Между тем при этих переговорах, которые велись между венгерским королем Сигизмундом и великим князем Литвы Витовтом о соблюдении перемирия, Сигизмунд, венгерский король, задумал смертоносному яду подобный, коварный план, посредством которого он мог бы отторгнуть Витовта, великого князя Литвы, от верности и подчинения Владиславу — польскому королю. И вот, отведя Александра, великого князя литовского, в тайное место и удалив всех свидетелей, король начал усиленно побуждать его хитрыми и ловкими уговорами вступить с ним в союз и связь, покинув брата своего Владислава, короля польского; при этом Сигизмунд обещал властью своей, как короля римлян, сделать Витовта королем в Литве и освободить от подчинения, верности и присяги Владиславу, королю Польши (ибо курфюрсты империи, ввиду смерти Рупрехта Клема, герцога баварского и пфальцграфа рейнского, уже избрали его королем римлян, будучи недовольны легкомыслием Венцеслава, брата его, короля Чехии);[174] король сулил ему также всяческую дружбу и верную и бескорыстную помощь против Владислава, короля польского, и любых других противников в любом необходимом случае, дав в этом клятву. Но Александр, великий князь литовский, хотя и заметил хитрый умысел в словах короля Сигизмунда, однако, считаясь с обстоятельствами времени и места, дал благожелательный ответ. Уйдя же в отведенное ему помещение, он с своей свитой поспешно сел на коней и, не откланявшись королю Сигизмунду (который поднес ему немалой ценности подарки), выбрался из Кежмарка. Узнав о внезапном и неожиданном отъезде князя, Сигизмунд, венгерский король, пустился вслед за ним и, едва настигнув его в одной миле от селения Бяла, простился с ним, но не снизошел до каких-либо переговоров, понимая, что его убеждения будут отвергнуты. Хотя этот ядовитый замысел тогда был провален и отставлен, однако по прошествии времени король Сигизмунд вновь вернулся к нему и оживил его, неся несчастье и готовя гибель королевству Польскому и великому княжеству Литовскому.[175]

В те же дни, когда происходило упомянутое совещание, в городе Кежмарке случайно возник широко распространившийся пожар, от которого польские вельможи и рыцари понесли значительные потери лошадьми, вещами и имуществом.

Итак, великий князь литовский Витовт, возвратясь из Кежмарка в Новый Сандец к Владиславу, королю польскому, раскрыл ему содержание всех переговоров, которые имел с Сигизмундом, королем венгерским, и разоблачил все коварство, которым тот пытался соблазнить его к отпадению и к принятию новой короны. После вторичного, в строжайшей тайне проведенного обсуждения приготовлений к войне против крестоносцев, князь Витовт, получив разрешение короля Владислава, быстро двигаясь на подводах,[176] спешит в Литву, и на третий день после выезда из Сандеца прибывает в Люблин, на четвертый же — в Брест;[177] там его возвращения ожидала супруга, княгиня Анна; все подвластные ему земли князь приводит в движение и велит подняться в прусский поход [...]

Владислав, король польский, рассудив, что у него не остается никакой надежды на мир с крестоносцами, предписал всем вельможам, рыцарям и подданным своего Польского королевства и подчиненных ему владений взяться за оружие и следовать в Пруссию против крестоносцев, о чем разослал грамоты и указы.[178] Но, желая обеспечить надежность границ королевства со стороны Венгрии, он оставляет старостой в городе и замке Сандеце каштеляна люблинского Яна из Щекоцина, рыцаря герба Одровонж. Король передает ему всех рыцарей из Сандецкого и Щижицкого округов, а также рыцарей земли Бечской, которую тогда он отдал в управление Томасу, епископу агриенскому, и его брату Ладиславу де Людонку, бежавшим от короля венгерского Сигизмунда,[179] освободив их от прусского похода и обязав оказывать помощь для предстоящей защиты и сражений; затем он повелевает всем подчиняться власти упомянутого Яна из Щекоцина в случае вооруженного нападения короля Венгрии Сигизмунда на границы королевства Польского.

