Сейчас Патриция сидит в круге рядом со мной. Я сижу справа от неё, а её социальный работник — слева. Присутствуют также Джо и ещё два социальных работника. По апатичному лицу Патриции блуждает неуверенная улыбка. Когда к ней никто не обращается, выражение её лица становится ещё более рассеянным. Когда её о чём-то спросят, она на миг взглянет на говорящего, улыбнётся и затем уставится в пространство с безучастным отсутствующим выражением. В самом начале интервью происходит взаимодействие по типичному сценарию. Рут, социальный работник, занимающийся случаем Патриции, кратко рассказывает о пассивности своей клиентки, словно Патриции не сидит рядом.

Рут: Однажды с Патрицией пришла её мать, говоря ей, как надо себя вести. Её мать сказала: «Поздоровайся со всеми, а потом попрощайся. Будь хорошей девочкой, Патриция».

Теперь Рут смотрит на Патрицию, видимо, ожидая ответа, но та сидит в скованной позе, уставившись в пространство и не проявляя внешней реакции.

Ян (другой социальный работник): Патриция, ты рассердилась на маму?

У Патриции всё такой же озадаченный вид, но затем, резко шевельнувшись, будто поняв, что ей задают вопрос, она шепчет чуть слышным голосом.

Патриция: Я уже не такая… маленькая, а моя мама этого не понимает. С другой стороны, мама хочет помочь, она знает, что я очень боюсь…

Патриция подносит ладонь ко рту и умолкает.

Рут (с раздражением): Патриция, я думаю, ты действительно заторможена, и я хочу помочь тебе справиться с твоими проблемами.

Патриция лишь смотрит вниз и не отвечает: фактически она почти не моргает.

ПОНЯТЬ ПАТРИЦИЮ

Прежде чем изучить процесс Патриции, для понимания её поведения рекомендую выполнить техническое упражнение. По сути дела, я настоятельно рекомендую любому человеку, работающему с экстремальными состояниями сознания, в целях понимания клиента инсценировать, проигрывать его сигналы.

Чтобы уяснить и оценить смысл состояния Патриции, попытайтесь сидеть, немного согнувшись и наклонившись вперёд, мило улыбайтесь, реагируйте рассеянно и заторможенно, словно только что проснулись утром. Затем попросите кого-нибудь приступить к вам с вопросами или постарайтесь вспомнить, каково это, когда вас забрасывают вопросами. После долгой паузы отвечайте односложно. Потом вновь откажитесь от визуальных и вербальных контактов. Что вы чувствуете?

Выполнив это упражнение, в одной из моих групп участники сообщили мне, что они не чувствовали себя психически больными в этом состоянии, а скорее, более заинтересованными в сохранении собственного внутреннего мира. Они единодушно согласились с тем, что, будучи в таком состоянии они не хотят, чтобы их беспокоили или приставали с вопросами. Большинство из них ощущали себя чересчур слабыми и пассивными, чтобы попросить того, кто спрашивает, замолчать и оставить их в покое. Поэтому они лишь мило улыбались и избегали контакта.

БЛОКИРОВАНИЕ МЫСЛЕЙ И СОСТОЯНИЕ ПОДКОНТРОЛЬНОСТИ

Подобно многим людям, страдающим от разновидности шизофрении, называемой кататонией, Патриция жалуется на то, что ей трудно сосредоточиться, и говорит, что её беспокоит видеокамера, которая, как она говорит: «контролирует моё поведение». Тем не менее она не возражает против присутствия камеры и даже иногда шутит в меру своих возможностей. Патриция говорит, что её мысли полностью контролируются, или, как принято называть это в психиатрии, блокируются. Ощущение того, что человека контролирует камера, наряду с блокированием, постепенное избегание социальных контактов и отсутствие обязательств по отношению к учёбе и работе — это симптомы, связанные с возможной постановкой пациенту диагноза шизофрения. Индивид, находящийся на грани кататонического эпизода, благодаря присутствию метакоммуникатора, посылает двойные сигналы. Это противоположно экстремальному состоянию, при котором сигналы возникают один за другим и не обязательно одновременно. Таким образом, в этот момент своей жизни Патриция имеет метакоммуникатор, хотя и слабый, и поэтому мило ведёт себя, посылая отрицательные сигналы. Из-за этого она кажется «негативисткой» и часто воспринимается окружающими, как раздражающая и невосприимчивая. Именно на этот сигнал невосприимчивости Рут реагирует агрессивно.

