– О чем ты? – спрашиваю, чувствуя, как от волнения темнеет в глазах.

– Стефания у тебя дома. Пришла навестить твою обожаемую женушку.

– Кирилл, я звоню в полицию! – кричит Добровольский и тотчас падает от резкого удара Ивана.

Я группируюсь и бью его в лицо, но получаю ответный удар в голову. Мощный, оглушительный... Валюсь на пол, захлебываясь кровью, хлынувшей из разбитой губы.

Глава 32.

Вика.

Кирилл уходит, оставляя меня одну. Следит, чтобы я надела фиксирующий пояс на талию и села в инвалидную коляску.

– Все будет хорошо, иди уже, узурпатор, – улыбаюсь я. – Скоро мамуля приедет с Егорушкой. Все будет хорошо.

Я улыбаюсь и веду себя нарочито расслабленно, испытывая чудовищную тревогу. Неспокойно мне… Куда он сейчас поедет? Сам… Ну, ладно, не сам – с дядей Борей. Откуда нам знать, на что пойдут преступники, когда их прижмут к стене? Мне страшно… Несмотря на гуляющего за окном охранника и кажущуюся безопасность дома…

Шипит и булькает, закипая, чайник. Намазываю белый, мягкий хлеб сливочным маслом, кладу сверху тонкий ломтик сыра и наливаю в чашку кипяток. Не могу я пока порхать вокруг плиты, как бабочка – приходится питаться всухомятку.

Мамуля звонит, предупреждая о скором визите. Я мягко, чтобы не напугать ее, сообщаю о необходимой осторожности и крутящемся возле калитки охраннике.

Пока родные едут, прибираюсь. Конечно, это громко сказано… Смех, а не уборка. После обеда придет домработница Кирилла, работающая у него до нашей женитьбы. Она-то и наведет в квартире шик и блеск.

Сажусь за вязание и жду скорого приезда маленькой егозы. Тишину комнаты нарушает лишь стук спиц. А потом и громкий звонок в домофон.

Подкатываюсь к домофону и, завидев на экране маму с Егоркой, жму на кнопку.

И на входной двери отпираю замок. Но, то, что происходит потом, не поддается объяснению…

Такого не может быть… Никак. Есть охранник, стоящий у входа, да и мама…

– Ну, привет, красавица, – хищно улыбается Стефания, держа лезвие ножа возле маминой шеи.

Мама с трудом держит Егорку. Он ревет и крутится на руках. Не понимает, что происходит.

– Отпусти мою маму и сына, Анфиса, – холодно произношу я. – Прикажи своим людям обезопасить выход. Ты же не одна пришла?

– Все-то ты знаешь обо мне, сучка. Как же я наслаждалась, когда тебя не было. У меня ведь все получилось, все!

– Не все. И никогда не получится. Ну, убьешь ты меня? Так что с того? Кирилл не полюбит тебя после этого. И не будет с тобой.

– Зато он страдать будет. Как я когда-то… Я влюбилась в него девчонкой, а он… Унижал, смеялся, дерьмом меня считал. Да что говорить… Я прикончу сейчас вас, и дело с концом!

Она больна… Как я сразу не поняла, что это не простая обида. У Стефании раздвоение личности, не иначе… Что теперь делать? Смартфон я оставила лежать на диване, до тревожной кнопки теперь не дотянуться. Надо ее задобрить. Успокоить.

– Стефания, у нас с Кириллом фиктивный брак. Мы не любим друг друга. Он женился только ради Егорки. У нас ничего нет, понимаешь? Я не против развода. Хоть завтра в загс пойду и…

– Как это нет? Не бреши, дрянь. Я видела, как он смотрел на тебя на свадьбе. Видела!

– И что? Кирилл Аристов – публичный человек и владелец предприятия. Он не может ударить в грязь лицом перед публикой. А как ты хотела, чтобы он смотрел? С пренебрежением? Он до сих пор не простил мне той измены, вот и все… И никогда не простит. Стефания, отпусти маму и сына. Давай поговорим?

Я вкладываю в голос все спокойствие и твердость, на какие способна. Внутри же все дрожит… Кровь с бешеной скоростью бежит по венам, в висках пульсирует, в глазах рябит от напряжения. Я не отвожу взгляда от ее долбанного ножа! И от сынишки не перестающего рыдать.

– Он заткнется когда-то? – истерично кричит она.

