Первый студент Эх, братец, брось! Стесняться неохота. Скорей вперед: дичь может ускакать! Чья ручка пол метет, когда придет суббота, – Та в праздник лучше всех сумеет приласкать. Горожанин Нет, новый бургомистр ни к черту не годится. Что день, то больше он гордится. А много ль город видит пользы в нем? Что день, то хуже, без сомненья; Все только больше подчиненья, Да платим мы все больше с каждым днем. Нищий (поет)
Веселой, пестрою толпою Вы здесь идете, господа; Взгляните, сжальтесь надо мною, – Да тронет вас моя нужда! Услышьте голос мой молящий! Лишь тот блажен, кто может дать. О, пусть день праздника блестящий Днем сытым буду я считать! Другой горожанин Люблю послушать я, как в праздник соберутся Потолковать о битвах, о войне, Как где-то в Турции, в далекой стороне, Народы режутся и бьются. Стаканчик свой держа, стою перед окном, И барки по реке проходят предо мною; А после к вечеру иду себе в свой дом, Благословляя мир спокойною душою. Третий горожанин Так, так, сосед! Мы смирно здесь живем, А там, кто хочет, пусть себе дерется! Перевернись весь свет вверх дном – Лишь здесь по-старому пускай все остается! Старуха (девушкам-горожанкам) Вишь, как разряжены, – что розан молодой! Ах, вы красавицы! Ну как в вас не влюбиться? Что гордо смотрите? Не брезгайте вы мной: Старушка может пригодиться. Девушка-горожанка Сюда, Агата! От старухи – прочь! Нам с ведьмой говорить при людях неприлично. А знаешь ли, у ней в Андреевскую ночь [1], В гаданьи, суженый явился мне отлично. Другая У ней я тоже видела его: Мне в зеркале колдунья показала. Военный, – как хорош! Уж я его искала, Да встретить не могу, не знаю отчего. Солдаты Башни с зубцами, Нам покоритесь! Гордые девы, Нам улыбнитесь! Все вы сдадитесь! Славная плата Смелым трудам! Подвиг солдата Сладостен нам. Сватаны все мы Звонкой трубою, К радости шумной, К смертному бою. В битвах и штурмах Дни наши мчатся; Стены и девы Нам покорятся. Славная плата Смелым трудам! Миг – и солдата Нет уже там. Фауст и Вагнер. Фауст Умчалися в море разбитые льдины; Живою улыбкой сияет весна; Весенней красою блистают долины; Седая зима ослабела: в теснины, В высокие горы уходит она. Туда она прячется в злобе бесплодной И сыплет порою метелью холодной На свежую, нежную зелень весны – Но солнце не хочет терпеть белизны; Повсюду живое стремленье родится, Все вырасти хочет, спешит расцветиться, И если поляна еще не цветет, – То вместо цветов нарядился народ, Взгляни, обернись: из-под арки старинной Выходит толпа вереницею длинной; Из душного города в поле, на свет Теснится народ, оживлен, разодет, – Погреться на солнце для всех наслажденье. Они торжествуют Христа Воскресенье – И сами как будто воскресли они: Прошли бесконечные зимние дни; Из комнаты душной, с работы тяжелой, Из лавок, из тесной своей мастерской, Из тьмы чердаков, из-под крыши резной Народ устремился гурьбою веселой, И, после молитвы во мраке церквей, Ласкает их воздух зеленых полей. Смотри же, смотри: и поля и дорога Покрыты веселой и пестрой толпой; А там, на реке, и возня, и тревога, И лодок мелькает бесчисленный рой. И вот уж последний челнок, нагруженный, С усильем отчалил, до края в воде; И даже вверху, на горе отдаленной, Виднеются пестрые платья везде. Чу! Слышится говор толпы на поляне; Тут истинный рай им! Ликуют селяне, И старый, и малый, в веселом кругу. Здесь вновь человек я, здесь быть им могу! Вагнер Люблю прогулку, доктор, с вами, В ней честь и выгода моя; Но враг я грубого – и не решился б я Остаться здесь один меж мужиками. Их кегли, скрипки, крик и хоровод Переношу я с сильным отвращеньем: Как бесом одержим, кривляется народ, – И это он зовет весельем, пляской, пеньем! Крестьяне (танцуя под липой; пляска и пение) Пустился в пляску пастушок; На нем и ленты, и венок, И куртка красовалась. Народ под липами кишел, И танец бешеный кипел, И скрипка заливалась. В толпу немедля он влетел И локтем девушку задел Для первого начала. Но бойко девушка глядит: «Как это глупо, – говорит, – Потише б не мешало!» |
