Рон собирается затронуть тему, которая до сих пор отсутствовала в разговоре, предполагая, что г-н Г. избегает больной вопрос о смерти своей жены.

Рон: Какие конкретно у вас были неудачи?

Г-н Г.: Теперь снимайте меня своей камерой. Снимайте это, Арни. Мне нужна смелость, чтобы сказать, что в жизни… сказать… сказать… (указывая на Рона) сказать… что однажды в жизни мне не повезло. Рон, мы сражались друг с другом… мы… если быть честным… (плачет)… мы разговаривали… Рон… что такое жизнь? Что такое жизнь? (Снова указывая на Рона, теперь уже яростно). Что же такое жизнь? (Теперь обращаясь ко мне). Арни, что такое жизнь?

Арни: Г-н Г., что же такое жизнь?

Г-н Г.: Жизнь — дерьмо… Кто-то говорил, что я грущу… Мне… грустно… (теперь медленно, спокойно)… из-за смерти жены.

Он плачет, опускает глаза и прикрывает глаза рукой. Потом вдруг в комнату входит ещё один социальный работник, женщина, и он поднимает голову и с улыбкой приветствует её.

Г-н Г.: Здравствуйте, как поживаете?

ЕЩЁ О ВТОРИЧНЫХ ПРОЦЕССАХ

Его печаль — вторичный процесс; «кто-то» говорит, что ему грустно. Его первичный процесс — быть общительным и приветливым, например, с новым посетителем. Когда входит социальный работник, г-н Г. немедленно отбрасывает свою печаль. Кроме того, он говорил, что в прошлом сражался с Роном. Сражаясь во вторичном процессе, он не может вынести этого в настоящем. Он нерешительно противится Рону. Однако в этом нет ничего необычного. Большинство из нас опасаются прямо выражать свои эмоции и вступать в конфликт с окружающими. Многие из нас скрывают свои чувства и поэтому остаются непонятыми окружающими. Таков случай г-на Г.

Г-н Г.: Я знаю причину её смерти. Она медленно разрушила себя. Сознание этого делает меня несчастным… и (указывая пальцем на Рона)… Рон… вы виновны в её смерти… зачем она это сделала… зачем? Вы виноваты… она не знала, что делать… она очень меня любила… (снова срывается).

Рон (философски успокоительно): Г-н Г., печаль — благородное чувство, но вы неправильно понимаете вещи. Вы не виноваты в смерти жены.

Г-н Г. (сердито): Рон, не смейте отнимать у меня мою печаль!

Г-н Г. правильно полагает, что Рон отнимает у него его чувство, заменяя его пониманием.

Но не один Рон повинен в этом, ибо сам г-н Г. потерял своё чувство минуту назад, когда вошла социальная служащая. У г-на Г. есть внутренняя программа под названием алкоголь, вынуждающая его и прочих терять присущие им чувства.

Г-н Г.: Не смейте отнимать у меня моё горе… но, не всё ли равно? Она нуждалась во мне и умерла.

Теперь г-н Г. плачет, прикрыв лицо обеими руками. Я сочувствующим жестом кладу ладонь ему на колено, дожидаясь, пока он перестанет плакать. Он накрывает мою руку своей ладонью, но потом вдруг снимает мою руку и отодвигает её.

Арни: Какое чувство отнимают у вас, г-н Г.?

Г-н Г.: Чувство… чувство становится слабым и пустым… Я всего лишь человек…

ТЕРАПЕВТ В РОЛИ НАРКОТИКА

Подобно тому, как терапевт может выступить в роли героина, помогая клиенту избежать болезненного напряжения, он может сыграть роль алкоголя, с помощью сочувствия и понимания ослабляя чувства клиента и снимая их накал. Большинство из нас, как терапевты, так и не терапевты, опасаются работать с сильными чувствами. Поэтому, прежде чем начать работать с чувствами, мы стремимся их ослабить. В результате вторичные процессы клиента проявляются и циклически повторяются лишь в форме сновидений, фантазий и психосоматических жалоб.

КЕМ ЯВЛЯЕТСЯ ЕГО ЖЕНА?

Смерть жены г-на Г. — трагический удручающий эпизод, происшедший в прошлом и оплакиваемый теперь г-ном Г. Тем не менее я должен спросить себя, какова была роль жены в психологии г-на Г. и как она проявляется в его сигналах. Кто эта алкоголичка, медленно разрушившая свою жизнь пьянством и в конечном итоге бессознательно совершившая самоубийство? Упоминание третьей отсутствующей части является указанием на то, что эта фигура присутствует в данный момент где-то в другом месте.

