А мы наслушались и вторую неделю играли только в истребителей нечисти. Наломали палок на мечи и копья, и гоняли друг друга по окраинам, отыгрывая призраков, вурдалаков и отважных орденцев. Травили байки по вечерам, собираясь на лавке: у околицы бродит каждое полнолуние неупокоенный дух, за околицей в безымянной могиле спит упырь — а старуха Нюталь точно ведьма! То-то от двора клюкой гоняет, а во дворе небось, вольчьи ягоды растит, дурман и беладонну!

И не проходило ни одного вечера, чтобы в страшилках не всплыл господский дом на холме.

Сколько себя помню, он стоял пустым. Барин жил в этом имении долгие годы: люди его выращивали хмель и смородину, поставляли ко двору наливку… пока в один момент и особняк, и хуторок близ него, опустели.

Что там случилось — молва давно затёрла слухами. Болезнь, нашествие крыс, нападение нежити или просто побег от огромных долгов?

Нас туда не пускали никогда, да и путь неблизкий — но где теперь ещё было проверить смелость? Двое старших мальчиков, ухватив по глотку каденого вина, придумали идею и быстро подговорили остальных. Хотелось бы сказать, что я была против и пыталась вразумить остальных… да куда там! Первая схватила палку, изображающую меч-кладенец, и возгласила начало похода!

Даже моя старшая сестра, Мельен, не смогла ничего поделать. Отговорить не сумела, запретить не могла: мне было чем шантажировать в ответ. Как говорится, не можешь остановить — возглавь! На нечисть, так на нечисть.

Кто бы знал, что мы и вправду там её найдём.

Помню как в один момент захлопнулись все двери и загрохотали ставни. Вой с лестницы, из брошенного шкафа и даже с потолка. Все так и кинулись врассыпную, а меня сестра схватила за руку и потащила в сторону подвала.

Топот невидимых ног за спиной, толчок в спину, и вот самодельный факел летит в гору пыльного тряпья, которое будто нарочно стащили в одну комнату.

Вот ведьма и сгорит в огне.

Я только об одном тогда думала, таращась на пламя. Всё, о чём я подозревала, чего боялась, когда угадывала чужие поступки, всё это сгорит со мной, и никто ничего уже не узнает…

Но Мельен!? Она-то не должна гореть!

В узкий лаз под потолочной балкой, смогла пролезть только я, сдирая пуговицы и кожу с ладоней, и на пределе сил пихаемая снизу. Сестра не смогла. Она просто застряла, не преодолев и половины. С трудом, на чистой панике она смогла податься назад и осталась в задымлённом подвале.

Я же кинулась к друзьям, позвать на помощь. Пролетела мимо хлопнувшей двери, успела пробежать под падающей с потолка люстрой, и уже слышала, как друзья звали нас…

Меня что-то сбило с ног и за волосы потащило к стене. Невидимые руки разодрали рукав, украсив кожу алыми царапинами. Отбиться было невозможно; от озлобленных воплей закладывало уши. Закрывая руками лицо и отползая назад, я даже не могла позвать на помощь от ужаса.

Меня спас толчок сжатого воздуха. Всё содрогнулось, призрак отнесло назад и развеяло, как дымный завиток. Чужая рука, живая и на диво крепкая, вцепилась в мой воротник и рванула к выходу.

Дальше сумбур: клубы дыма, отдалённые вопли, ступени, ступени бесконечной лестницы и дрожащие стены. Яркий свет ударил в глаза от распахнутой двери.

Я думала, мне это видится. Я думала, хозяин дома достал меня, и я лежу без сознания, а разум пытается убедить, что у горящего особняка откуда-то взялся отряд вооружённых людей. Усталые лица, одежда и руки в саже, медальоны и амулеты… но ведь отряд зачистки не мог вдруг оказаться здесь!?

Действительно — шутила я много позже. Что же им делать у нечистого дома?

В ушах звенит, и звуки сливаются. Но я различаю грохот, что раздался в глубине особняка. В окнах первого этажа пляшет огонь, его языки будто тянутся, рвутся наружу с остервенением: упущена, в последний миг упущена добыча.

— …стра!! Там моя сестра!! — Слышу я со стороны.

Потом лишь понимаю, что сама кричу, срывая голос, и пытаюсь встать на ноги. Меня хватают друзья, тянут назад, а я пытаюсь вырваться и ползти по опавшей листве к горящему дому.

