С помощью этого письма Вильгельм Оранский надеялся подготовить к осуществлению своих планов и своих соотечественников. В ходе переговоров с нидерландскими политиками принц Оранский делал акцент на том, что речь идет не об очередной дорогостоящей экспедиции, цели которых были далеки от нужд бюргеров, заседавших в Генеральных Штатах, а об угрозе самому существованию республики со стороны объединенного союза католических государей Франции и Британии[652].
Важным фактором, ставившим под угрозу осуществление интервенции в Англию была политическая борьба среди правящих кругов Нидерландов. На протяжении всего XVII в. Генеральные Штаты, без санкции которых статхаудер не мог получить денег на осуществление столь дорогостоящей операции, являлись ареной ожесточенной борьбы между различными партиями — оранжистами и республиканцами, а также представителями разных провинций и городов, входивших в состав Республики Соединенных провинций. Учитывая громоздкий механизм принятия решений Генеральными Штатами[653], было вероятно, что если представительный орган не заблокирует предложение принца Оранского, то, по крайней мере, принятие окончательного решения затянется на долгие месяцы. Между тем, события не позволяли ждать.
В значительной степени лишь благодаря умелой политике грефье К. Фагеля и удалось провести через представительный орган Нидерландов решение о предоставлении средств на военную операцию. Причем в ходе развернувшейся борьбы Вильгельму Оранскому пришлось покривить душой. Статхаудер попросил 4 млн. гульденов исключительно на оборонительные цели, такие как строительство крепостей и т. п.[654], в то время как эти средства, согласно сохранившимся заметкам Вильгельма Оранского, были потрачены на наем солдат, матросов и военных инженеров, строительство транспортных судов, закупку полевой артиллерии, амуниции, провизии, создание походных госпиталей — т. е. сугубо наступательные цели[655].
Следует отметить, что значительные средства на осуществление операции были представлены Вильгельму Оранскому великим понтификом Иннокентием XI, входившим в Аугсбургскую лигу[656].
Необходимо иметь в виду, что переброска десанта через Ла-Манш являлась чрезвычайно сложной и рискованной операцией. Вильгельм Оранский вынужден был учитывать опыт испанского короля Филиппа II, «Непобедимая армада» которого в свое время потерпела сокрушительное поражение у британских берегов. Как следует из документов, осенью 1688 г. условия навигации в Ла-Манше были столь плохи, что граф Дэнби и маркиз Галифакс советовали отложить десантную операцию до весны следующего года[657]. Первая попытка выхода эскадры статхаудера в море оказалась неудачной из-за непогоды. Волной с палубы транспортных судов смыло в море «около 1000 лошадей», и нидерландский флот был вынужден вернуться в свои гавани[658]. Флот Вильгельма состоял из 450 транспортных судов (300 галиотов и 150 легких судов), которые находились под охраной 80 военных кораблей[659]. Экспедиционный корпус состоял из 30–40 тыс. солдат и офицеров[660].
До последнего момента было не ясно, как поведут себя в ходе начавшегося в Англии политического кризиса английская армия и флот. В частности, Вильгельм Оранский писал нидерландскому послу в Париже Г.В. Бентинку: «Если что-либо произойдет с флотом — все будет потеряно»[661], намекая на опасность быть атакованным в Ла-Манше британской морской эскадрой. Кроме того, в сложившейся международной обстановке принц Оранский и его нидерландские соратники-оранжисты опасались войны на два фронта. Вплоть до конца сентября, когда навигация на Ла-Манше уже начала стремительно ухудшаться, Вильгельм Оранский откладывал экспедицию в Британию, ожидая известий о маневрах французской армии. Лишь перипетии боевых действий в Германии вынудили Людовика XIV, чьи войска находились всего в двухстах милях от нидерландской границы, отказаться от военных действий против республики[662].
Откладывать высадку на Британских островах было нельзя. Некоторые сторонники принца Оранского в Англии писали, что если дать режиму Якова II еще полгода, то британский монарх успеет завершить в стране военные реформы и созвать «подтасованный парламент», открытие сессии которого было запланировано на ноябрь 1688 г. Последний, по мнению авторитетных и хорошо осведомленных политиков того времени, создал бы столь мощную опору власти Якова II, что его было бы нелегко свергнуть с престола[663]. Очевидно, можно согласиться с мнением М. Эшли, что лишь твердость ближайшего соратника Вильгельма Оранского К. Фагеля и поддержка оранжистской партии заставили принца решиться на вторжение в Британию[664].
Внутриполитическая ситуация в Англии свидетельствовала о том, что Яков II неверно оценил расклад политических сил в стране. Британский монарх рассчитывал, что собственными силами сможет задушить любую оппозицию в стране. Однако он не просчитал политическую ситуацию до конца и не учел варианта с возможностью обращения представителей оттесненной им от власти части британской политической элиты к его врагам на континенте.
Еще в 1687 г. Юссон де Бонрепо сообщал в Париж, что английские министры граф Сандерленд и лорд Годолфин начали вести двойную игру, вступив в тайную переписку с принцем Оранским. Даже человек «со стальным сердцем» — лорд-канцлер Дж. Джеффрис — начал колебаться[665]. Согласно данным лондонца Дж. Ивлина, к осени 1688 г. абсолютное большинство английской аристократии находилось в оппозиции Якову II[666]. К середине 1688 г. выявились все признаки, позволяющие говорить о том, что конфликт короля с английской элитой перерос в политический кризис[667]. Наступил благоприятный момент для осуществления переворота.
Процесс над семью епископами и рождение 10 июня 1688 г. у Якова II наследника — Джеймса Фрэнсиса Эдуарда Стюарта, принца Уэльского — явились импульсами, подтолкнувшими оппозицию к решительным действиям. Еще в апреле 1688 г. имперский посланник в Лондоне Ф.И. Гоффман отмечал, что появление у британского монарха наследника приведет к консолидации противников Якова II, и «они сделают все, чтобы не допустить наследования короны католиком»[668].
Действительно, 30 июня 1688 г. семь ведущих представителей британской оппозиции, так называемые «семь бессмертных»: графы Шрусбери, Девоншир, Дэнби, Ламли и епископ Лондона Генри Кэмптон, лишенный Яковом II своей кафедры, — направили Вильгельму Оранскому письмо с просьбой оказать прямое военное и политическое вмешательство в британские дела[669]. В заговор с целью свержения Якова II оказался вовлеченным целый ряд видных английских аристократов: племянник короля герцог Грэфтон, герцог Ормонд, маркиз Галифакс, граф Ноттингем, лорд Деламэр[670].
Костяк заговора против Якова II составила высшая торийская англиканская аристократия, к которой присоединилась часть вигов, руководимая четверкой знатных дворян — графами Девонширом и Стэмфордом, лордом Дэламэром и Т. Уортоном, а также несколько республиканцев, прежде причастных к восстанию герцога Монмута[671]. Центром заговорщиков-тори стала резиденция дочери Якова II принцессы Анны Стюарт — Кокпит. Наиболее видными представителями «кокпитской группы» были герцоги Ормонд и Грэфтон, лорды Драмлэнриг и Корнбери и драгунский полковник Дж. Беркли. Практически все члены этой группы были тесно связаны родственными или брачными узами друг с другом, с вигскими оппозиционерами и с «семью бессмертными» — авторами письма Вильгельму Оранскому[672].
