Гарди подошла, забыв, что улыбалась с тех пор, как поймала его взгляд, открыла рот, чтобы сообщить то, к чему подталкивал ее весь день, и обмякла в руках, которые поймали ее вовремя, не дав упасть на землю. Грязная Гарди и, правда, теряла квалификацию, зато Новая Гарди уже почти уверенно заняла ее место.

Очнулась она от боли. К счастью, ей хватило мозгов не размахивать кулаками, а сперва посмотреть, кто так безжалостно кромсал ей руку. Уже привычная обстановка старой кухни, паутина на потолке, потрескивающий камин, а главное, сосредоточенное лицо Кира — в очках! — заставили Гарди успокоиться, хотя она и перехватила его запястье со скальпелем в окровавленных пальцах.

— Мне нужна передышка, — выдохнула она, оглядывая то, что ведьмин сын сотворил с ее плечом. Гарди лежала на деревянном столе в окружении каких-то склянок и тряпок, а у изголовья стоял таз с уже красной водой. От него пахло кровью и антисептиком.

— Потерпи, совсем немного осталось, — бессердечно произнес Кир, освобождая руку. — Могу связать, чтобы ты не дергалась. У тебя в ране осколки и столько грязи, будто ты ее туда специально засунула. Началось легкое заражение. Как только все почищу, будет и «передышка».

— Больно, — почти неосознанно произнесла Гарди, прикрывая глаза и сдерживая стон, но на Кира и это не произвело впечатление.

— Должно быть больно, — сурово сказал он, погружая скальпель в ее плечо. — Всем плохим девочкам так бывает, когда они суются, куда не надо. В какую передрягу ты попала, Гарди? Ты ведь сказала, что поехала к адвокатам.

Он, что, ее отчитывал?

— Обязательно расскажу, но позже, — прошипела она, вспомнив, как он вчера отказался рассказать что-нибудь о себе, сославшись на это «позже».

— Я волновался, — вдруг улыбнулся он, и боевое настроение Гарди вмиг улетучилось. Будто старый сухарь уронили в сладкий горячий чай, где он почти мгновенно превратился в ароматный мякиш.

— Правда? — расплылась она в ответной улыбке, уже не обращая внимания на волны боли, которые раскатывались по всему телу, начиная с плеча. — Где ты все это достал? — Гарди слабо кивнула на препараты. — Я сама видела, как твой дом сожгли. И эти очки… ты в них такой солидный.

Кир важно посмотрел на нее сквозь стекла, но долго сохранять серьезный тон не смог и рассмеялся вслед за ней.

— Не смеши, иначе я что-нибудь не то отрежу, — сказал он, с прежней уверенностью и твердостью, копаясь в ее ране. — Не обязательно все хранить в доме. У меня были кое-какие тайники. Вернее, они остались от матери. На самом деле, мы сейчас немного рискуем. Некоторые препараты вышли из срока годности, но я подумал, что раз ты не поехала в больницу, а вернулась ко мне, значит, доверяешь.

— Вообще-то я вернулась к себе домой, — фыркнула Гарди, но тут же себя одернула. — Мне жаль, что так вышло с твоей мамой. Я слышала от Аса, что они с ней сделали.

— Да, — просто кивнул Кир. — Она меня воспитала, хотя и не была родительницей. Кстати, это секрет. Местные думают, что я был ее сыном. Пусть так впредь и будет.

Гарди подмывало спросить, что стало с его настоящими родителями, но интуитивно чувствовала, что сейчас не тот момент. Зато, кажется, настало подходящее время для главного вопроса. Кир закончил ее резать и перешел к перевязке. До нее только сейчас дошло, что до сих пор она лежала перед ним обнаженная по пояс. И его, кажется, это нисколько не волновало.

Гарди с детства не любила бинты, поэтому отвернулась к окну, когда он принялся накладывать повязку. За стеклом бушевала летняя ночь. На свет свечи, оставленной на подоконнике, прилетела армия мотыльков, которые безуспешно атаковали окно, пытаясь вынести раму и добраться до заветного огня. Из-за гомона сверчков не было слышно, что творится в поселке, но судя по черному небу и ярким звездам все давно спали.

— Мы должны пожениться, — наконец произнесла она то, что терзало ее с того момента, как за ней закрылась дверь адвокатской конторы. — Ты знаешь, что такое «фиктивный брак»?

Ничто не изменилось в лице Кира, который продолжал сосредоточенно перевязывать ей плечо. Однако он кивнул, бросив озадаченный взгляд ей в лицо.

