— Или русалки, — усмехнулся Иван, вспомнив смешную девчонку с синими волосами, которая от страха съездила ему по лицу в больнице.

— Ну эти вряд ли. Наши интересы не пересекаются. Кирилл, надо все-таки проработать связи этих девочек, найти общее, общих знакомых, например.

— Займемся, — кивнул Кирилл.

— А труп Васнецовой еще в морге?

— А где ж ему быть? — ответил Эльнар Гасанович. — Я закончил. Забираю и эту тоже.

— Я, пожалуй, прогуляюсь с вами, — заявил Марк. — Хочу увидеть, что там внутри.

— Ты! — Жанна ткнула пальцем Марку в грудь. — Я лечить синяки твоим девкам не нанималась!

— Жаннет, милая, конечно, не нанималась, — примирительно поднял он руки. — Но у тебя ведь целый штат медиков! Поручила бы студенток студентам!

— Нормальные студенты в это время спят! — прошипела она.

Хотела ещё что-то добавить, но дверь в холодильник отворилась, и Сухой предложил им зайти. Марк натянул маску, усмехнувшись под ней, и, галантно поклонившись, уступил даме дорогу.

— Шут! — бросила Прохорова и вошла в зал.

Посреди помещения стояло два стола, на которых лежало два почти одинаковых тела — молодые светловолосые девушки, обе с раскрытыми грудными клетками.

Марк приблизился, обошел сначала один стол, внимательно осматривая внутренности, затем второй. Картина была одинаковая — черная слизь, похожая на смолу, заливала органы, а сущности не было, хотя обе девушки несомненно принадлежали к акудзинам.

— Можно в двух словах: что это за хрень? — попросил Марк, поморщившись.

— В двух словах сложно, — вздохнул Сухой и, облокотившись на свободный стол, стоящий у стены, пояснил: — Мы сами не знаем. Ну то есть это какая-то железистая ткань со следами гнили.

— Гнили? — удивился Марк.

— У меня есть теория, и Эльнар Гасанович тоже склонен так думать… В общем, сущность у акудзин полноценный орган, как второй желудок. Всем известно, зачем нам два желудка — один, чтобы поддерживать тело, второй, чтобы поддерживать силу. Без подпитки эмоциями людей он не работает. Ну не прыгнешь ты дальше двух метров голодный! Так вот сущность и не даёт телу старится так, как это происходит у людей. Вот Эльнар Гасанович, например, — Сухой подмигнул коллеге, — выглядит на шестьдесят людских, а по факту сто сорок минуло. Органы наши даже после смерти остаются в относительном порядке, а сущность так и продолжает работать, но уже отключенная от сознания. Именно поэтому мы сжигаем мертвецов. Ну а почему мы это делаем, вы нам, Марк Юрьевич, скорее расскажете, ведь вы историк.

— Мы пришли из огня и уходим в огонь… — пробормотал Марк.

— Верно! Не меняем ничего, ибо наши предки прекрасно описали, что происходит, если нарушить целостность сущности другим путем.

Марк глянул на медиков. Он понимал, о чем речь. В их книгах прекрасно описывалось, что после смерти носителя сущность нельзя ликвидировать иначе, чем через сожжение. В противном случае она могла повести себя непредсказуемо: от переселения в животного и создания тем самым неведомой твари до небольшого апокалипсиса, равноценного взрыву мощной боеголовки.

— Вы не ответили на вопрос, Геннадий Васильевич, — вернулся из своих мыслей Марк.

— Теория в том, что сущность содержится в резервуаре, таком же как желудок. И если сущность забрать, остаётся лишь ни на что не годная оболочка, возможно, державшая форму только за счёт сущности.

— Откуда гниль? — нахмурился Марк.

— Хороший вопрос! Можно предположить, что сущность заранее мертва или что, накапливая в себе человеческий гнев и страх, впитывает в себя эту гниль, словно канцерогены.

— Звучит, конечно, странно, но не будем вдаваться в подробности, ибо медицина — не мое. Но почему они такие? Это люди становятся такими, если мы их выпиваем, — спросил Марк, глядя на потрескавшуюся серую кожу Анфисы Макаровой.

