— А здорово вы разогнались! Молодцы, но смотри не угробь мне игроков! — Возможно, не все слова для него были понятны, но общую суть он уловил. Я вообще старался как можно больше прививать своим людям удобный мне язык. Ведь если в критической ситуации они не поймут меня, это может стоить жизни и мне и им самим. Они против не были и активно ассимилировались под мой манер.
— Хорошо, командир. Я понимаю. — Иван всегда был падок на лесть от меня. Вот и сейчас хвалебные слова не прошли мимо его ушей, вызвав довольную улыбку.
Как я и предполагал, уже к обеду следующего дня масштабная стройка, высасывающая мои немногочисленные средства, была окончена. При этом я постарался сохранить как можно больше площади под посев. Честно говоря, никогда не понимал, как растут озимые культуры, но слышал, что урожай с них гораздо выше, чем с яровых. В любом случае оставлять землю под паром я не собирался. Еда хоть и была относительно дешёвой, постепенно била по карману. После обеда мне в голову пришла столь же гениальная, сколько простая идея. И как я раньше не додумался до этого. Галопом поскакал в порт, в поисках рыбаков. Часть рыбацких лодок как раз возвращалась с утреннего рейса, так что подловить наиболее состоятельного из них не составило труда.
— Неужто богатый заморский гость решил в рыбаки податься? — С усмешкой спросил низкий щупловатый мужичок с раскосыми глазами.
— Да вот что-то рыбки захотелось, — Не остался в долгу я, — Мне нужна самая прочная сеть в этом городе. Но если ничего такого у тебя нет, я, пожалуй, пойду к другому…
— Ну что ты, что ты, господин! Конечно есть у меня такая сеть. — Мы прошлись до его скромной хижины, где и правда обнаружилась превосходно сеть ручной работы. Такую вещь даже жалко на ворота вешать. Хотя и вправду, не на рыбалку же мне ходить. Цену за пусть и хорошую, но всё же сеть, он зарядил соответствующую. Но на такое дело не жалко. А то как-то не солидно в футбол… То есть в ногомяч и без сетки. Не то чтобы мяч развивал большие скорости. В силу того, что он был набит тряпками и имел несколько иную физику, это было почти невозможно. Да и техника удара у ребят отсутствовала. А вот это исправлять нужно в срочном порядке. Не хотелось бы представлять людям кучку пацанов, что бегают за куском кожи. А ведь в глазах людей это будет выглядеть лишь так и никак иначе. Я вернулся как раз тогда, когда во время послеобеденного перерыва намечалось очередное избиение кожаного круга. Потому что никак иначе эту толкотню я назвать не могу. Прогресс по сравнению с первым днём, конечно, есть. Но всё же при взгляде со стороны это не вызывало ничего кроме смеха. А я тут не КВН планирую. Завидев моё приближение, все организованно построились, ожидая команды.
— Хвалю, ребята! Построились вы ловко. Вот бы ещё играть так же ловко научились. — Повисла тишина. Ну само собой, я ведь ни о чем не спрашивал. А значит и говорить не надо. — Завтра вы явите людям новое, ранее ими не виданное. Но если вы будете играть так, как играете сейчас. — Я сделал паузу, которая поглощала внимание и мысли всего десятка подобно чёрной дыре. — То ничего из этого не выйдет. Сегодня все тренировки отменяются. Я покажу вам, как не насмешить народ. — Следующие часа три моего времени были посвящены обучению, казалось бы, известных любому первокласснику, аспектов игры. Не смотря на кажущуюся банальность, каждая новая хитрость или обыкновенный приём вызывал волну удивления и восторга. После этой выматывающей лично для меня лекцией, тесно переплетающейся с практическими примерами, я решил посмотреть на плоды своих трудов. И, как выяснилось, моё время не пропало зря. Теперь во время игры не было какого-то единого стада, несущегося за мячом. Они старались соблюдать условные позиции, открыли для себя игру в пас. В конечном итоге ближе к вечеру всё это зрелище можно было назвать приемлемым.
