– Я сама, Пётр Семёнович мне поручил его вести, так, что, рассказывай, где у вас палата номер шесть.
Он поджала губы, словно это ей совсем не нравилось.
– Прямо по коридору лифт, на первый этаж, там как выйдешь, идёшь прямо до лестницы. Палата напротив лестницы.
Квест прям какой-то.
– Хорошо, спасибо – разворачиваюсь и иду к лифту.
Странное какое-то поведение у Тани, но чем я могла ей насолить в первый же день, не понимаю.
Выхожу из лифта и иду, иду, наконец-то нахожу эту лестницу. Зачем его так далеко положили.
Из как оказалось шестой палаты выбегает девушка со звонящим телефоном в руке.
Это его девушка? И почему она так спешила его оставить, ведь сейчас ему очень нужна поддержка.
Да, ладно сами разберутся.
Выдыхаю и открываю дверь в палату номер шесть.
Глава 3. Руслан
Никогда не думал, что боль может быть настолько сильной и всепоглощающей. Я очень боялся операции.
Когда она началась я пытался следовать указаниям Петра Семёновича, но расслабляться, совсем не выходило.
Ощущения, когда в твоём нутре ковыряются те ещё. Но когда меня за руку взяла девушка врач, я ничего не видел кроме её глаз. Её лицо скрывала маска, но её карие глаза, большие выразительные и добрые я не забуду никогда.
Она отвлекала меня в самые болезненные моменты, говорила мне, как дышать, чтобы было легче. В какой-то момент она прикоснулась ко мне щекой, и я вдохнул её еле уловимый цветочный аромат, очень приятный. От её прикосновения стало очень тепло и приятно где-то в груди, но потом последовала очень сильная боль, словно в мою поясницу, вогнали штырь и вертят им в разные стороны. Я только услышал её «кричи» и не смог сдержаться, кричал, пока не сел мой голос. Она не отпускала, и я благодарен ей за это. Она словно делила со мною часть боли, что сводила с ума.
Я не сразу понял, когда всё закончилось…
Она сказала «молодец» и отстранилась, а я понял, что всё ещё держу её за руку и не могу, не хочу отпускать. Со мною давно такого не было. Её маленькая тёплая ладошка тонула в моей. Я понял, что туплю и заставил себя разжать ладонь.
Она исчезла из поля зрения, а меня начало окатывать волнами то холода, то жара. Тело не слушалось и стало ватным, в голове шумело, и я прикрыл глаза.
Меня переложили на каталку. От каждого движения простреливало позвоночник, аж искры из глаз сыпались. Стало очень холодно.
Где-то вдалеке мне показалось, что слышу знакомый голос Лины. Может меня просто глючит.
Меня привозят в палату и перекладывают на кровать. Кладут на спину.
Вскрикиваю от боли, не сдержавшись.
Меня поворачивают на бок и укрывают простынёй. Ну, хотя бы одеялом укрыли бы. Не могу пошевелиться и согреться тоже.
– Руслан – слышу Лину и разлепляю веки.
От холода трясёт аж. Наверное, она с Димкой пришла.
Лина такая растерянная смотрит на меня.
– Что с тобой? – её голос дрогнул.
Не могу пошевелиться, мне кажется, если рот открою, оттуда кроме стона ничего членораздельного сказать не выйдет.
– Кто вы? И что тут делаете? – узнаю голос Петра Семёновича за спиной, но от неожиданности вздрагиваю, что отдаётся по всему позвоночнику, блин.
– Я знакомая. Что с ним? – поражается Лина.
Я бы объяснил, но нет сил, разговаривать сейчас.
– Знакомая. Должна знать! – отвечает в своей манере Пётр Семёнович.
Он вообще редко с кем церемонится, наверное, с нами так и надо иначе на ноги не встанем.
– Всё, Руслан – ощущаю его прикосновение к плечу и хочу повернуть голову, но боль простреливает, не могу. – Ты молодец, потерпи ещё немного. Это того стоило.
Надеюсь, теперь буду ходить без проблем, осталось только пережить надо этот период боли.
– Знакомая? – спрашивает Пётр Семёнович, хитро прищуриваясь.
Киваю, опять забывшись.
– Понятно. Пойдём, поговорим, знакомая.
Пётр Семёнович уводит Лину. Только не ругайте её за незнание. Ведь это не её проблемы, и она вообще случайная знакомая, которой почему-то не всё равно на меня как всем остальным.
