Она всматривалась назад в стеллажи, на широкую лестницу с балюстрадой и видела частично стеллажи второго этажа. Эх! Жаль, что нельзя хотя бы просто побродить по узким проходам и полюбоваться корешками редких и ценных изданий.

Маша вздохнула, достала специально подготовленную для работы чистую тетрадь, включила ноутбук, открыла на нем текстовый документ и придвинула к себе первую книгу. Вечер обещал быть нескучным!

Маша пропала. Просто пропала в книгах, которые ей предоставили. Она и не подозревала, что кто-то писал про акудзин чуть ли не настоящие учебники. Особенно ей понравился труд Такаси Накамуро, рассказывающий о происхождении акудзин. Накамуро выделил целых три теории, которые, по сути, были отражением теорий о происхождении жизни на Земле.

Первая — божественная. Точнее, в случае с акудзинами демоническая, гласила о том, что они были сотворены неким Темным Господином в недрах Земли из лавы и пепла. Вторая — космическая, подразумевала, что акудзины — пришельцы. Третья — по своей сути представляла искаженную теорию Дарвина, предполагая, что акудзины произошли от человека в ходе эволюции.

Маша настолько углубилась в книги, что перестала замечать время, голод, жажду, и то, что начала побаливать спина. Все осталось где-то далеко в настоящем, а он ушла далеко в мифическое прошлое акудзин.

От работы ее оторвал телефонный звонок. Звонила Лиза.

— Я тебе пишу-пишу, а ты не отвечаешь! — возмутилась подруга.

— Прости, у меня мессенджеры на беззвучном, — ответила Маша, пытаясь оторваться от книги.

— А ты где вообще?

— В библиотеке.

— А, ну да, могла бы не спрашивать, — усмехнулась подруга.

— Ты просто так звонишь или что-то срочное? — ответила Маша, наконец оторвавшись от текста и откинувшись на спинку кресла.

— Да нет… так, поболтать…

Внезапно в холле раздался звук, будто что-то упало. Маша оторвала трубку от уха и прислушалась. Пару секунд стояла звенящая тишина, а потом раздался вскрик, который тут же оборвался.

— Я перезвоню, — бросила она в динамик и отключилась.

Маша положила телефон на стол и поднялась. Вышла в холл. Взглянула на стойку, но Натальи за ней было. Она услышала странные хрипы и шорохи, и поняла, что звуки идут из-за открытой двери, которая притаилась на дальней стене между двумя длинными гардеробными шкафами.

— Наталья?

Маша двинулась туда. Вошла в дверь, за которой располагалась, как ей показалось, кладовка или комната отдыха для персонала и повернулась направо.

Она остолбенела. Наталья висела в воздухе, лицо ее было синим, одна ступня босая, причёска растрепалась. Изо рта сочилась струйка алой крови.

Спиной к Маше стоял мужчина в темных штанах и балахоне с накинутым на голову капюшоном. Он вытянул вперед руку со скрюченными пальцами, словно какой-то неведомой силой удерживая в воздухе несчастную женщину.

И тут он повернулся. Нижняя часть лица была скрыта черным шарфом, видны были лишь глаза — точнее горящие провалы вместо них.

Маша вскрикнула и бросилась бежать. Она в два счета оказалась возле входной двери, дернула за ручку, но дверь была заперта. Кнопки, с помощью которой можно было ее открыть, нигде не оказалось.

Тогда Маша бросилась обратно в читальный зал. Обернувшись в проеме, увидела тень, выходящую из кладовки, и ломанулась к лестнице на второй этаж.

Сердце стучало в висках. Она буквально взлетела наверх и юркнула в проход между стеллажами. Тусклый свет потолочных светильников слабо освещал проход. Неслась, не понимая, что впереди тупик, надеясь найти укрытие. Но внезапно выскочила в квадратное пространство, посреди которого стояла высокая тумба со стеклянным кубом, внутри которого хранилась большая толстая книга в черном переплете.

Она услышала шаги позади и обернулась, но никого не увидела. Взгляд приковала красная мигающая точка под стеклом и несколько проводков. Сигнализация! Вдруг она спугнет это существо? Недолго думая, она схватила с тумбочки, приставленной к одному из стеллажей, лампу на тонкой латунной ноге и, замахнувшись что есть силы, ударила по кубу.