В субботу на третьей неделе (12/IV) после пасхи Владислав, король польский, распорядившись об обеспечении сандецких отрядов, выезжает из Сандеца и, совершая путь через Чхов и Бохню, во вторник на четвертой неделе после пасхи (15/IV), прибывает в Краков. Пробыв там пятнадцать дней (до 30/IV), он освобождает и отпускает остальных рыцарей и придворных своих по домам для приготовления к прусскому походу. Кроме того, он призывает и нанимает за плату нескольких опытных в военном деле чехов и моравов, которые считались умеющими руководить войском, вести отряды и выбирать места, удобные для расположения войска; среди них наиболее выдающимися были: Сокол, Жолава, Збиславек, Костка, Станиславек и многие другие. Ведь хотя Владислав, король польский, не сомневался, что наберет сильное, храброе и многочисленное войско из собственных рыцарей, однако он склонился к найму иноземных рыцарей по многим причинам и разумным основаниям, весьма здраво выставленным его польскими советниками; последние убеждали короля вызвать для ведения войны сильную и многочисленную подмогу из иноземцев, в особенности по тому соображению, что, если победа достанется королю, то побежденные несомненно вынуждены будут уплатить победителям и воинское жалованье и все, что от них потребуют; если же нет, то, будучи взяты в плен или побеждены, иноземцы не смогут требовать должного им жалованья. Но при этом возникало опасение, как бы иноземные рыцари, нанятые королем и подлежащие найму, думая прежде всего о деньгах, не перешли бы на сторону врага, увеличивая его силу. Долгий был об этом спор между польскими советниками; Ян из Тарнова, краковский воевода (мнению которого, как человека на редкость опытного, следовали и другие), убеждал лучше привлечь за жалованье своих же, не обязанных воинской службой, рыцарей, как более верных отечеству, не щадя сил, ревностно стремящихся к победе. Однако одержало верх мнение Збигнева из Бжезя, тогдашнего маршалка Польского королевства, что предпочтительнее нанять иноземных и пришлых рыцарей и что это будет выгоднее государству; ведь в случае победы они будут удовлетворены не из средств короля или королевства, но из вражеской добычи; в случае же поражения, не останется ни тех, кто стал бы требовать, ни тех, с кого требовать.

Нельзя оставить в стороне и то, что король польский Владислав до отбытия своего из Нового Сандеца отправил к королю римлян и Венгрии Сигизмунду[180] двух послов, именно рыцаря Завишу из Олесницы, знавшего венгерский язык, и нотария Станислава Цолека,[181] с настоятельной просьбой соблюдать заключенный с ним и утвержденный договор о перемирии. Король, которому наскучили столь частые послы Владислава, короля польского, ответил, что решил ради восстановления мира между королем польским Владиславом и крестоносцами лично отправиться в Пруссию, если только Владислав, король польский, разрешит проезд через свое королевство и обеспечит ему безопасный пропуск; он обещал, что по восстановлении мира между королем и крестоносцами не только будет честно соблюдать перемирие в течение остающихся по договору лет, но даже вступит с королем и королевством Польским в договор о вечном мире. Когда королевские послы возвратились с этим ответом, Владислав, король польский, желая любым способом избежать военного столкновения с крестоносцами, посылает Станислава Цолека, нотария, к венгерскому королю Сигизмунду с письмом, содержавшим полную гарантию безопасности проезда, обещая и ручаясь всецело обеспечить на деле безопасное следование по своему королевству Польскому. Но король римлян и Венгрии Сигизмунд, переменив свое намерение и обещание, данное Владиславу, королю польскому, отказался лично ехать в Пруссию, уверяя, что занят. Однако он отправил двух баронов своего королевства, а именно Николая де Гара, палатина венгерского королевства, и Сцибория из Сцибожиц, трансильванского палатина, родом поляка, герба Остоя;[182] к ним король присоединил Георгия фон Керсдорфа, силезца,[183] будто бы для предотвращения войны, на деле же, чтобы выманить сорок тысяч флоринов, которые магистр и Орден крестоносцев обязались дать королю Сигизмунду в случае объявления им войны Владиславу, королю польскому. Эти послы Сигизмунда, короля римлян и Венгрии, прибыли в Краков еще во время пребывания в Кракове польского короля Владислава, имея с собой двести всадников; король Владислав оказал им самый любезный прием и, одарив их, разрешил ехать в Пруссию через свое королевство, дав трех сопровождающих, которые должны были не только обеспечивать им безопасный проезд, но и заботиться по королевскому повелению о самом щедром удовлетворении всех их потребностей по всему Польскому королевству. Владислав же, король польский, велел послам Сигизмунда, короля римлян и Венгрии, ехать в Пруссию, полагая, что послы либо установят мир и прекратят войну, либо будут свидетелями умеренности требований короля и того, что вся вина за войну ляжет на крестоносцев; сам же он возьмется за оружие и подымет его лишь за правое дело и в самом крайнем случае.