Обидно, что отец даже не увидел того момента, когда я встал на ноги. Хотя о чём я ведь он пожалел тогда, что меня откачали…
Слышу, в палату кто-то заходит. Перед глазами возникает Лина, она присела около кровати.
– Держись – тихонько касается моих пальцев – пальцами шевелишь без боли? – растерянно спрашивает.
Что ей наплёл Пётр Семёнович?
Не могу не улыбнуться её растерянности.
– Хорошо – сжимает мои пальцы.
Её ладонь такая тёплая, не хочу отпускать, хочу ещё немного погреться и сжимаю пальчики. Они похоже на ту, что помогала мне сегодня пережить всё это, но не те.
Немного клонит в сон, и прикрываю глаза.
– Тебе, наверное, надо поспать после всего – говорит Лина тихо, и я соглашаюсь с ней, правда молча.
Ощущаю едва заметные прикосновения к голове, она тихо поглаживает. Поглаживает? Ко мне никто не прикасался так давно, наверное, из-за этого мозг поплыл и начал расслабляться, что- ли, а я проваливаться куда-то где нет боли, где тепло и хорошо и Ник, улыбающийся сидит на зелёной лужайке. Как давно я его не видел…
Слышу резкую трель и открываю глаза, вздрагиваю от неожиданности и позвоночник простреливает такой болью, аж слёзы наворачиваются, пытаюсь немного выдохнуть, как учила меня та девушка в операционной.
– Прости, мне пора, держись – протараторила Лина и поддерживающе сжала мои пальцы.
Я что уснул? А она всё это время была здесь? Её телефон разрывается трелью.
– Спасибо – язык наконец-то поддался, и мне удалось хоть что-то сказать. Отпускаю её тёплую ладонь, и она выскакивает из палаты.
Странно что-то давно забытое и похороненное на дне души, вдруг даёт о себе знать. Отчего-то особенно остро сейчас ощущаю своё одиночество. У меня никого нет, ни друзей ни родных, ни девушки. До этого момента меня всё устраивало, но сейчас, отчего-то хочется, чтобы кто-то был рядом, взял тебя за руку и не отпускал. Кто-то родной.
Ой, что-то я стал сентиментальным слишком. Выдыхаю и прикрываю глаза, опять становиться холодно очень, прижимаю руки к груди они тёплые вроде бы, странно, что со мною вообще…
Глава 4. Марина
В палате Руслан лежит один. Он отвёрнут от входа, лежит на боку и укрыт почему-то простынёй, а не одеялом. Его трясёт всего. Он замёрз? Обхожу его и присаживаюсь перед ним, чтобы он не поворачивал голову ко мне. Он внимательно смотрит на меня. У него очень красивые голубые глаза, очень яркие и такие светлые с небольшими вкраплениями. В них можно утонуть.
Кладу лёд на тумбочку рядом с кроватью.
– Ну как ты? – спрашиваю.
– Холодно – сказал тихо.
А я лёд хотела приложить! Странно почему его не укрыли ведь ему сейчас шевелиться практически нельзя.
– Подожди, сейчас – я поднялась и взяла одеяло.
Укрываю его по плечи, наклоняюсь, тихонько подтыкаю одеяло под спину. Ему бы барьер какой-то сделать, ведь нельзя поворачиваться пока.
Он прижимает руки к груди и прикрывает глаза.
У него случайно не температура поднимается?
Прикладываю ладонь к его лбу, и он распахивает глаза, смотрит на меня с удивлением.
Лоб, слава Богу не горячий.
– Температуры вроде бы нет – говорю ему – сейчас согреешься.
Он внимательно смотрит на меня, а я не могу оторвать взгляд от его невероятных голубых глаз. Так приплыли, включай мозг Марина!
Надо сделать ему барьер, пытаюсь немного отвлечься от него и хочу обойти его кровать.
– Спасибо – тихо говорит и чуть касается моей руки, его пальцы просто ледяные.
Останавливаюсь и беру его за руку.
– Ты так замёрз – присаживаюсь перед ним и беру его вторую руку.
– Сейчас немного теплее стало – говорит, немного заикаясь, так как его всё ещё потрясывает.
Присаживаюсь около кровати и начинаю растирать его пальцы, чтобы быстрее согрелись.
Он очень удивлённо смотрит на меня. У него очень красивые руки, длинные пальцы, ладони не мягкие, даже чуть грубоватые, словно он работает ими всё время.