СТРУКТУРА ПРОЦЕССА

Патриция говорит, что напугана, слаба и боится жизни, как ребёнок. Испуганный ребёнок — её первичный процесс. Её вторичный процесс выражается, как нечто, «её контролирующее», нечто «устрашающее», а также как мать, не понимающая, что дочь уже не маленькая девочка. Вторичный процесс, образно говоря, это мать, контролирующая её поведение.

Когда присутствует метакоммуникатор, то вторичный процесс проявляется в виде двойных сигналов, медленно проникающих через однородность первичного процесса. В отсутствие метакоммуникатора, как в случае экстремального состояния г-на Э., вторичные процессы идут за первичными последовательно или по виду вполне конгруэнтно, без нарушения во всем остальном однородного первичного процесса. В случае с г-ном Б. сигнал его вторичного процесса, отделение религиозного чувства, проявляется через угнетение первичного процесса, что выражается безумным блеском глаз. В случае с Патрицией её вторичный процесс, контролирующая мать, проявляется в виде сигнала «отсутствие отклика». Отсутствие отклика на раздражитель — это негативный отклик, который мы называем негативной обратной связью. Не бывает такого, чтобы коммуникация отсутствовала! Вежливая улыбка — первичный процесс, а отсутствие вербальной реакции — негативный сигнал, контролирующий коммуникативное окружение в целом. Следовательно, те сигналы, которые вызывают раздражение у социальных работников, это проявление контролирующих сигналов вторичного процесса Патриции, её мать (фигура матери).

СТРАТЕГИЯ

Наша работа будет заключаться в приведении контролирующей власти матери к такому виду, чтобы она могла пригодиться слабому испуганному ребёнку из первичного процесса. Из-за слабой идентичности в первичном процессе нелегко будет получить доступ к агрессии и власти. Если мы не сможем этого достичь, то, вероятно, Патриции будет по-прежнему не хватать реактивности.

Очень важно проанализировать структуру процесса такого клиента, поскольку иначе возникнет неосознанное желание бороться с матерью, чтобы спасти бедное дитя, — либо с внутренней, контролирующей, либо с внешней. Слабый метакомуникатор и почти полное отсутствие реакции на контакт организуют и поляризуют окружающих таким образом, что они становятся рассерженными на клиентку за её негативное отношение (игнорирование). Любая попытка заговорить с улыбающимся человеком, который тут же не реагирует, — это бесполезная интервенция в мощный и неизменный процесс. По-прежнему непонятно, как можно непосредственно общаться с мощным контролирующим и, по-видимому, невербальным вторичным процессом. Один способ — предположить, что процесс похож на мать — умный, способный заботиться о Патриции и независимый. Необходимо также допустить, что реакции не обязательно должны быть вербальными, но могут передаваться с помощью сигналов, синхронично возникающих в окружающем пространстве, а физически — в клиенте. Определив структуру данного процесса, я решил предпринять попытку непосредственной коммуникации с молчанием Патриции с тем, что, по моему предположению, является её матерью.

Арни: Патриция, я вижу, пока мы с вами разговариваем, вы погружаетесь в себя и молча размышляете. А теперь я хочу, чтобы вы сделали это, то есть более детально рассмотрели свой процесс. Я вас не тороплю, а когда будете готовы, ответьте на следующие вопросы, если хотите на них отвечать. Мой первый вопрос: у вас есть к нам какие-нибудь вопросы?

Патриция погружается в одну из своих долгих пауз. Я разговариваю с остальными присутствующими, чтобы они не нарушали концентрацию Патриции, задавая ей вопросы.

Арни: Понимаете, Патриция сейчас переживает внутренний процесс для того, чтобы в своё время и по-своему ответить на мои вопросы.