– Конечно я же твой первый пациент. Боишься, облажаться?

Да что с ним такое?

– Нет, не боюсь! И к твоему сведению ты не первый мой пациент! За место я не держусь – вспоминаю про Петра Семёновича и Дарью, аж противно становится – я просто хотела помочь тебе, но, если ты против, ради Бога – поднимаюсь с кровати – я и пальцем к тебе не прикоснусь – иду на выход из палаты. Да сколько можно всем издеваться надо мною сегодня! Я тоже человек не железный! Облажаться. Да я очень боюсь последствий, вдруг у него начнётся аллергия на эту мазь, но попробовать стоило и ему бы легче стало. Обидно за такое отношение, чувствую, что слёзы подкатывают, и не хочу, чтобы он это почувствовал, поэтому спешу выйти из палаты, тянусь к ручке двери.

– Марин, прости – слышу его хриплый голос, и ноги словно к полу прирастают.

Слышу, как скрипит его кровать, а потом он сдавленно стонет. Он что повернулся?

Оборачиваюсь. Руслан и правда лежит на спине, зажмурившись.

Включаю свет, он бьёт по глазам, но через несколько секунд, глаза привыкают, и я вижу всё.

– Руслан – подхожу к нему – зачем ты повернулся, тебе же нельзя пока – прикасаюсь к его плечу – давай обратно – хочу помочь ему повернуться.

Но он и не собирается поворачиваться, пристально смотрит в глаза.

– Я не хотел тебя обидеть – его глаза поблёскивают, он волнуется? – Просто…

Просто ты переживаешь…

– Ничего – пытаюсь его успокоить – переживу – натягиваю улыбку.

– Нет, правда, прости, я не должен был…

– Прощу, если повернёшься на бок – надо же его как-то заставить.

– Марин – он хмурится.

– Так пациент номер один, быстро на бок – моё терпение уже лопается.

Он недовольно поджал губы, и повернулся на бок, не говоря ни слова, только поморщился от боли.

Хорошо, хоть что-то.

Вспомнила, что нужно обработать руки, и пошла к раковине.

– Уже уходишь? – доносится в спину.

– Да, я же боюсь облажаться, поэтому ничего делать не буду – не могу удержаться от колкости и открываю кран. Мою руки тщательно, и обрабатываю антисептиком.

Когда подхожу к кровати, Руслан растерянно смотрит на меня.

– Давай посмотрим, что там у тебя?

Он выдыхает с облегчением и стягивает одеяло со спины.

Наклоняюсь над ним. Повязка сухая, слава Богу. Отклеиваю один край повязки и отгибаю.

Кожа вокруг шва немного припухшая и красная, возможно послеоперационный отёк, и он пройдёт сам по себе. Решаюсь прощупать и тихонько прикасаюсь к не повреждённой коже. Она показалась мне горячей, это плохо.

– Тебе температуру мерили? – спрашиваю.

– Нет – отвечает тихо.

Да уж, вот как его здесь одного оставишь?

Поднимаюсь и присаживаюсь рядом с ним.

Он взволнованно смотрит на меня.

– Сам шов сухой, это хорошо, но кожа вокруг воспалена. Это может пройти само, но она горячая, значит есть воспаление.

– И что делать? – спрашивает растеряно.

– Я хотела попробовать мазь, она гипоаллергенная и противовоспалительная, но на всякий случай лучше выпить антигистаминные, вдруг, что-то пойдёт не так – очень боюсь этого.

Ведь главный девиз врача – не навреди. А вдруг всё же пойдёт аллергия.

Руслан тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Ему тоже страшно, наверное.

– Но можно и пока подождать, хотя у тебя и так повышены показатели СОЭ в крови, то есть возможно начинается воспаление и нужно что-то сделать с ним как-то купировать.

– Марин, делай, как считаешь нужным – сказал очень хрипло – а меня обжало волной паники, ведь он сейчас доверил свою жизнь мне фактически, а если и правда пойдут последствия – и чтобы не получилось я готов ко всему – он тяжело выдохнул и прикрыл глаза.

Страшно навредить, а бездействие ещё страшнее…

– Спасибо —не могу больше ему ничего ответить от нахлынувших эмоций.

Он доверяет мне, и я должна ему помочь, должна поставить его на ноги.

– Давай попробуем – говорю ему и поднимаюсь с пастели, достаю из кармана мазь и таблетки.

