Во-первых, браслеты у них на месте, и там даже есть баллы! В месте, где человеческая жизнь стоит довольно дешево, мародерство даже моральным преступлением трудно считать. Меня сейчас волнует только свое выживание, и скорее всего я пожертвую незнакомым человеком, если от этого точно будет зависеть моя жизнь. У этих синкеров в сумме порядка четырехсот баллов, за что им большое спасибо.

К тому же рядом лежит окровавленный охотничий нож: большой, тяжелый и острый. Мне он точно пригодится, поэтому снимаю с пояса синкера ножны, и не забываю проверять все карманы трупов. Даже если мне придется залезть к ним в трусы, я это сделаю, но маловероятно, что на пороге смерти они стали бы что-то там прятать. Из ценных вещей я нашел только пачки таблеток, но я совершенно не понимаю, от чего именно они. Но возьму все равно на будущее, лекарства всегда могут пригодиться.

Закончив обыск, поднимаюсь и чуть не падаю от головокружения. По моим прикидкам я уже давно должен был подойти к границе истощения, но все еще могу продолжать движение. Я ведь не ищу выход отсюда, мне нужны экстремальные нагрузки для того, чтобы ускорить эволюцию. Кажется, что я постоянно становлюсь сильнее и выносливее, мертвые твари, которые все же получили смертельные раны, тому подтверждение.

Я смотрю на трупы людей перед собой, зная, что могу скоро очутиться на их месте. В любую минуту может отказать печень или инсульт случится, после чего меня обглодают до костей монстры. С этим я ничего не могу поделать, как и со смертями других. Даже хоронить их тут негде, да и не стал бы на это силы тратить. Синкеров часто просто оставляют там, где они погибли, а если смерть случилась на какой-то станции, то их по-разному утилизируют в зависимости от удаленности поверхности. В Миносе и Зеро я знаю, что спускаются мусорщики, которые забирают трупы и где-то кремируют. А глубже в подземельях есть настоящие кладбища, которые на самом деле зловонные ямы.

Опускаю взгляд и смотрю на правую руку, что держит пачку хлебцов. Часть продукта пропиталась чужой кровью, выглядит максимально неаппетитно. Но я не могу сейчас воротить нос, так как не умею генерировать энергию из нифига. Закрываю глаза и начинаю жевать добычу, начав со стороны, где нет крови. На вкус, скажем так, участки с кровью и без не слишком-то отличаются. Это просто безвкусные хлебцы, от которых теперь хочется пить еще сильнее, но воды у погибших с собой не было.

— Спасибо за еду, — говорю им, направляясь в противоположную сторону, куда убежали монстры. Я с ними еще не закончил, поэтому собираюсь догнать и убить. И буду это повторять, пока не решу закончить или пока уже буду не в состоянии делать что-либо.

Правда, покинуть помещение у меня не получается, хотя силы еще есть. Дело в том, что мне не нужно теперь искать или догонять противников, так как они решили вернуться. Снова слышу, как их острые когти царапают пол, как глухое рычание наполняет тишину подземелья. Только теперь они пришли с подкреплением, и вот это я совсем не учел. Миноры чаще всего стайные животные, и часто бывает так, что группами низших монстров руководят высшие по типу майоров или даже боссов, как пойзонер.

И среди миноров фигура альфа-самца выделяется очень хорошо: и размерами, и светящейся шкурой. Это создание почти с меня ростом, куда тяжелее, сильнее и свирепее. Крупный монстр испускает из себя белый свет, а когда открывает пасть, показывает целых четыре ряда клыков. Он явно круче любой акулы, и сейчас мой труп может присоединиться к тем двум. Но именно сейчас сердце бьется спокойно, так как именно для этого я гнал себя вперед. Этот как раз нужная мне ситуация, где я либо стану сильнее, либо всё происходящее перестанет иметь смысл.

Мне лишь нужно пробиться через новое препятствие, и это наверняка подбросит больше пара в топку двигателя личной эволюции. Нарочито медленно наклоняюсь и поднимаю кирку, на которой еще не успела до конца засохнуть кровь убитых ранее монстров. Берусь за ручку двумя руками и чуть замахиваюсь, словно сейчас буду изображать из себя раба каменоломен. Враги вокруг воспринимают это как вызов, готовясь к броску со всех сторон.

