Я рассеянно провела пальцами по шее. Хотела поймать прядку, чтобы для собственного успокоения начать накручивать на палец. Но здесь я сидела «в образе», убрав волосы в тугой комок и под шапку. Пришлось обойтись тем, что поправила воротник.
— А руен? — Забавлялся музыкант.
— Хмурень. Что? К тому же у вас. — Язвительно подметила я — У земель рядом с пустыней, его называют «вересень».
— Всё равно красивей. А тут как говорится, «что вижу тем и нарекаю». Кресень переделали в хлеборост…
— А листопад в виноток. Какая огромная разница получилась!
— …Арем — злат, блан прозвали сребром. — Закончил он.
— А медяк обозвали гравой. — Ехидно дополнила я, и пригубила из кружки. — Согласись, разницы почти и нет.
— Если соглашусь, мы оба будем неправы. — Так же ехидно отозвался вампир. — Не вижу смысла переделывать то, что и так хорошо работает. Лишь бы были отличия?
— Тут и без языка отличий хватает. Потому что горы и изоляция от мира.
За окном зарядил мелкий, моросящий дождь, больше похожий на туманную взвесь в воздухе. Она обволакивала лицо, легко забираясь под одежду, так что лишь самая плотная куртка могла не отсыреть через пару минут.
В такую погоду подогретое пиво, хорошенько сдобренное мёдом, пришлось как нельзя кстати. «Ну и гадость, наверное» — поначалу скривилась я, когда по совету Рена нам принесли пару кружек. Но распробовав, оценила. Золотистый напиток будто хранил в себе солнечное тепло, прекрасно согревая изнутри.
Рен опустил взгляд на кружку и постучал по ней пальцем, привлекая внимание к рисунку.
— Кстати об отличиях. Тут везде в украшениях виноград. На гербах, посуде, ткани. Это что, массовое поклонение?
— Хорошо. Раскусил. Тут приносят жертвы духам полей, чтобы потом весь мир виноделию завидовал.
— Я так и знал!
Несмотря на то, что на улице ещё не наступил полдень, внутри пришлось зажечь множество масляных светильников. Заключённые в стекло и обрамлённые кованой оправой, они были развешены у стойки, над столами и под потолком.
Я залюбовалась мягким, жёлтым светом. Хорошо здесь. Сидела бы и сидела…
— Сам-то не жаловался. Небось, только из-за вина постоянно в Эльвию возвращался?
— Да мне и без вина, как говорится, шило в одном месте усидеть не даст. Не знаю, как можно не мечтать увидеть всё. Земли, иные страны… Интересных людей.
От стойки, где болтала какая-то компания, донёсся громкий возглас:
— …олная шхурня, а не подошва! Найти бы его, да шею свернуть!
Мы обернулись, покосившись на крикуна. Тот не поленился разуться и перевернуть сапог, тыча пальцем в какие-то трещины. Его друг, будто невзначай, подливал себе из чужой кружки.
В таверну вошла женщина, отряхнув плащ на пороге. Стащила капюшон на плечи, но лицо и волосы всё ещё скрывала полупрозрачная вуаль, какую обычно носят вдовы.
— Кстати о различиях. Где бы ещё так густо сурьмой глаза подводили. — Я кивнула на посетительницу. — У пустынников моду переняли, уже века два как. А в Антарии только цыпочки так делают. Вот наверняка приезжие удивляются, что город полон продажных женщин!
Дама подошла к стойке и достала монету, зажав между тонкими пальцами. Разливальщик будто имел третий глаз над ухом, или просто выработал чутьё на золото не хуже, чем у гнома. Он тут же обернулся и сделав жест наёмникам подождать, поспешил к даме.
Вампир не оборачиваясь и не меняя тона, поинтересовался:
— Она здесь?
— У стойки. Спрашивает о встрече.
— Опоздала. — Укоризненно заметил Рен. — Он ждёт её уже с полчаса.
— Наверное, решила вспомнить о том, что она графиня.
Вампир фыркнул и обернулся через плечо. Женщина шла к столам для особых гостей, отгороженных деревянными ширмами. Открыла одну из дверей и скрылась.
Придётся подождать. Я подпёрла щёку ладонью и перевела взгляд на собеседника.
— Из одного только любопытства ходить по чужим краям рискованно. Как ещё
— Случилось.
— Ладно… — Я смутилась, когда вампир посмотрел мне в глаза. — Не так выразилась.
