На учет я встала у Татьяны Сергеевны. Сдала все анализы. В общем, ответственно выполняла, что рекомендовала врач. Много гуляла, старалась заряжаться позитивными эмоциями. Свела на нет ночные посиделки и похождения в клубы, потому что уставать стала сильнее и в сон клонило чаще. Слезливость появилась повышенная, хотя, куда еще больше-то.

Звягинцев-второй помогал во всем. Настоящий друг. А еще не забывал каждый день фотографировать мой живот, заставляя переодеваться все в ту же футболку-ночнушку, которую привозил с собой. Ну не дурак ли? Часто “мой парень” звонил вечером и предупреждал, чтобы я не брала трубку, если позвонит Кира, потому что он якобы у меня, а по факту где-то развлекался.

Неизменным оставался тот факт, что я до сих пор не поговорила с родителями. Стас, естественно, приходил к нам много раз, но до откровений пока не дошло.

О Леше старалась не думать, потому что все равно больно. И я совру, если скажу, что мне не хотелось поделиться с ним счастьем. В моих мечтах он безумно рад, что станем родителями, а потом мы живем сто лет вместе душа в душу.

Несколько раз я пыталась поговорить со Звягинцевым-вторым об Антипове, но тот сводил все к шутке, мол, не надо будить Отелло.

В середине апреля я поняла, что тянуть с признанием предкам больше нельзя и решилась. Родители сидели в гостиной. Мама смотрела сериал, а папа читал газету. Обычные будни в нашем доме. На ватных ногах зашла в комнату и присела рядом с отцом.

— Я беременна, — выдала суть.

— Роза тоже забеременела от Фернандо, — вздохнула с пониманием мама и тут же развернулась ко мне в полном замешательстве.

— Судя по всему, Стас счастливый отец? — папа отложил газету и потер пальцами переносицу.

— Да, — об этом стало легко врать. Еще немного, и я себя смогу убедить, что это правда.

— А как же учеба, Мария? — упавшим голосом спросила родительница, нервно поправив полы халата.

— Возьму академ или закончу заочно. Ни я первая, ни я последняя.

— И какие у вас планы со Стасом? — отец вздохнул.

— Пока никаких. Я не готова к замужеству, — ляпнула откровенную чушь, молясь богам, чтобы прокатило.

— А спать с парнем была готова? Стыдись, Мария! Моветон, право слово…

— Наташа, успокойся, — примирительно сказал папа. — Машуль, ты взрослая девушка и должна понимать, что ребенок не игрушка. Он должен родиться в полноценной семье. И как я понял, другие варианты не рассматриваются?

— Понимаю. И да, не рассматриваются, — кивнула, судорожно теребя край футболки. — Мы думаем, что лучше дождаться лета. Тепло, а еще продукты дешевле, кафешек больше. Зачем сейчас торопиться?

— Решать вам, но не тяните.

В принятии ситуации папой — не сомневалась ни секунды. Мама, конечно, еще прочитает мне мораль и выскажет все негодования, но я по ее глазам видела, что она приняла известие правильно.

— Надо встать на учет…

— Мам, — я взяла руки родной женщины и погладила. — Одиннадцать недель. Я встала уже на учет и анализы сдала. Кстати, мой врач твоя одноклассница Ольхова Татьяна Сергеевна.

А дальше разговор перетек в плоскость воспоминаний родителями молодости, легких подколов по поводу нового статуса «бабушка и дедушка», а также советов для меня: не нервничать, не переохлаждаться, больше гулять и не перенапрягаться. Разве я не счастливый человек? Кто-то не получает и части такой поддержки и понимания.

Теперь оставалось тянуть до лета. Потом можно признаться родителям, кто отец ребенка, и отпустить Стаса. Кстати, пока я вела беседу с предками, “мой парень” ошарашил новостью Киру и Рому. На мое сообщение:

15:22 Вы: «Ты жив?» — Звягинцев-второй прислал мне смешное фото застывших в шоке друзей.

Вечером мы с подругой болтали по телефону, где она призналась, что тоже мечтает о ребенке, но пока у них с Ромой разговоры на эту тему не клеятся. Судя по ее тону, что-то шло не так, а мне очень не хотелось, чтобы они расстались. Решила, что на днях попытаю Стаса, может, он прольет свет на проблему.