— Моя сестра в подвале!! Она там, она ещё там!!

В огне воет и хохочет погибающее нечто. Будто торжествует, что хоть кого-то удалось забрать с собой.

Надо мной спорят взрослые. Говорит старший в отряде, пожилой маг с волосами, выбеленными сединой на висках. Суть его слов до меня не доходит. Иначе бы вырвалась и убежала в огонь.

— …нет. Все накопители пустые. Мы — пустые! Уже ничего не сделать. Если бы мы знали о ней раньше… Мы не можем так рисковать!

Молодая охотница, стоящая перед ним как изваяние со стиснутыми челюстями, приходит в движение.

— Gaozz! — Выплевывает она. И прежде чем кто-то успел помешать, разворачивается и с быстротой ласки кидается внутрь.

— Кайя! — Старший порывается кинуться за ней. Но остановившись, подзывает к себе других и что-то приказывает. Нас остаются сторожить двое, ещё двое склоняются друг к другу, сомкнув руки и шатаясь от усталости. Остальные окружают дом, ищут ходы в подвал, зовут и ждут отклика.

Только треск огня и затихающий вой. И никакого ответа.

Меня ещё держат, хотя я потеряла силы вырываться. Пожар слепит широко открытые глаза, а я не могу моргнуть и оторвать взгляда от дверного проёма.

И первая замечаю движение.

Две шатающиеся тени, показавшись и скрывшись в огне, мелькают всё ближе, пока на ступени не вываливается кашляющая охотница, укутанная старым, дымящимся покрывалом. А рядом с ней, прижавшись и охватив руками, семенит, Мельен, в подгорелом платье и хромает, но живая, живая, живая…

Следующий час для меня не существует. Почему он выпал из памяти, я не знаю до сих пор. Может, потеряла сознание, а может, устроила такую истерику, что кто-то опоил успокоительным и перестарался с дозировкой.

— …Держись. — Голос касается сознания, будто гладит по волосам.

Шагами отмеряя путь по хрустящим листьям, я не сразу понимаю, что обращались ко мне. И то, что тонкая ладонь успокаивающе легла мне на плечо.

— Что? — Поднимаю осоловелый взгляд.

Мельен несут впереди на быстро собранных носилках. Каждый её стон боли как удар по голове: виновата. Это ты виновата.

Орденская охотница, которую я через девять лет узнаю под именем Риан, улыбается мне. Она вся какая-то домашняя, милая и тёплая: карие глаза излучают доброту, волосы волнами спускаются по плечам и спине. Она совсем не похожа на Кайю, жёсткую и прямую, как наточенный клинок.

— Держись, сестра. — Тихонько говорит она почти мне на ухо. — Не дай переплавить себя как угодно другим.

И сжимает моё плечо напоследок. Я смотрю ей вслед, холодея при мысли о том, что меня раскусили. Сквозь ткань я уловила тепло, и мы обе знаем, кто есть кто. Мы обе ведьмы.

А она догоняет соратницу, будто и не отставала. И я только и могу думать, как она вольно идёт, держит спину… Она свободна.

Она как я… и свободна.

***

— Gaozz… — Тихо повторил Лаурен. — Она назвала его трусом?

— Я тоже так подумала. Но это означает «предатель». Он ведь… был прав по-своему. Им предстояла работа. Он не мог потерять никого из отряда, не мог рисковать жизнями тех, кого ещё предстояло спасти.

Я сделала паузу, глядя в свечное пламя, и почти увидела в нём пылающий дом.

— Кайе просто повезло. — Признала я. — По всем условиям она просто не должна была вернуться. Так что холодный расчёт не находит упрёка в действиях старшего. Но… «Предатель». Этим всё сказано. Он обещал защищать и отступил от слова. Это было логично. Но для охотника недопустимо.

Я пожала плечами.

— Это и запомнилось. Конечно, я не уверяю что на короля служат колдуны без совести и принципов. Но разница между ними и орденом для меня очевидна. И выбор был очевидным тоже.

Я опомнилась, посмотрела на вампира. Не думала, что он поймёт, но Лаурен кивнул.

— Теперь и мне очевидна разница.

— Ну, порадовал. Больше не станешь подкалывать, как я похожа на наёмника или домушника?