – прикасается к моему плечу, поддерживая.

Да с ней как-то всё спокойнее происходит. Перекатываюсь на спину, Марина придерживает, а потом затягивает корсет на животе. Не так больно, как ожидал. Смотрю на неё, серьёзная такая, поджимает губы и закрепляет стягивающие. Залипаю отчего-то на её губах.

– Вот теперь можно немного шевелиться, надеюсь, твой подъём обойдётся без последствий.

– Я не знал, и есть хотелось – зачем-то оправдываюсь.

– Понятно. Так садиться полностью нельзя, можно чуть приподняться. Нужно что-то подложить под спину – она осматривает палату – я возьму подушки.

Она собирает подушки с двух кроватей и кладёт их на край кровати.

– Я помогу тебе немного приподняться и положу подушки под плечи, чтобы тебе было удобнее.

Она наклоняется ко мне ближе, её волосы щекочут мне щёку, непроизвольно втягиваю еле заметный цветочный аромат, который будоражит отчего-то.

Марина подхватывает меня подмышками и притягивает к себе, возникло ощущение, что она обняла меня, и что-то давно забытое, щемяще приятное заскреблось в груди, аж прикрываю глаза, чтобы она не заметила тех, чувств, что царят в моей душе сейчас.

– Потерпи немного, сейчас – она говорит мне на ухо и протягивает подушки у меня за спиной, вырывая из блаженного рая.

Она легко опускает меня на подушки и отстраняется. Открываю глаза. На её щеках играет румянец, она укрывает меня одеялом, делая суетливые движения. Наверное, ей неприятно прикасаться ко мне, жаль, что я не вызываю в тебе тех чувств, что ты во мне, очень жаль.

Стягиваю со спинки полотенце и кладу себе на грудь. Да в таком положении намного удобнее стало даже лежать.

– Тебе помочь? – спрашивает и тянется к тарелкам.

Если только из жалости не надо. Ничего не надо!

– Нет – тянусь к тарелке со вторым и пристраиваю её себе на грудь – у меня самого хорошо получается – не могу не съязвить. Не хочу, чтобы жалела.

– Да это точно – немного грустно улыбается – хорошо я тогда позже зайду, вернём тебя в прежнее положение после обеда.

– Не стоит, вытяну подушки, только и всего.

Она немного растеряно смотрит на меня.

– Постарайся не напрягать поясницу – её голос сел отчего-то.

Неужели я её обидел?

Она грустно улыбнулась, а в глазах заблестели слёзы. Я переборщил похоже.

– Приятного аппетита – она разворачивается и быстрым шагом идёт к двери.

Хочу остановить её, ведь я не прав, но в этот момент тарелка с пюре наклоняется в руках и пюре стекает через край.

– Блин! – дёргаюсь, пытаясь всё убрать, и тут же шиплю от боли, что пронзает позвоночник.

Самостоятельный да! Помощь тебе не нужна! Болван! Обидеть человека, которому ты впервые за последнее время не безразличен. Это ж надо постараться. Наверное, я за это время разучился общаться с людьми вообще.