– Кричать. Вдруг, это не он? Помогите! Мы здесь! Откройте двери! – вопит Добровольский.

– Мы здесь! – помогаю ему.

Слышится собачий лай. Щелчки прикладов, тяжелые, приближающиеся шаги.

– Бричерский набор, – командует кто-то.

Визжит электропила, сквозь тонкие щели в двери мелькают желтые искры. Лопается нижняя петля, затем верхняя. Потом дверное полотно с грохотом валится на пол, обдавая облаком серой пыли.

– Живые? Кирилл Аристов и Борис Добровольский, я ничего не перепутал?

– Так точно, а вы…

– Дежурный следователь, Леденев моя фамилия. Нас сюда отправила другая бригада. Виктория Новгородцева – ваша жена?

– Да, моя. Что с ней? Господи... Если вы…

Хриплю. Слова не могу выдавить от волнения и чудовищной, сковавшей меня ярости. Убью этих сук, если с Викой что-то случится.

– Она жива, все в порядке. Там такое у вас дома… Как вы себя чувствуете? Врач нужен?

– Не знаю. Баранов нас здорово избил. Где он сейчас? Вы его арестовали? – спрашиваю, сдавливая виски пальцами.

– Да. В служебной машине сидит. Сказал, чтобы мы искали вас в подвале. А ключ отказался давать – из вредности.

– Поедем домой, скорее. Вика цела?

– Да. Все ваши дома. А эта дрянь, что забралась к вам, ранила себя серьезно. Скорая в больницу ее отвезла, сейчас за ее никчемную жизнь борются, – добавляет следак.

– Боже мой… Как она спаслась? У меня слов нет… Как все это можно провернуть? – захлебываюсь возмущением.

– Помогла Дина. В больнице сортировали карты пациентов, она наткнулась на фамилию этой чокнутой девицы. Приехала, чтобы поговорить, а там… Тяжело раненный ножом охранник, которого вы приставили охранять дом и больная дура, угрожающая ножом двум женщинам и малышу. Это я со слов своего коллеги говорю – сам я не видел.

– Еще и Егорка дома был.

– Успокойся, Кир. Все целы, все в порядке теперь. Преступники под стражей, – успокаивает меня Борис.

Я едва на ногах держусь, когда машина привозит нас домой. Все потом – показания, протоколы, пыльные кабинеты… Тело ноет от ран, рубашка изорвана и испачкана кровью, да и лицо похоже на фарш… Но я не боюсь испугать Вику – я ползти готов, чтобы увидеть ее и сына.

– Вика…

– Кирилл, родной мой. Живой, – всхлипывает она.

Цепляется пальцами в колеса инвалидного кресла и едет навстречу. Плачет, плачет, смеется… Все, что я могу – рухнуть на колени и обнять ее. И плакать в ответ. На остальное не хватает сил…

– Я люблю тебя. Прости меня за все. Это я виноват, это…

– Она нездорова. У Стефании маниакально-депрессивный синдром, Кирилл. Ты не виноват. Я так рада, что ты жив.

Она гладит меня по влажным от слез щекам и плачет сама. Целует в губы, подбородок, веки…

– Викуля, я хочу, чтобы всегда была ты… Ты одна. Я все сделаю, чтобы ты была счастлива. Где наш сынок?

– Уснули с мамой. Твои родители едут. Я запретила им звонить, боялась, что Иван успеет тебя убить. А сейчас… можно…

– Не могу поверить, что все кончилось.

Глава 35.

Вика.

Несколько месяцев спустя…

– Папуль, подай вот эту игрушку, – прошу я, покачиваясь на стремянке возле елки.

Не могу отвести взгляда от окна – пушистые хлопья снега закрывают пышные кусты туи и крыши машин. И подсветка на окнах нарядно мигает. Обожаю Новый год! Но этот, пожалуй, особенный… Папа, наконец, дома. Да что там папа – вся семья в сборе. Мама с Антониной Ивановной готовят к посадке в духовку гуся, Игорь Андреевич с Кириллом и Егоркой украшают дом и чистят дорожки от снега.

Вижу то и дело мелькающие в окнах головы в шапках.

– Держи, дочка. Не упади, смотри. Только ходить начала как следует, – не без грусти замечает папа.

– Не упаду. Уже нет. Я выгрызла у судьбы второй шанс на счастье, папуль.

