Опять кипит! Опять пылает!

Ступай, утешь ее, глупец!

Чудак, всему уж и конец

Он видит, чуть лишь нить теряет.

Кто вечно смел, хвалю того;

Ты ж, с чертом столько дней проведший, –

Ты что? Нет хуже ничего,

Как черт, в отчаянье пришедший!

Покоя нет,

Душа скорбит;

Ничто его

Не возвратит.

Где нет его,

Там все мертво,

Там счастья нет,

Не красен свет.

Мой бедный ум

Смущен, молчит;

Мой бедный дух

Сражен, разбит.

Покоя нет,

Душа скорбит:

Ничто его

Не возвратит!

Лишь для него

В окно гляжу,

Лишь для него

Я выхожу.

Походка, стан,

Улыбка, взгляд,

Как талисман,

К себе манят.

Его речей

Волшебный звук,

Огонь очей,

Пожатье рук!

Покоя нет,

Душа скорбит!

Ничто его

Не возвратит!

К нему, за ним

Стремится грудь;

К нему прильнуть

И отдохнуть!

Его обнять,

И тихо млеть,

И целовать,

И умереть!

Так обещай же, Генрих, мне!

Охотно,

Все, что могу!

Скажи ты мне прямей:

Как дело обстоит с религией твоей?

Ты славный, добрый человек, но к ней

Относишься как будто беззаботно.

Оставь, дитя! Мою узнала ты любовь:

За близких сердцу рад свою пролить я кровь;

Не против веры я, кому в ней есть отрада.

Нет, мало этого: нам твердо верить надо.

Да надо ли?

Ax, не найти мне слов,

Чтоб убедить тебя! Ты и Святых Даров

Не чтишь.

Я чту их.

Да, но без охоты

Принять их. В церкви не был уж давно ты,

На исповедь не ходишь уж давно.

Ты в Бога веришь ли?

Мой друг, кому дано

По совести сказать: я верю в Бога?

Священников ты спросишь, мудрецов, –

У них тебе ответ всегда готов;

Но весь ответ их, как рассудишь строго,

Окажется насмешкой над тобой.

Не веришь ты?

Пойми же, ангел мой:

Назвать Его кто смеет откровенно?

Кто исповедать может дерзновенно:

Я верую в Него?

Кто с полным чувством убежденья

Не побоится утвержденья:

Не верую в Него?

Он, Вседержитель

И Всехранитель,

Не обнимает ли весь мир –

Тебя, меня, себя?

Не высится ль над нами свод небесный?

Не твердая ль под нами здесь земля?

Не всходят ли, приветливо мерцая,

Над нами звезды вечные? А мы

Не смотрим ли друг другу в очи,

И не теснится ль это все

Тебе и в ум, и в сердце,

И не царит ли, в вечной тайне,

И зримо, и незримо вкруг тебя?

Наполни же все сердце этим чувством,

И, если в Нем ты счастье ощутишь, –

Зови Его как хочешь:

Любовь, блаженство, сердце, Бог!

Нет имени Ему! Все в чувстве!

И имя –  только дым и звук,

Туман, который нам свет неба затемняет.

Как это хорошо, мой друг!

Нам это патер так же объясняет,

Немножко лишь в других словах.

Везде, мой друг, во всех местах

Сиянье неба восхваляет

Весь мир на разных языках, –

И мой не хуже их нимало.

Да, как послушаешь, сначала

Все будто так, но горе в том,

Что не проникнут ты Христом.

Дитя мое!

Я ужас ощущаю

Давно уже, – скорблю всем существом,

Когда тебя с товарищем встречаю.

С кем это?

С кем повсюду ходишь ты.

Он ненавистен мне от сердца полноты!

Изо всего, что в жизни я видала,

Я не пугалась столько ничего,

Как гадкого лица его.