(Исчезает с Фаустом.) Голос Маргариты (из тюрьмы, замирая) Часть вторая Действие первое Живописная местность Фауст лежит, утомленный, на цветущем лугу, в беспокойном сне. Сумерки. Над Фаустом парит хор прелестных малюток-духов. Ариэль (пение, сопровождаемое звуками эоловых арф) В дни, когда весна сияет, Дождь цветов повсюду льет, Поле в зелень одевает, Смертным радости несет, – Крошек-эльфов дух великий Всем спешит смягчить печаль; Свят ли он, иль грешник дикий, – Несчастливца эльфам жаль. Вы, что сюда слетелись в рой свободный, Исполните долг эльфов благородный: Смирите в нем свирепый пыл борьбы, Смягчите боль жестокую упрека, Изгладьте память ужасов судьбы. В безмолвии ночном четыре срока [27]. Не медлите ж! Слетясь со всех сторон, Его склоните нежно к изголовью, Росою Леты окропив с любовью, – Усталые расправит члены сон, И день он встретит, бодр и укреплен. Итак, скорее подвиг свой начните: К святому свету вновь его верните! Хор эльфов (поодиночке, по два и по нескольку, чередуясь и соединяясь) (Sérénade) Теплый воздух безмятежен, Тихо в зелени полян, Сладок запах и безбрежен Легкий вечера туман; Нашепчите ж мир ночлега, Детским отдыхом маня, И очам усталым нега Пусть затворит двери дня! (Notturno) Ночь восходит, рассыпая Сотни звезд по небесам; Рой светил горит, мерцая, Блещет здесь, сияет там; Спят озер зеркальных воды; Чисто небо; ночь ясна, И над тихим сном природы Пышно царствует луна. (Mattutino) Пусть текут часы забвенья, Грусть и радость устраня; Близко время исцеленья, – Верь же вновь сиянью дня! По долине меж холмами Тихо в зелени дерев, И сребристыми волнами Нива зыблет свой посев. (Réveil) Достижимы все стремленья; Посмотри: заря ясна! Слабы цепи усыпленья, – Сбрось же, сбрось оковы сна! Меж медлительной толпою Будь творцом отважных дел! Всемогущ, кто чист душою, Восприимчив, быстр и смел. Громадный шум возвещает восход солнца. Ариэль Чу! Шумят, бушуют Оры! Шум их слышат духов хоры; Новый день увидят взоры! Чу! Скрипят ворота неба! Чу! Гремят колеса Феба! Сколько шуму вносит свет! Трубный звук гудит и мчится, Слепнут очи, слух дивится, Лишь для смертных шума нет! Поскорей к цветам спешите, Глубже, глубже в них нырните; Скройтесь в листья, в щели скал, Чтоб вас шум не оглушал! Фауст Опять ты, жизнь, живой струею льешься, Приветствуешь вновь утро золотое! Земля, ты вечно дивной остаешься: И в эту ночь ты в сладостном покое Дышала, мне готовя наслажденье, Внушая мне желанье неземное И к жизни высшей бодрое стремленье. Проснулся мир – и в роще воспевает Хор стоголосый жизни пробужденье. Туман долины флером одевает, Но озаряет небо предо мною Их глубину. Вот ветка выступает, Не скрытая таинственною мглою; За цветом цвет является, ликуя, И блещет лист трепещущей росою. О чудный вид! Здесь, как в раю, сижу я! А там, вверху зажглися гор вершины, Зарделись, час высокий торжествуя. Вы прежде всех узрели, исполины, Тот свет, который нам теперь сияет! Но вот холмы и тихие долины Веселый луч повсюду озаряет, И ниже все светлеют очертанья. Вот солнца диск! Увы, он ослепляет! Я отвернусь: не вынести сиянья. Не так ли в нас высокие стремленья Лелеют часто гордые желанья И раскрывают двери исполненья – Но сразу мы в испуге отступаем, Огнем объяты и полны смущенья: Лишь светоч жизни мы зажечь желаем, А нас объемлет огненное море. Любовь тут? Гнев ли? Душно; мы страдаем; Нам любо, больно в огненном просторе; Но ищем мы земли – и пред собою Завесу снова опускаем в горе. К тебе я, солнце, обращусь спиною; На водопад сверкающий, могучий Теперь смотрю я с радостью живою, – Стремится он, дробящийся, гремучий, На тысячи потоков разливаясь, Бросая к небу брызги светлой тучей. И между брызг как дивно, изгибаясь, Блистает пышной радуга дугою, То вся видна, то вновь во мгле теряясь, И всюду брызжет свежею росою! Всю нашу жизнь она воспроизводит: Всмотрись в нее – и ты поймешь душою, Что жизнь на отблеск красочный походит. вернутьсяДревние римляне делили вечернюю и ночную пору (от шести вечера до шести утра) на четыре части. Далее Гёте называет их Sérénade – вечер, Notturno – ночь, Mattutino – рассвет и Réveil – утро. |