… Конец июля выдался очень жарким. Каждый день мой живот рос все больше. Радовало, что не надо натягивать на себя куртки и пуховики, а то бы пришлось весь гардероб обновлять. Родители планировали перестановку в моей комнате, чтобы установить детскую кроватку.

Стас запретил мне всякие признания, говоря, что внука любить будут не за то, кто его отец, а потому что это ребенок.

Недоделанный режиссер подвозил меня на очередной осмотр в больницу, а я улыбалась, поглаживая свой животик.

— На днях признаюсь родакам, что ты порядочный человек и ребенок не от тебя, — посмотрела на Стаса, ожидая радости.

— И к чему эти признания? — скривился Звягинцев-второй. — Думаешь, твоим предкам нужно еще одно потрясение?

— Ну, самое потрясное они уже узнали, — усмехнулась, намекая на беременность.

— Не пыли, Масянь. Им поебать кто папаша. Главное чтобы ты и бебик были счастливыми, — пока я подвисла обдумывая его слова, Стас щелкнул меня по носу.

— А как же ты? Я же хочу чтобы ты мог нормально встречаться с девушками, а не прятаться.

— В твоем котелке такая отборная уха, Масяня, — хмыкнул друг, посигналив впереди идущей машине. — Давай, пляха, я за себя сам буду решать. Добазарились?

Посмотрел на меня пытливо и я кивнула. Сделала доброе дело, называется.

Кира уехала на практику в Питер. Ей таки удалось найти работу, и она очень старалась. Рома мотался к ней каждые выходные. Чаще не мог, потому что сам работал. С каким-то другом открыл бизнес. Собирали гениев для ИТ-разработок, устраивали конкурсы, писали игры для приложух на мобильный и комп.

Все, в общем, шло своим чередом.

Сказала бы, что у меня все отлично, но красивая коробочка цвета глаз Антипова не давала мне покоя содержимым. Очень сильно не хватало Леши… Во снах он приходил ко мне, шептал слова, от которых я рыдала навзрыд, целовал горячо и неистово, а потом уходил, не оглядываясь, по широкой взлетной полосе, где у трапа самолета его ждала Соболева. Я злилась и ненавидела… Но любовь никуда не делась. И забыть его у меня теперь точно не получится. Никогда. В моей ситуации это очень печальное слово, обозначающее тотальное духовное одиночество. Неизменно я пользовалась одним верным способом: гнала от себя все мысли о Леше, подменяла чувства к нему ребенком, грузила себя делами и создавала видимость бурной деятельности.

После дополнительных занятий со Стасом по макроэкономике мы валялись на кровати как две звезды. У меня дома кондиционера не было, и двигаться от жары лишний раз не хотелось. Экзамен недоделанный режиссер завалил, несмотря на мои предостережения, и как результат: я ему помогала. Мы оба на обучении! Это при том, что я все сдала на отлично.

— Будешь крестным папой у Тоши? — озвучила свое желание парню, которое вынашивала не первый месяц.

— Реал? — приподнялся на локте Стас и посмотрел на меня.

— Серьезно, — глядела умоляюще.

Только бы не отказался. Он как никто другой заслуживал быть им.

— Масянь, конечно!

— Ура-а-а!

— Пляха, у Антона будет глухой крестный, — поморщился Стас, потирая ухо.

О том, что у меня будет мальчик, узнала совсем недавно. Имя само пришло, даже не выбирала. «Антон Алексеевич», — повторяла про себя и улыбалась. Жаль, что это сочетание будем знать только я и Стас.

— Антипов женится в сентябре, — тихо сказал Звягинцев-второй, а я перестала дышать.

Почувствовала не боль… а что-то хуже. Внутри все скрутилось, и, рвано вдохнув, я обняла живот. В горле царапались бесслёзные рыдания, рвали грудь, выжигали до пепла…

— Ты права — я дебил. Не надо было говорить, Масянь. Только скрывать не хотел. Сейчас еще есть время рассказать Лехе правду и может…

— Что может?! — выпалила я, задыхаясь от затопившего отчаяния. — Стас, ты дал мне слово. Леша никогда не должен узнать о сыне. Никогда, — и добавила еще тише: — Никогда…