14. Benedictus 9) Благодарю тебя, Создатель мой, За то, что под задорным галльским солнцем (Под самой легкомысленной звездой!) Родился я поэтом и гасконцем! За страсть к Свободе, за судьбы стремнины, За герб дворянский, за плевки врагов, За поцелуи женские, за вина, И за моё неверие в богов, За мой язык французский, злой и сочный, За рифм неиссякаемый источник, — Твои дары пошли поэту впрок! Мне на земле не скучно, слава Богу, — Неплохо ты снабдил меня в дорогу! Одно забыл: наполнить кошелёк. 15. Последнее желание Мне хочется лежать в моей Гаскони В могиле скромной, в глубине лесов, И слушать, как столетний ясень стонет, И слышать шелест трав и свист щеглов… Нет, — в даль глядеть с высокого обрыва На горизонт, изогнутый дугой, Чтоб предо мной о скалы в час прилива Дробился бы безудержный прибой… Нет, нет! На всём скаку, с мечом прадедов В слепой отваге на врага лететь! Услышать, падая: «Сакр Дьё! Победа!», Под лязг мечей и копий умереть! Ну, а пока я жив — с Жерменой нежной Лежать бы я хотел. Но — безнадежно! 16. Mea Culpa 10) Чтоб в рай попасть мне — множество помех: Лень, гордость, ненависть, чревоугодье, Любовь к тебе и — самый тяжкий грех — Неутолимая любовь к Свободе. Ленив я. Каюсь: здесь моя вина. Горд. Где найти смиренье дворянину? Как обойтись французу без вина, Когда он пил на собственных крестинах? Любить врагов? Об этом умолчу! С рожденья не умел. И не жалею. В любви к тебе признаться? Не хочу: Тебе признайся — будешь мучить злее. Отречься от Свободы? Ну уж нет: Пусть лучше в пекле жарится поэт! 17. Лавры Когда актёр, слюной со сцены брызжа И петуха пуская на верхах, Вентре читает — смех берёт и страх: Как я талант свой глупый ненавижу! Когда восторженно мне шепчут вслед Забытые поклонниками дамы: «Взгляни, ma chere, — Вентре! Ну да, тот самый… Красавец, правда? но увы, поэт!» Или король потреплет по плечу: «Любовник муз!» — что делать мне? Молчу Со стиснутыми в бешенстве зубами. «Стихи, стихам, стихами, для стихов…» Побрал бы чёрт всех этих знатоков! Меня давно тошнит от них… стихами. 18. Мой гороскоп
Мне недоступен ход светил небесных — Я тайны звездочётов не постиг. И в чёрной магии я ни бельмеса, И даже белых не читаю книг. Гадать на пальцах — не в моей натуре. И если вдруг подскажет гороскоп, Что на Земле произойдёт потоп, Когда к Тельцу приблизится Меркурий, — Не стану гоготать, как римский гусь, Ни сна, ни аппетита не лишусь, Не откажусь и от спиртных напитков: Зачем считать созвездья в небесах? На что мне тексты обветшалых свитков? Свою судьбу прочту — в твоих глазах. 19. Синяя страна Когда-нибудь всё брошу и уеду — По свету Синюю страну искать, Где нету ни солдат, ни людоедов, Где никого не надо убивать. Там не найдёшь евангелий и библий, И ни придворных нет, ни королей. Попы там от безденежья погибли, Зато Вентре в почёте и Рабле. Там в реках не вода течёт, а вина; На ветках — жареные каплуны Висят, как яблоки… Париж покину, Но не найду нигде такой страны! А если б и нашёл… вздыхаю с грустью: Французов и ослов туда не пустят! 20. Накануне Над Францией — предгрозовая тишь… Что будет? Голод, мор, война, холера? Над бездною качается Париж — Так на волнах качается галера: Уключин скрип, усталых вёсел всплеск, И монотонно-горестное пеньё Галерников, прикованных к сиденьям, И моря нестерпимо знойный блеск… Надежды нет: с плавучею тюрьмой Рабы навек повенчаны Судьбой И с ней погибнут — нет пути иного! …Вот так и я погибну, мой Париж: Утонешь ли в крови или сгоришь — Я телом и душой к тебе прикован! |