Наступил день игры. Благодаря моей рекламной компании сегодня в Новгороде стояла какая-то особенная атмосфера предвкушения. Сегодня воскресенье, а значит работать мало кто будет. Но даже не смотря на это я решил начинать не раньше, чем в пять вечера. Игрокам строго настрого запретил как-то напрягаться и даже играть. Они смутились, но послушно пошли отдыхать. Их ждал довольно урезанный обед, призванный не перегружать их животы едой. Возможно, эта мера была излишней, но нужно же как-то компенсировать предвзятость консервативного населения ко всему новому. Вот и будем выжимать все соки из их игры. Тем временем люди начали подходить и интересоваться по поводу готовящегося события. Казалось, если бы не система тотализатора, что пришлась так по нраву людям, предстоящая игра мало кого заинтересовала бы. Людей в первую очередь привлекла возможность заработать. Причём их, казалось, вовсе не пугал риск проиграть. Бедняки ставили по полушке, в надежде бесплатно улучшить своё шаткое положение. Богатые же смело заливали часть своего состояния, зачастую даря его мне. Но всех желающих объединяло, пожалуй, вечное желание всего человечества. Желание жить лучше.
В мелкой бытовой суете и подготовке не заметил, как пролетел полдень и стал близиться вечер. Люди, подобно пчёлам, что возвращаются в свой улей в конце дня, стали стягиваться к моему участку. Каждому прибывшему предлагалось ознакомиться с правилами. От столь щедрого и своевременного предложения мало кто отказался. А вот и Майеры. Что удивительно, в полном составе. А ведь мать Генриха по началу не явила своего желания принять моё приглашение. Впрочем, была у Майеров и общая, похоже, семейная чуйка на большие деньги. А общий кошель, похоже, собирался действительно внушительный. Да, богатых купцов с юго-востока, что так весомо пополнили мой бюджет, сегодня не было. Но всё же средняя обеспеченность зрителей существенно возросла. Я отправился встречать дорогих гостей, для которых были выделены самые лучшие места на широком балконе, выходящем прямо на поле. Он высился над всеми трибунами и чем-то напоминал комментаторскую кабинку на стадионах будущего. Я тепло поприветствовал Генриха и добродушно кивнул его матери, на что получил уже закономерный презрительный взгляд. Но я этого не заметил, ведь всё моё внимание уже было приковано к Анне. Она была мягко говоря удивлена всем увиденном на моём участке и, как могла, выражала свой восторг на русском. Я уже практически не слышал из её милых уст немецких слов, которые, в силу особенностей языка, даже при идеальном произношении звучали как-то грубо, что прямо конфликтовало с её благими намерениями. Впрочем, на русском она пока ещё выражалась довольно криво и, понимая это, настоятельно просила поправлять её в случае любой, даже малейшей ошибки. Умывальник, столовые ножи и вилки и, конечно, невероятно прогрессивная по местным меркам уборная. Вот лишь часть новшеств, что вызвали восторг у младшего и, соответственно, подозрения старшего поколения их семьи. Когда Генрих прочёл листовки с правилами и перевёл их содержимое на немецкий, он вдруг задумался, уставившись в одну точку.
— Генрих? Всё в порядке? — Меня смутила его странная задумчивость. — Может, что-то не ясно?
— Нет, просто… Всё ясно, Саша. — Отходя от нахождения пробормотал он.
— А чего же ты вдруг так крепко задумался?
— Я… Ты знаешь, когда я был маленьким, — Неуверенно начал он, — Отец рассказывал про подобную игру. Когда я в первый раз увидел — сомневался. Но вот сейчас прочитал, перевёл на германский и вспомнил.
— Что? Ты уверен?! — Такого поворота я не ожидал.
— Да, точно. Он ещё обещал показать мне, как в это играют. Но как-то забылось это. — Генрих говорил так, как будто сам был не уверен в своих словах.
— Скажи, а ваш отец был потомственным дворянином? — Этот вопрос во многом был решающим. Ведь, возможно, отец Генриха был ещё одним попаданцем. Конечно, заявление громкое, но ведь всё возможно.
— Нет, — С готовностью сказал он, — Отец свой титул заслужил, а сам по началу был из простых.
— Ясно. Возможно, в молодости твой отец был в Новом Свете или даже в моей стране. Оттуда и знания.