Он откинулся на спину, рассеяно проведя ладонью по волосам. Вздохнул и перевёл тему:
— Зато всегда есть, что рассказать. — Прикинул что-то и оживился: — Вот ты как специалист, определи, что это было: мы с компанией решили срезать путь через рощу. Остановились на обеденный привал. Перекусили, заварили чай, только разговорились. Смотрю — а вокруг медленно, ненавязчиво собрались кусты…
— Морок. — Тут же предположила я.
Вампир загадочно усмехнулся и продолжил.
— …Одному стало плохо. Зашатался, опёрся о дерево. Мы только и видели, как он заморгал, потом заорал и шлёпнулся на землю. Позже рассказывал, что смотрит на ладонь, а она в кору проваливается, что в грязь. И голос мерзкий рядом. Глядь, а там тёща!
— Понятно. Тёща-ведьма, решила догнать и проучить зятя-алкоголика. Сомневаюсь, что вы там пили просто чай.
— …Стоит и костерит его, что долг не отдаёт. Но тёща уже с год как преставилась!
— Значит, дочка в неё пошла, некроманткой оказалась! — Развеселилась я. — Им иллюзии хорошо удаются, всё сходится!
— …У второго. — С нажимом продолжил Рен. — Ягодки на смородине по веткам от руки разбежались. Третий видел, как из травы лица проступают, будто покойники всплывают из воды…
— Так, ну-ка отвечай, что вы там пили-ели на привале? Не грибы ли особые, после которых не то что ягоды — деревья поразбегаются?
— Не помню, что ели. Но не угадала. Слушай дальше: у остальных перед глазами всё ходуном, то и дело накатывает тошнота. У меня и наёмника, что с нами увязался, навязчивая идея: срочно куда-то бежать.
— Огоньки по сторонам видели? Тропа под ногами петляла?
— Огоньков не было, а тропу вообще не нашли. Чтоб не потеряться, обвязались верёвкой, как в снежную бурю. Это показалось очень находчивым! — Хохотнул он. — И пошли куда глаза глядят.
— Погоди-ка… — Задумалась я. — В какой части страны это было? Рядом были болота?
— Мы так и не узнали. Тот лесочек до сих пор вспоминается смутным месивом. То о камни спотыкаешься, то на кочку наступив, в глубокую лужу провалишься, то ветки по лицу лупят.
Я шёл первым. В какой-то момент отвожу ветку и натыкаюсь на чью-то спину. Ткнул в неё пальцем, а она как дёрнется, да как заорёт! Остальные тоже завопили. Поворачивается спина, а это наш товарищ, что последним шёл! Оказалось, мы как дураки, вокруг дерева ходили друг за другом.
— Леший вроде, так не чудит. Хотя… В лесу странные камни или статуи находили? Чем-нибудь им вредили?
— Нет и нет. Пока шагали кстати, начали приходить в себя. Место оказалось уже другим. Ту поляну потом не нашли. Куча вещей потерялась, хорошо хоть я скрипку не забыл… Сдаёшься?
Я задумалась. Это казалось задачкой с подвохом.
— Какое было время года?
— Раннее лето.
— А симптомы тошноты прошли сразу?
— Нет, мутило до посёлка.
Я скрестила пальцы, уткнув в них подбородок. Нахмурила брови.
— На поляне или рядом, вы слышали тяжёлый, сладкий запах? Может, замечали белые цветочки, собранные в соцветие-шарик?
— Отлично! — Он отсалютовал мне кружкой. — Ты раскрыла это дело.
— Что, серьёзно?
— Да. Местные называли эту дрянь «дурниками». Довольно метко. Потому обходили ту рощицу десятой дорогой, особенно в пору цветения. По-другому же это…
— …Болотный багульник. — Закончила я. Не без смущения, потому как не будь у меня в подругах ведунья, что писала по багульнику курсовую, вряд ли бы я так легко догадалась. — У него и листья пахнут, кстати. Повезло, что вы решили бежать. Иначе бы прятались в страхе по укрытиям, пока не ослабели от голода.
— Да ну. Все настолько плохо? — Удивился Рен. — Хм… Я думал, это забавная история.
— Ну, теперь да. Когда всё обошлось.
Разливальщик тем временем, направился к закрытым столам с подносом и полотенцем. Из-за одной ширмы вынес опустевшие бокалы. Заглянул туда, где сидела дама, и обернулся в нашу сторону. Сделал приглашающий жест рукой и скрылся внутри.