Позиция у меня очень неудобная, но мне как-то все равно, я собираюсь завалить вожака, тогда у остальных сразу пропадет желание со мной связываться. Но сказать проще, чем сделать, и лучше сразу перехватить инициативу. Ради этого я первым срываюсь в атаку, но большой волк поступает зеркально и просто бодает меня, легко отбрасывая назад. Закрадывается мысль, что в этом бою я проиграю.

Факт № 513Не существует единого классификатора монстров. Разновидности подземных тварей весьма обширны, хотя уже можно выделить основные группы миноров. А вот среди майоров и боссов один монстр на другого не похож. Один из способов отличного заработка баллов и статуса заключается в том, чтобы приносить из рейдов трупы убитых существ. Но сейчас администрацией хорошо оплачиваются только труппы боссов, которые, по слухам, препарируются учеными в тайной подземной лаборатории неподалеку.

«Ва-банк» опять активирую сразу, еще до того, как останавливаюсь после толчка огромного волка со светящейся шкурой. Несмотря на большой вес, создание двигается стремительно, толкая себя вперед всеми четырьмя мощными лапами. Миноры вокруг воют и щелкают пастями, но при этом не нападают. Возможно, они просто не имеют права это делать, так как я становлюсь добычей вожака.

Что же, так даже лучше. Если бы они набросились все разом, я бы не выстоял и минуты. А вот альфа-самец приближается неспеша, он явно чувствует себя хозяином положения. Вот уж кто точно не стал бы ныть из-за несправедливости судьбы или других людей. Если бы в том кабинете в полицейском участке вместо меня оказался бы он, то никто не смог бы его принудить становиться синкером. Скорее всего там случилась бы кровавая баня, после которой альфа-самец просто ушел.

Не знаю даже, почему я сейчас об этом думаю. Просто смотрю в зрачки монстра, в которых из центра к краям расходятся сверкающие волокна или даже сосуды. Я точно не выгляжу настолько внушающе, но при этом не чувствую страха смерти. Спасибо адреналину, что сейчас зашкаливает в организме, я лишь дрожу от мышечного напряжения, но страх не парализует. Это состояние, в котором я снова становлюсь «пьяным», но при этом не теряю трезвость расчетов. Через церебро я буквально осознаю генерацию гормонов и скорость кровотока, как если бы наблюдал за работой муравьев вокруг муравейника.

Враг почти не рычит и не использует другие способы, чтобы казаться больше и опаснее. Ему это в принципе не нужно, возможно, именно поэтому он движется ко мне так вальяжно. Да, это не осторожность с поднятыми ушами и постоянным принюхиванием. Не попытка вызвать жалость, когда нашкодившая собака бредет к хозяину с опущенными мордой и хвостом. Это именно что природная доминация в самом ярком проявлении, этому хищнику даже делать ничего особо не нужно, чтобы любой минор или человек перетрусил. Я не стал бы исключением, если бы не химические реакции в мозгу, которые делают меня немного не в себе. И сейчас я подбираюсь к состоянию, когда всё вокруг тонет в алых красках.

Я снова первым перехожу в атаку, размахивая киркой. Монстр, кажется, не имеет природной брони, так что удачное попадание может нанести серьезную травму. Мой враг это словно понимает, так как играюче отскакивает и молниеносно прыгает обратно. Вот только сейчас собирается не толкнуть, а вонзить клыки в мою правую руку. После этого он точно сможет её оторвать одним мощным рывком, и мое поражение станет очевидным и неостановимым.

В целом я был готов к чему-то такому, поэтому заранее проконтролировал силу инерции и успел отвести руки обратно таким образом, что в пасти оказалась ручка кирки. Когда-то в детстве я играл с собакой дяди, пытаясь отобрать у нее палку. Для собаки игра заключалась в том, чтобы ни за что не выпустить предмет из зубов. Тогда я мог только хитростью выйти победителем. Сейчас же мне кажется, что сила хвата и вес волка в десятки раз превышают сложность игры в детстве, но отбирать кирку мне не нужно.