Главной ударной силой якобитского десанта должна была стать двенадцатитысячная бригада, сформированная из ирландских солдат, прибывших во Францию после заключения Лимерикского договора (т. н. «дикие гуси» — "Wild Geese"). Низложенный Стюарт просил Людовика XIV увеличить интервенционный корпус до 25–30 тыс. человек за счет французских военнослужащих, однако тот согласился предоставить только 7–8 тыс. Командующим французским контингентом был назначен маршал де Бельфон. Ирландскую бригаду, которая также содержалась за счет французской казны, Людовик XIV передал под личное командование Якова II[1497]. Изгнанный британский монарх имел в своем распоряжении также девять каперских судов, которые действовали в заливе Сен-Мало, Лионском заливе и Лигурийском море. Захваченное у противника имущество капитаны кораблей должны были сдавать консулу Якова II в Тулоне. Эти средства использовались для снаряжения экспедиции в Англию[1498]. 10 тыс. крон для проведения операции обещал выделить римский папа Иннокентий XII[1499].
В марте 1692 г. интервенционные войска (всего около 20 тыс. солдат) были сконцентрированы на полуострове Котантен в Нормандии. В заливе Сены у мысов Ла-Хог и Ле-Гавр Людовик XIV собирал транспортные суда, предназначенные для перевозки десанта через Ла-Манш. Во французских портах Брест и Тулон сосредоточивались две эскадры, которые должны были прикрывать переправу транспортных судов[1500].
Одновременно с военными приготовлениями во Франции, Яков II при помощи своих соратников в Англии и Шотландии начал тайно создавать якобитскую армию в британских владениях Вильгельма III. Зимой 1691–1692 гг. в Англию из Сен-Жермена было направлено несколько офицеров, которые составляли списки добровольцев, из которых на местах формировались полки. Согласно документальным свидетельствам, якобитский агент Дж. Паркер набрал в Лондоне два полка, а ланкаширские якобиты — восемь[1501]. Еще один кавалерийский полк получил распоряжение набрать на свои средства Уильям, граф Монтгомери — сын казначея якобитского эмигрантского правительства виконта Поуиса. Три полка было сформировано в Шотландии[1502]. В Англии создавались тайные склады с оружием. Источники свидетельствуют, что весной 1692 г. среди британских якобитов началось открытое оживление. «Неприсягнувшие» епископы готовились вернуться на свои кафедры[1503].
Кроме того, Яков II приступил к пропагандистской деятельности. 20 апреля 1692 г. была выпущена его первая декларация с момента эмиграции во Францию. В историографии длительное время шли споры по вопросу об авторстве документа[1504]. Дж. Миллер установил, что декларация была составлена государственным секретарем британского эмигрантского правительства графом Мелфортом и откорректирована лордом-канцлером Эдуардом Хербертом — родным братом известного адмирала-оранжиста и участника «Славной революции» Артура Херберта[1505].
Обращение Якова II к своим британским подданным было написано суровым и непримиримым тоном. Документ начинался с обещания отозвать из Англии все иностранные войска, как только «законный король» утвердится на престоле, однако далее следовало пространное и местами даже мелочное перечисление обид, нанесенных британской аристократией Якову II во время «Славной революции», что не могло произвести благоприятного впечатления на политическую элиту страны. Вместе с тем низложенный Стюарт, пытаясь привлечь к себе оппозиционно настроенную к правительству часть нобилитета, упоминал об отстранении от власти при Вильгельме III представителей многих аристократических семейств. В документе акцентировалось внимание на тех сторонах политики правительства, пришедшего к власти в результате «Славной революции», которые вызывали широкое недовольство в обществе: военных тяготах, прекращении торговли с Францией, росте налогов и т. п. — но в то же время заявлялось, что англичане сами повинны в своих бедах, поверив льстивым обещаниям принца Оранского. Объявляя незаконной Конвокацию 1689 г., ее преобразование в парламент и принятые ими решения, Яков II таким образом отменял все принятые с этого времени в стране законы, что серьезно угрожало интересам правящей элиты[1506].
Из содержания документа следует, что к 1692 г. Яков II и его ближайшее окружение плохо представляли политическую обстановку в стране. Дж. Кэллоу отмечает, что если изгнанный монарх хотел организовать реставрационное восстание во флоте и обеспечить себе успешное продвижение от Довера до Лондона, то он должен был искать поддержки партии тори. Поэтому ключевыми пунктами декларации должны были стать гарантии сохранения за англиканством статуса государственной церкви и обещание амнистии всем представителям правящей элиты, которые предали его во время «Славной революции»[1507].
Таким образом, при составлении декларации был допущен ряд важных политических ошибок. В документе объявлялась амнистия всем участникам «Славной революции», однако к этому пункту был добавлен столь длинный список из тех, кто попадал под исключение[1508], что, по словам американского историка Дж. Дж. Джоунса, «обещание амнистии… скорее походило на объявление вне закона»[1509]. Среди тех, кто обвинялся в государственной измене, были почти все лидеры торийской партии, что лишало Якова II поддержки значительной части своих потенциальных сторонников. Он обязывался защищать и оказывать покровительство англиканской церкви и обещал, что впредь не будет назначать католиков на какие-либо должности в государственной церкви. Однако в следующем пункте Яков II, пытаясь максимально расширить свою социальную базу, гарантировал нонконформистам всеобщую веротерпимость. С точки зрения «высоких тори» это заявление полностью перечеркивало предшествующее. Данный пункт декларации вызывал у многих англикан опасения, что с реставрацией Якова II возобновится наступление на привилегии их церкви, как со стороны сектантов, так и католиков. Упоминание же в списке двух епископов, не подпадающих под амнистию — Солсбери и Сент-Асафа — вызывало подозрения, что изгнанный король, вернувшись к власти, вновь может вернуться к политике карательных действий против англиканских прелатов, подобной «Процессу над семью епископами»[1510].
В декларации правление Вильгельма III характеризовалось как тирания, а сам он уподоблялся древнеримскому императору Нерону. Однако тон и содержание документа свидетельствовали, что к единоличному правлению скорее тяготеет монарх, от которого исходило столь грозное обращение[1511].
Причиной подобных тактических ошибок Якова II стала неправильная оценка своих позиций на Британских островах, основанная на столь же неверной оценке английскими якобитами собственных сил. Сторонники низложенного монарха существенно переоценили свою поддержку как в вооруженных силах, так и среди населения. Эти искаженные данные передавались в Сен-Жермен[1512]. Исходя из них Яков II, убежденный в своем успехе, не хотел связывать себя письменными обещаниями, которые после реставрации могли стать препятствием для продолжения прежней политики по усилению позиций короны в политической системе Британии.