Потом отталкивает маму. Та едва на пол не падает. В последний момент ей удается схватить Егорку за шиворот.

Я не выдерживаю – всхлипываю и привстаю, чтобы забрать у мамы сына.

– Сыночек мой, не плачь. Это игра такая. Мы… играем.

– Да, это игра все… Вся моя жизнь – борьба с лишним весом и игра по моим правилам. Я люблю играть, – бормочет Стефания.

Кажется, она не в себе… Глаза бегают, подбородок дрожит, движения становятся нервными, хаотичными. Может, она под действием каких-то препаратов? И что теперь делать мне? Как спасать себя и близких? И где, черт возьми, охранник?

Он давно должен прийти в себя и ворваться сюда. Но его нет…

– Анфиса, ты не убийца. Не бери грех на душу. Ты красивая и умная девушка. А Кирилл… Он циничный, недалекий придурок. Я так жалею, что связалась с ним в прошлом. Единственное, что у меня есть хорошего от него – Егор. И все. Мне в тягость этот брак. Я мечтаю развестись и уехать из этого унылого дома.

– Ты серьезно? Кир – самый лучший мужчина в мире. Но это я так считаю, потому что он для меня. И будет моим, не сомневайся. Значит, ты не держишься за него? – играя большим ножом, покручивая его между пальцами, спрашивает Стефания.

– Нет, завтра же разведусь. Путь свободен, Стефания. Если хочешь, я и сейчас съеду. А ты оставайся. Приготовь вкусный ужин и ванну с пеной для своего мужчины. Он оценит.

– Точно! Ты прямо сейчас готова свалить?

– Конечно. А ты оставайся. Я покажу, где продукты лежат. Или мама…

– Не надо, глупая квочка! Сама разберусь. И как мне тебе верить? Ты же выйдешь отсюда и попрешься прямиком в полицию. Мне это не надо.

– Не пойду. А зачем? Ты ничего нам не сделала. Ну… Поигралась с ножом и все. Честное слово, не пойду.

От взгляда Стефании хочется поежиться – такой он неприятный и острый… Я едва терплю ее в своем доме. Играю, на ходу выдумываю фразы. Делаю все, чтобы ее утихомирить.

А потом вижу за окном тень… Дина. Она прикладывает палец к губам, молчаливо прося меня ее не выдавать. Как она здесь оказалась? Вижу, как Дина медленно вынимает из сумочки смартфон и касается экрана…

Глава 33.

Виктория.

Господи, какой я была дурой… Какими мы были… Гордыми, непробиваемыми, неуступчивыми. Мы позволили какой-то психопатке украсть у нас почти три года жизни. Сами ей помогли. Я ведь любила Кирилла и не готова была менять его на кого-то другого… Он был моим единственным. Самым лучшим… Тем, кого я была готова прощать за… Да за все. И давать шанс. Всегда…

Мы сами виноваты в том, что случилось. Кирилл легкомысленно отнесся к нашим отношениям, не стал бороться за них, поверил в то, что ему показали, и утонул в обиде и ненависти. И я… Все ждала его первого шага. Не приходила и не умоляла выслушать. Пустила все на тормоза… Мы, только мы – виновники происходящего.

Мы не ценили отношения, вот в чем дело… Относились к ним, как к чему-то само собой разумеющемуся. А надо было любого на куски рвать, кто посмеет вмешаться! Обороняться, строить окопы из доверия и уважения. Укреплять стены любовью и страстью, а фундамент верностью.

А сейчас мы пожинаем плоды нашего легкомыслия. Я держу орущего Егорку на руках, мама тихонько плачет и умоляет Стефанию нас отпустить, а она… Ее забавляет наша беспомощность. Ей это в кайф. Манипулировать нами, чувствовать превосходство. Ее глаза горят нездоровым блеском, подбородок подрагивает. Она хочет пить, не иначе. Прием некоторых сильнодействующих препаратов вызывает приступы сильной жажды. Но снимать нас с мушки не входит в ее планы.

Интересно, сколько еще она будет терпеть? Покручивать между пальцами нож и смеяться. Жрать нас – беспомощных и испуганных – взглядом?

И, почему не убивает, если пришла за этим? Вопросы роятся в голове, как мухи. Но я молчу. Не хочу ее злить или провоцировать. Унижаюсь до жалкой мольбы – именно этого ей хочется. Ей нравится видеть мое унижение.