— Когда мы едим, сущность влияет на людей, искажая их сознание. Но если перестараться, захватывает и тело. А значит, я все же склоняюсь к тому, что это сделал кто-то из своих, — заключил Сухой и хлопнул в ладоши, будто совершил открытие века.

— Но ведь это невозможно, — Марк сложил руки на груди и скептически обвел всех взглядом. — Чтобы выпить своего, нужно ощущать его. Но мы не можем ощущать эмоции друг друга — ни страха, ни боли. Только предполагать.

— Поэтому это только теория, — согласился Сухой. — Правду, боюсь, мы узнаем, только когда будет пойман преступник.

— Вашу мать! И это вторая за каких-то три дня! Мне, сука, что⁈ Всех блондинок попрятать⁈ А, Калинин⁈

На часах было четыре утра. Морозова давно отправили к родственникам, и Кирилл, не дожидаясь Демона, позвонил начальству.

Константинов ходил взад-вперед по переговорной в домашнем халате и уже десять минут орал на подчинённых.

— Чего молчишь⁈

— Я свою жену отправил к родственникам, — устало признался Кирилл.

Константинов остановился и в изумлении уставился на него.

— Я бы тоже отправил, если бы был женат, — взял на себя «огонь» Ворон. — Нам пока ничего неизвестно, и как бы это грубо не звучало — больше трупов, больше информации. Проверю, могли бы быть девушки связаны между собой чем-то еще, кроме внешности.

— И это первоочередная задача, — заявил, внезапно возникший в кабинете Марк.

— Явился! Чтоб тебя черти драли! — словно ожил Константинов.

— И вам не хворать, Олег Дмитрич, — улыбнулся Марк и сел в свободное кресло.

— Где был, что делал? — ехидно раскланялся начальник.

— Книжки писал, лекции читал, трупы разглядывал, — ответил Голицын ему в тон.

— Что нового узнал?

— Я — не Розенталь, студенты слушают жопой, убийца с вероятностью девяносто процентов из своих.

— А с этого места давай-ка подробнее, умник, — крякнул Константинов и уселся за стол, придвинув к себе чашку с кофе.

— Это теория наших медиков: если сравнивать трупы людей после того, как их выпили, и трупы девушек — картина одинаковая, а черная слизь может быть оболочкой сущности. Но я все же оставлю десять процентов на то, что это мог быть какой-нибудь доселе неизвестный нам монстр.

— Энергетический вампир? — вскинул брови Лежаков.

— Мы и есть по сути своей энергетические вампиры, — отвечал Марк. — Я бы пока придерживался версии, что это свой. Из этого выходит другой вопрос — как?

— Действительно! — стукнул кулаком по столу Константинов. — Как⁈

— Что-то мне подсказывает, что придется спрашивать у преступника, когда его поймаем.

— Демон, ты издеваешься надо мной, что ли⁈ — покраснел от возмущения начальник. — Меня уже сегодня в одиннадцать утра ждут на ковер в Правление! Что я им скажу?

— Не знаю, но точно знаю, чего говорить не нужно, — он поймал на себе взгляды всех присутствующих. — Во-первых, говорить, что убийца из наших — это пока не доказано, во-вторых, говорить, что я учавствую в расследовании.

— С первым понятно, а с тобой что не так? — уже спокойно спросил Константинов.

— А я бы хотел оставаться в тени, чтобы была возможность в случае чего понаблюдать со стороны, не боясь спугнуть тварь.

— Загадками говоришь, Демон, — констатировал Ворон.

— Страсть как люблю загадки! — улыбнулся Марк. — Но так надо. В первую очередь, стоит выяснить, как связаны девушки, и получить полную информацию с камер, соцсетей, допросов и прочее по второй жертве. Тогда будет, с чем работать.

— Вы меня в могилу загоните, — проворчал Константинов, поднялся и махнул рукой. — Ладно, наплету какую-нибудь ахинею, но долго прикидываться дебилом не выйдет. Правлению нужен хоть какой-то результат! Это не людишки, к смертям которых легко привыкнуть. Это мы, а мы умираем только от старости или, если сверху прилетит бетонная плита, но я такого не припомню. Так что работаем, и работаем в темпе вальса!

— Ты же не будешь рассказывать мне ту же чушь, что Константинов сегодня утром?