– Хорошо – говорит тихо – его голос немного подрагивает.

– Не бойся, я буду рядом – говорю ему, хотя надо ли ему это.

– Это, уже обнадёживает – он улыбнулся и выдохнул с облегчением.

– Хорошо, начнём? – выдавливаю мазь на пальцы.

– Угу – буркнул и прикрыл глаза.

Наклоняюсь над ним и наношу мазь на кожу вокруг шва, стараясь не задеть повреждённые ткани. Руслан вздрагивает, от соприкосновения, чувствую, как напрягаются мышцы под пальцами, а по плечам ползут мурашки. От страха?

– Не переживай, должно помочь – пытаюсь его успокоить и приклеиваю пластырь обратно.

Укрываю его одеялом.

– Всё будет хорошо – обещаю ему, потому, что по-другому быть не должно.

– А почему воспалился? – спрашивает немного хрипло.

– Возможно, слишком рано лёг на спину, либо отёк ещё не прошёл, ведь лёд я приложила тебе поздно.

Поднимаюсь с кровати и подхожу к раковине. Смываю мазь с пальцев.

– То есть я завтра не встану? – в его голосе сквозит отчаяние.

– Посмотрим по твоему состоянию – подхожу к кровати и присаживаюсь рядом с ним.

В его взгляде зажигается надежда.

– Надо выпить таблетки от аллергии на всякий случай – достаю из кармана таблетки и даю ему одну в ладонь. Помогаю запить её водой.

– Спасибо – с тяжёлым вздохом опускается на подушку.

– Руслан теперь ты должен сообщать мне обо всех неприятных моментах, которые возникают где-либо. Жжение, зуд, боль, тяжесть дыхания, ну или вообще, если плохо тебе. Это очень важно, чтобы не пропустить начальные признаки аллергической реакции.

– Хорошо, не переживай, пока я себя нормально чувствую – он тихонько касается моей руки, его пальцы оказываются горячими, вспоминаю про температуру и прикладываю ладонь к его лбу, горячая, вот же, блин.

Он удивлённо смотрит на меня.

– Мне кажется у тебя жар – поднимаюсь с кровати – я сейчас принесу градусник.

Выбегаю в коридор, благо пост Ани рядом. На посту никого. Вот же. Осматриваю стеллажи возле стола. Нахожу градусники, обработанные, слава Богу.

Беру один и возвращаюсь к Руслану.

– Давай померим – ставлю ему градусник.

– Марин не переживай так – он берёт меня за запястье и притягивает на кровать – это всего лишь температура.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – не могу удержаться и провожу по его мягким волосам.

– Очень – он улыбнулся.

– Обманываешь – подкалываю его.

– Нет, правда спасибо, и прости ещё раз. Иногда я бываю невыносим, наверное, поэтому со мною никто не общается – грустно улыбнулся.

– Как это? А девушка, что приходила к тебе сегодня?

– Лина? – он удивился – она просто случайная знакомая.

Странно.

– Девушка одного пациента вашего же центра. Григорьева Дмитрия.

– У него тоже проблемы с позвоночником?

– Да, он снимал у меня квартиру, оборудованную под колясочников.

Колясочников? Да что с тобою произошло?

– У тебя есть такая квартира? Это же очень дорого оборудовать.

По его лицу проскользнула волна боли и какой-то безысходности, отчаяния.

Я поняла, что очень задела его вопросом, хочу извиниться, но он отвечает.

– Родителям ничего не жалко было для брата, они ему бы луну с неба достали, если бы он захотел.

Если у него такие богатые родители, то почему он лечится по бюджету у нас? Похоже, все лавры достаются только брату…

– Теперь это квартира моя, я жил в ней, когда – осекается – не мог ходить, а теперь её сдаю, чтобы было на что жить.

Какой-то резонанс в отношении к нему. Не мог ходить?

– Что случилось с тобою? – не могу удержаться от вопроса

Он зажмурился, словно ему очень больно.

– Прости, я не должна лезть к тебе с расспросами – беру его за руку.

Он тяжело выдыхает, словно решается на что-то очень серьёзное.

Всё пережитое за эти полтора года снова возникает перед глазами. Авария, больница, родители, слова отца, потом мой персональный ад, нет не хочу вспоминать всё это с силой закрываю глаза.