— У меня нет жара, — нервно сказала она и поспешила быстрее закончить, пока его равнодушный вид окончательно не убедил ее, что она затеяла дурную идею.

— Мы заключим брак для вида, а через год разведемся. Мне нужно получить «зеленый» статус гражданства, а пока он у меня только «оранжевый». Настоящей гражданкой Альбигштайна я стану через год, а на это нет времени. Зато я могу выйти замуж и тогда стану равной в правах со всеми. У тебя тоже появятся бонусы. Во-первых, мы поделим дом. Оформим документально, я пустых обещаний не даю. Во-вторых, ты можешь заниматься, чем угодно, денег, оставленных Алисией, хватит на любые развлечения и без работы. Для меня одной их слишком много. В-третьих, я собираюсь купить статус, который разрешает выращивать розы. А так как мы будем женаты, этот статус перейдет и тебе. Увы, оказалось, что подарить его кому-либо невозможно. Ты можешь получить его только через брак со мной. А это, в свою очередь, освобождает тебя от проблем с местными. Адвокаты сказали, что статус можно купить и «в прошлое», то есть, захватить тот период, когда ты начал выращивать розы в лесных теплицах. Потом мы даже сможем подать в суд на деревенских за то, что они сожгли твой дом.

— А через год мы разведемся? — каким-то уж больно равнодушным тоном спросил Кир, и Гарди это не понравилось. Она никогда в жизни не делала предложение мужчине, и выпалив все как было на духу, почувствовала себя выжатой.

— Если ты про дом и статус, то мы все оформим документально, — уже менее эмоционально произнесла она и подумала, что зря все это затеяла. — Статус перейдет к тебе, а дом, может, продадим. Ну, или перестроим его в дуплекс. Знаешь, это когда две семьи…

— Я знаю, что это такое, — перебил ее Кир. — Все, можешь подниматься. С раной я закончил.

Гарди села и, уперев руки в боки, яростно уставилась на него. В ответ он молча кинул ей рубашку, а сам склонился над тазом с чистой водой и принялся сосредоточенно мыть руки.

— И…? — не выдержала она.

— Ты можешь сказать мне спасибо.

Не выдержав, Гарди швырнула в него окровавленную тряпку.

— Думаешь, что в лесах тебя никто не найдет? Соглашайся! Это твой единственный шанс на нормальную жизнь. И не строй из себя недотрогу, ты мне нравишься не больше, чем я тебе.

— Прости, дорогой друг, но нет, — коротко ответил он, она же задохнулась от возмущения. Что это за обращение «дорогой друг»? Из какой старомодной дыры он выполз?

— Я тебя не собираюсь уговаривать, просто пожалела, вот и все, — выдохнула Гарди, чувствуя, что у нее трясутся руки от возмущения. Или от жалости к самой себе? А ведь она решила, что самое сложное — позади. Нужно было собрать силы и гордость, предложить ему брак, а дальше он, наверняка, согласится. По крайней мере, в этом она была уверена.

— Гарди, послушай, — он хотел подойти, но она вытянула вперед здоровую руку, предупреждая сохранять дистанцию. Кир кивнул и сел на стул рядом. — Что ты обо мне знаешь? Ничего кроме слухов. Я же не могу рассказать больше. Просто не могу. Это не от меня зависит, поверь. Как можно выходить замуж за парня, о котором знаешь только то, что, по слухам, он оборотень, и за это его ненавидит вся деревня?

— Также как нельзя жениться на девице, о которой знаешь лишь то, что она стала хозяйкой старого дома, да еще и получила кучу денег в придачу, — парировала она. — Я же тебе не настоящий брак предлагаю, а фальшивый. Для виду.

— Любой обман — плохо, — сказал он, — такое всегда плохо заканчивается. Вспомни мои теплицы.

Гарди закатила глаза и собралась выпалить все, что думала о подобном «морализаторстве». Но Кир продолжил.

— Прости, я не могу так поступить. Я, правда, ничего не знаю о твоем прошлом, но, чувствую, что это хорошо. Также хорошо, как и то, что ты ничего не знаешь обо мне. Пусть все так и остается. Завтра утром я уйду, и мы вряд ли когда-нибудь увидимся. Но я буду тебя помнить. Потому что ты мне понравилась, Гарди. Ты такая живая, настоящая. Прости за тот поцелуй. Мне кажется, он привел нас к неверной тропе.