Осколки словно в замедленный съемке полетели в стороны, усыпав ковер. Но вопреки ожиданиям, сигнализация не сработала. Это был конец.

*Блио — женское платье Средних веков.

— Вы, сука, даже не представляете, с каким дерьмом меня смешали! — надрывался Константинов, расхаживая по сцене небольшого актового зала взад-вперед перед сотрудниками.

Зал был рассчитан максимум на сто мест, сотрудников же было в два раза меньше. Сейчас они все — от старших следователей до стажёров — находились здесь и слушали речь начальства. Точнее, пока только ор. Уже было девять часов вечера, а Константинов только прибыл из Правления.

— Васнецов, отец который, рвет и мечет! Макаровы всем составом тоже обещали устроить нам сладкую жизнь! Гессен-Штатский завуалировано пообещал сократить финансирование! А у нас что? У нас ни хрена нет!

Люди молчали. А что тут скажешь? Только Марк выглядел спокойным, как сытый удав, чем уже вызвал ещё большее раздражение начальства.

— Вот ты, Калинин! Ищейка хренова! Жену отправил к тестю в Израиль, а остальным что делать⁈ Тоже жен попрятать⁈ А⁈

Кирилл выдержал его взгляд, ничего не ответив. Говорить было нечего. Да, этим поступком он фактически расписался в своем бессилии.

— С этого дня я лично контролирую ход расследования! Обо всем докладывать лично мне! Калинин! Вали на хрен в свой Израиль с глаз моих!

Внезапно в зале раздалось с десяток сигналов о пришедшем сообщении. Марк, Ворон и Кирилл тоже их получили. Не меньше двадцати пар глаз уткнулись в телефоны.

— Что там у вас, черт вас дери⁈ Ну⁈

Марк поднялся с места:

— В библиотеке сработала сигнализация на Хрониках.

— И что⁈

— Стекло разбито, — бросил он и прыгнул.

Оказался в холле и огляделся. Звенящая тишина стояла в библиотеке. Дверь в кладовку была открыта. Он кивнул в ту сторону появившимся рядом друзьям, а сам заглянул в читальный зал. Там было пусто.

— Твою мать! — выругался Ворон, зайдя в кладовку, и повернулся к Марку.

Тот все понял без лишних слов и прыгнул на второй этаж.

Куб был разбит. Крупные осколки стекла усыпали черную кожу Хроник. Он переключился на сущность и помещение исказилось. Потеряло четкость, появились мрачные тени, казалось, что он попал в фильм с испорченной киноплёнкой. Только тонкий серебристый ручеек человеческого страха, тянувшийся к нему из глубины узкого прохода между стеллажей, оставался четким.

Он пошел по следу. В конце прохода увидел размытый силуэт с серебристым сгустком эмоций в голове. Силуэт вскрикнул и кинул в него продолговатый предмет.

Он махнул рукой, отправляя предмет на стеллаж, и вернулся из мира сущности.

— Не подходи! — взвизгнула Маша.

Марк протянул к ней руку, но остался на месте.

— Мари, успокойся. Все хорошо. Это я — Марк Голицын.

Она размазала слезы по лицу и ещё сильнее вжалась в стену:

— Не подходи, — срывающимся голосом повторила она.

— Мари, я не причиню тебе вреда, — он начинал нервничать, не понимая, как заставить девушку пойти с ним. — Помнишь сон… — осторожно начал он и, увидев, что Маша на секунду перестала трястись, продолжил: — Сон, Мари, где мы ехали в машине… Я тебя подвозил и рассказывал про акудзин и про то, где я раньше работал, про то, что вампиры едят суп с чесноком… Помнишь?

— Так это был не сон… — прошептала Маша.

— Нет, Мари, не сон, — он сделал шаг вперёд.

Зря. Девушка схватила с ближайшего стеллажа увесистый том и кинула ему в голову. Успел остановить книгу у самого лица. Взял ее в руку и глянул на обложку.

— Черт, Мари! Вы хоть знаете, что это бесценный экземпляр Врацлава Ношика! — с досадой воскликнул он.

Марк положил книгу на ближайшую полку и снова обратился к до смерти перепуганной девушке: