ОН. Я не понимаю. Вы же ничего не вспомните, когда мы с вами встретимся в следующий раз.

ОНА. Вы думаете, что Шабанова избили охранники?

ОН. Откуда вы знаете его фамилию? Я ведь не называл…

ОНА. И еще две фамилии. Митенев и Дурягин.

ОН. Ты хочешь, чтобы я организовал твой побег? Ты меня шантажируешь?

ОНА. Осторожно. Хочешь выключить свой диктофон, который ты включил якобы незаметно от меня? Или хочешь продолжить разговор там, где нас не будут слушать?

ОН. Я все сделаю.

ОНА. До встречи.

2. Кафе

ОНА. Вот смотри. Видишь стену дома напротив? На ней написано красной краской: «Работа курьером, 60 тысяч рублей в неделю. Работа граффитчиком 250 рублей за объявление». И адрес в телеграме. Схема выглядит так: курьер переводит какую-то сумму денег на карту продавцу. Это залог. Затем он получает сообщение — где находится закладка. Закладки делают в самых разных местах — обычно в туалете кафе. Курьер забирает закладку и доставляет ее туда, откуда ее забирает покупатель. Таким образом, исключается прямое общение между продавцом и покупателем. Вот так в общих чертах выглядит схема. Однако возникает вопрос — почему это объявление написали на этой стене красной краской, и никто его не стирает? Попробуйте написать здесь же «Путин вор». Через две минуты здесь будет таджик с ведром и тряпкой. А значит, можно предположить, что схема бизнеса выглядит немного сложнее, чем я описала и гораздо прибыльнее.

Курьеры, как правило, молодые люди. Зарабатывают себе на жвачку и компьютерные игры. Многие из них из хороших семей. Просто ребятам не хватает карманных денег.

И время от времени, когда такой курьер забирает закладку, его останавливают люди в штатском, сажают в машину и увозят в отделение. И теперь товаром становится уже не наркотик в его рюкзаке, а он сам — его будущее, его свобода. Ему предлагается выбор — отправиться на семь лет в колонию строгого режима, или его родители заплатят крупную сумму денег.

Таким образом получается не просто бизнес, а сверхприбыльный бизнес, который, к тому же превращает его организатора в чрезвычайно эффективного борца с наркоторговлей, который регулярно задерживает с поличным наркокурьеров. И регулярно получает за это премии, внеочередные звания, повышение по службе.

Кто придумал эту схему? Я могу только предположить. Допустим, этому человеку немного за сорок. Он полный, широкое лицо. Большие глаза. Вот он в форме, он сидит в своем кабинете и допрашивает очередного заложника, который принесет ему или палочку в отчете, или пачку денег от его родителей.

У него есть все, что ему нужно — власть, деньги. Женщины, мужчины, машины, дорогие часы, дома, бассейны. Он построил для себе великолепную жизнь, в которой есть множество измерений. Возможно, в каком-то из этих измерений есть по-настоящему ужасные вещи — я не знаю, псовая охота на живых людей или двенадцатилетние девственницы, которые едят его дерьмо. Но одно из этих измерений — это любимая жена и любимые дети. Это измерение, в которое он входит, дымясь от зла, совершенного в других измерениях. Его жена снимает с него пропитанную кровью форму и забрасывает ее в машинку. А его дети забираются к нему на колени и просят почитать сказку. И он читает, собирает слова из тех же самых букв, из которых собирались слова объявлений-ловушек на стенах домов, а потом — слова протоков и приговоров для тех, кто в эти ловушки попал.

Он сидит на полу, держа за руку своего засыпающего сына, в то самое время, когда по его вине чьих-то сыновей и дочерей насилуют спидозные зеки. Потом он лежит рядом со своей спящей женой и слушает ее дыхание, а в это время матери и отцы оплакивают своих детей.

Думает ли он об этом? Думает ли он о цене, которая была заплачена за построенную им жизнь?

Нет. Он об этом не думает.

Он думает о том, что его семья, его дети — это настоящий он и это его настоящая жизнь. А все остальные измерения — их как будто не существует. Они где-то там и они никогда не пересекутся с его настоящей жизнью.

Он научился защищать свою настоящую жизнь от всего плохого, что может с нею случиться.

Он натренировал себя не думать о плохом.

Но есть одна маленькая проблемка.

Эта проблемка называется «вина».

Он виновен во всем том, что он совершил.

Он может легко убедить себя в том, что эти люди, чьими жизнями он питается, сами виноваты. Ну нельзя же быть таким идиотом, чтобы рисковать своим будущим ради зарплаты курьера? Ну нельзя же быть такими идиотами, чтобы воспитать своих детей так, что они ведутся на такие дешевые ментовские разводки. Ребята, это элементарный дарвинизм. Мы просто выбиваем из общества слабаков и лузеров. Мы оказываем услугу обществу. Мы делаем общество сильнее, пуская ему кровь.

Ну или еще как-то он объясняет себе, почему то, что он делает — это хорошо. Может быть, и вообще никак не объясняет. А просто видит деньги — и берет их там, где видит.

Но его вина никуда не исчезает.

Сколь бы бесчувственным не было это человеческое существо, его вина всегда с ним. Он знает, что он виновен.

И рано или поздно эта вина его настигает.

Никакой мистики. Никакой кармы. В жопу карму.

Чистая психология.

Он выстроил крепость вокруг своей семьи. Но невозможно защитить крепость, в которой сидит предатель. И этот предатель — та маленькая, крохотная часть его, в которой прячется его вина.

И даже если эта его часть размером с зернышко, вина прорастает из этого зернышка как ядовитый борщевик и заполняет весь его сад.

Он умело сражается за свою жизнь. Он выкорчевывает эту вину. Вырывает ее с корнем. Но эта неравная битва. Каждое его усилие ослабляет его и усиливает его противника.

Он бежит за подмогой к священнику, психологу, проститутке — ничего не помогает.

Вина побеждает его.

Напряжение нарастает неимоверно. Однажды он входит в своей кабинет, садится за стол, смотрит на хрустальную пепельницу на столе — и пепельница прямо на его глазах разлетается на куски.

Он начинает совершать ошибки. Он больше не управляет своей жизнью. Теперь его вина ведет его.

Его жизнь разрушается.

Внешне все может оставаться без изменений. Он так же ходит на работу. Так же отправляет за решетку невинных ребят. Так же принимает пачки денег от родителей. Так же отгружает килограммы белого порошка из Таджикистана. Так же сидит в своей форме на летучках.

Но он уже готов. За его спиной шепчутся. Они всегда это чувствуют. Это видно со стороны.

И потом происходит какое-то событие. Может быть, его сын становится наркоманом. Или его дочь насилуют мигранты. Или его жену убивают при попытке ограбления. Перегородка между измерениями падает. И все то зло, которое он творил всю свою жизнь, возвращается к нему.

Он допускает ошибку, потом вторую, третью. Он платит не тому. Или наоборот, не платит тому, кому нужно было заплатить. И вот уже пухнет где-то папочка с его фотографией на обложке и уже где-то срубили дерево, из которого сделают нары, под которыми его самого будут насиловать спидозные зеки.

Вина — страшная болезнь. Самая страшная, какую только можно придумать.

Во все времена лекари, облегчавшие муки этой болезни, зарабатывали бешеные деньги. Правда, многие из них были шарлатанами и сами мучились от этой болезни.

Целые империи погибали от это болезни. Захватнические войны, геноцид, предательство союзников, нарушение законов и соглашений — все это могло приносить краткосрочную пользу, но в итоге народ был отравлен этой виной и победы оборачивались поражениями.

Посмотри, как кончились все империи. Каждый захват чужой территории оборачивался тотальным поражением для захватчика через 20-50-100 лет. Чем больше территорий захватывала империя, тем хуже жилось ее жителям. Потому что вместе с землями и богатствами они получали и вину.

Вот это было моей работой.

Я разрабатывала лекарство против вины. Против этой смертельной болезни, уничтожающей элиту любого общества. Потому что элита всегда смертельно больна виной.