Проваливаюсь в прошлое, вспоминая тот день по минутам… Сначала освободили меня, потом Кирилла… А потом, спустя несколько часов, позвонил следователь.

«– Иван Баранов признался в подлоге. Это он сфабриковал улики, позволившие обвинить Алексея Новгородцева. Следствие приносит извинения и… Ваш папа свободен».

Я тогда так ревела… Думала, с ума сойду от счастья. Сначала было много боли и страданий, а потом столько всего хорошего сразу навалилось. Но, главное, нам теперь никто не мешал.

Стефанию спасли. Операция длилась почти шесть часов. После короткой реабилитации ее поместили в психиатрическую клинику. На суде она была всего два раза… Выслушала приговор с блаженной улыбкой на лице – мне ее даже жалко стало. Срок она будет отбывать в клинике – все пять лет…

А вот ее брата Ивана Баранова приговорили к восьми годам лишения свободы по совокупности статей.

– Мама, мы нагулялись и пришли домой, – кричит с порога Кир.

Раздевает Егорку, снимает с него сапожки.

– Ах, ты мой внучок, – подхватывает его на руки папа. – Иди к дедуле. Поедем, посмотрим, что там наши бабушки готовят?

– Гуся, – отвечает мама. – А Тоня предлагает еще рыбу пожарить. Леша, как думаешь, не много будет? Мы скорее лопнем.

– Ничего не лопнем, – зычно протягивает мой свекор. Снимает заснеженную куртку, а ботинки ставит под батарею в прихожей. – Сегодня наготовим, а завтра будем отдыхать. Мы Егорку заберём, пусть молодые вместе побудут. Кирилл, Вика, а вы же в отпуск планировали?

– Пап, у нас для вас сюрприз, – произносит взволнованный Кирилл, подходя ко мне ближе. Берет за ладонь и с гордостью продолжает. – У молодого художника Виктории Аристовой через неделю состоится первая выставка-продажа. В Галерее на Мясницкой.

– Ничего себе! Поздравляем!

– Дочка, ну какой же ты партизан, – качает головой мама. – А я все думала, что ты не пускаешь меня в мастерскую? Даже обидеться хотела.

– Мамуль, я просто хотела сюрприз сделать. Приглашаю всех вас на выставку.

– Мы гордимся тобой, дочка, – произносит Игорь Андреевич.

Хорошие у нас сложились отношения, ничего не могу сказать. Игорь Андреевич ушел в отставку и открыл вместе с Борисом Ивановичем детективное агентство. Теперь он частный детектив, представляете?

– А где дядя Боря? – спрашиваю, вспоминая крестного.

– Приедет немного позже, – деловито сообщает свекор. – У нас опять неверный муж. Как будто других и дел нет, кроме как ловить изменщиков. В прошлый раз он заметил слежку и попытался через балкон сбежать. Борис высокий, его сложно не заметить.

– Бедный… муж, – улыбаюсь я. – Что с ним стало?

– Повис на собственных труселях. За крючок зацепился.

У Игоря Андреевича всегда так – начнет рассказывать истории, и все животы надрывают от смеха. Пользуясь всеобщим замешательством, встречаю взгляд Кирилла и поднимаюсь с места. Ухожу в кухню, сгорая от нетерпения. Я сдала анализ на уровень гормонов ХГЧ и поручила мужу забрать его результат.

– Не томи, любимая. Динка загадочно улыбалась, увидев меня в больнице, но не стала пытать. И я деликатно промолчал.

– Как у нее дела?

– Все хорошо. Встретила мужчину, встречается. Еще бы твою чудаковатую Розу выдать замуж и… Наступит всеобщее спокойствие.

– Ох уж эта Роза… Она как уехала после нашей свадьбы в экспедицию на раскопки, так все вернуться и обещает. Наверное, хорошо, что ее в это время не было? А Ромка твой ее ждет, бедолага.

– Викуся, не томи, родная, – шепчет любимый муж, обвивая меня за талию. – Родная моя. Я дышать без тебя не могу, жить… Я так счастлив, что ты со мной.

– Не я…

– Что?

– А мы… Я опять беременна, Кир. Уж не знаю, кто тебе делал анализы, но… Надеюсь, ты не будешь меня в чем-то таком обвинять или…

– Господи, нет, конечно. Вика, я даже мечтать не мог о таком. Нам срочно нужен новый дом. Пойду, всех обрадую!