При длительном употреблении алкоголь медленно подтачивает здоровье человека, разрушая печень, нервную систему и поджелудочную железу. Следовательно, жена представляет ту часть нынешней индивидуальности г-на Г., которая находится в процессе бессознательного самоубийства. Если он будет продолжать так же сильно пить, как сейчас, то нанесёт вред физическому здоровью за счёт воздействия алкоголя либо посредством несчастного случая. Она его скрытая возможность случайного самоубийства.

ВИНА ТЕРАПЕВТА

Г-н Г. прав в своём гневе на Рона. Я не имею представления, виноват ли Рон в том, что позволил умереть жене г-на Г. Но сейчас опасность заключается в том, что Рон недостаточно настойчив с г-ном Г., которому грозит смерть.

Полезно амплифицировать (усилить) критицизм клиента. В данном случае терапевту в конечном итоге придётся признать, что его постигла неудача не только с женой, но и с г-ном Г. тоже. Рон не справляется с алкоголизмом г-на Г. Возможно, Рону полезно будет признаться в том, что он не только сейчас терпит неудачу, но может и в целом не справиться с алкоголизмом г-на Г.! Алкогольная зависимость, которая владеет человеком на протяжении тридцати лет и кажется почти наследственной (а в некоторых случаях так оно и есть) и которая определяет многие стороны жизни клиента, фактически может быть неизлечимой. Терапевт, признающий свою беспомощность перед лицом подобной проблемы, не просто честен, но и просит клиента о помощи. Два человека, противостоящие демонам, могут сделать больше, чем один или чем вообще никто.

ПЕРЕКЛЮЧЕНИЕ ГОЛОГРАММЫ КЛИЕНТА

Феномен занятости, при котором все части паттерна должны быть заняты, может представлять для терапевта серьёзную проблему. В ситуации с г-ном Г., например, когда он слабый человек, избегающий сложных чувств и переживаний, Рон становится смелым и пытается добиться истины. Потом, когда г-н Г. начинает выказывать свои истинные чувства, занятость паттерна переключается, и Рон вторит печали г-на Г., стараясь избежать чувств.

Та же самая структура организует все прочие взаимодействия с алкоголиком. Когда пьёт один член пары, он притупляет определённое восприятие, такое как сам алкоголь. Чтобы жить с ним, второй член должен также ослабить это же восприятие. Он для неё алкоголь, она пьёт его и её восприятие притупляется. Она, в свою очередь, становится для него алкоголем, поглотителем восприятия. Мы имеем двух человек в одном процессе, состоящем из пьяницы и выпиваемого спиртного. Ситуация переключается, когда партнёр алкоголика начинает сердиться на того и злобно угрожать, но, будучи слабым человеком, никогда не приводит угрозу в исполнение. Во время этой фазы отношений алкоголик становится очень жёстким и бурно реагирует на происходящее. Процесс переключения может принести пользу, но обычно он происходит подсознательно и может поэтому оказаться пагубным, опасным и трагическим.

Такая структура процесса может использоваться в любое время с любым человеком в изменённом состоянии сознания. Когда алкоголик ведёт себя как пьяный, шизофреник — как сумасшедший, героиновый наркоман — как под кайфом или человек со склонностью к суициду бывает подавлен, только одна их часть пьяна, не в себе, под кайфом или подавлена. Всегда существует другая часть, к которой можно найти доступ. В случае с алкоголиком, у которого имеется метакоммуникатор, самый простой способ получить доступ к вторичному трезвому состоянию — обратиться к имеющемуся метакоммуникатору и сказать ему, что не обязательно изображать из себя пьяного. Можно даже сказать метакоммуникатору: «Перестань притворяться пьяным! Хватит! Проснись и протрезвей! Давай сразу займёмся делами!» — Заметьте, что подобное не удастся проделать с психотическим индивидом, поскольку во время острого эпизода отсутствует метакоммуникатор, который мог бы помочь организовать состояния и получить к ним доступ. Для индивида с алкогольной зависимостью, однако, доступ к любому вторичному процессу, когда первичный — это опьянение, станет весьма отрезвляющим опытом, поскольку опьянение — всего лишь первичный процесс. Эти знания послужили мотивом для следующего взаимодействия.