«Что он туда приносил? Или… что оттуда выносил?» — застыл над картой Джоэл, откладывая угольный грифель и стряхивая с ветхой бумаги труху. Картина предстала четкая: точки сбыта, схроны, лаборатория. Но вот источник сырья… Все меньше оставалось веры в сказочку, будто контрабандист просто скармливал людям некачественно переработанный опий.

«Эх, охотник еще называется! В нарушение всех правил безопасности», — подумал Джоэл, спускаясь на кухню. Мио обессилено и беспокойно заснул на сложенных руках прямо за столом, позабыв развесить Ловцы Снов. Джоэл со снисходительной улыбкой накрыл плечи мальчишки плащом и бесшумно раскинул ловушку для кошмаров, но, несмотря на пережитое горе, ни одна мерзопакостная тварь не застревала в сетях ни у Мио, ни у Ли.

Мансарда застыла редким покоем дневного сна охотников, один Джоэл осторожно перемещался между комнатами, охраняя друзей. Но сердце его рвалось в пекарню. Он знал, что Джолин не обратилась, но все же мечтал утешить ее, отогреть. И одновременно безотчетно боялся, что это он причина ее кошмаров. Да еще не давали покоя новые факты по делу Рыжеусого.

Тишина мансарды отсчитывала время взглядом на башню через чистое стекло перекрашенной рамы: вот настоящие господа всего города. Часы, правила, отмытые пороги. А чего добивались революционеры? Выхода в Хаос? Так или иначе, попадали они в пасть Змею. И все же Джоэл не понимал, почему уверен в том, что между Рыжеусым и обращением Лулу тоже существует далекая, но очевидная связь. И не только в том, что они спасли девушек из борделя, ставшего отправной точкой этого расследования.

— Денечек добрый, — вскоре раздался голос Ли. Он бодро спускался по лестнице, потом долго фыркал, умывшись студеной водой из колодца. Джоэл какое-то время присматривался, опасаясь уловить надлом и неискренность в привычной теплой улыбке, которая порой заменяла напарнику обезболивающие. Особенно, когда речь шла не о физических, а о душевных ранах. Но пока Ли ничем себя не выдал, будто пять часов сна сделали его другим человеком, стерли из памяти иррациональный страх. О мыле и чистильщиках они больше не говорили.

— Пойдем, Джо, надо восстанавливать твою боевую форму, — воодушевленно скомандовал Ли, с размаху хлопнув Джоэла по плечу.

— Тш-ш, не разбуди Мио. Рапорт не будешь писать?

Ли помрачнел, дернул плечами, встряхиваясь, как мокрый пес:

— О чем? О кошмарах Джолин? Кошмары и кошмары. Нам никто не велел тащить ее в Цитадель, как только возникнут химеры. Рапорт по форме: ночь без происшествий.

— И то верно, — кивнул Джоэл. — Главное, чтобы у тебя проблем не было.

— Не будет, я сегодня твердо решил тебя погонять. Чтобы мы снова могли химер гонять вдвоем.

Джоэл слегка приподнял бровь, но смолчал, послушно подхватив меч наверху. Предварительно он счел необходимым переодеться в самую немаркую одежду, которую ни за что не выбрал бы для показательной тренировки перед учениками Академии. Но теперь они шли не для выступлений, чтобы никто не стал свидетелем небывалого позора народного героя Вермело.

Впрочем, никто и не жаждал глазеть, когда они подошли к посыпанной песком и опилками арене во внутреннем дворе. Академия выглядела почти нежилой — серые стены казарм с узкими прорезями запыленных окон, мятущиеся по ветру гигантские Ловцы Снов, развешанные на столбах. И гнетущая тишина. Ни отзвука приказов, ни построений. Возможно, Ли просто выбрал часы теоретических занятий будущих охотников, например, уроки плетения Ловцов Снов. Хотелось верить, что в этом привычном, знакомом с юных лет островке покоя и порядка не затаилось никакого нового зла. Но тревога колыхалась в глубине сердца, как переплетения ловушек для кошмаров.

— Дня доброго, господа, — начал Ли.

Возле пропускного пункта встретили неразговорчивые стражи, глянули исподлобья, недовольно пробурчали:

— Академия для курсантов.

— Нам можно, — показал пропуск Ли. И, похоже, украдкой вручил охране несколько звонких монет.

«Лучшего дня ты не выбрал, конечно, — молча ворчал Джоэл. — Только что здесь обратилась Лулу, а ты нас привел для тренировок. Зачем они? Уман, похоже, нашел удобный повод сделать меня живым символом. И не выпустит уже с должности доморощенного писаря. Так рапорты и кропать до конца дней».

— Давай, оп-оп в галоп! Упал-отжался! — понукал Ли, пока Джоэл разогревал мышцы недолгой пробежкой. Он напоминал себе цирковую лошадь из старых сказок: устало кружил по усыпанной опилками арене. Да еще неуклюже прихрамывая, намного медленнее, чем раньше. Но еще в середине лета в госпитале он и ходил-то с великим трудом. Теперь уже вроде как бежал, хотя больше скакал горным козлом, поджимая правую ногу, излишне перенося вес то на носок, то на пятку. Но так и не мог понять, как удобнее извернуться, чтобы избавиться от колющей боли в голени и колене. Вероятно, никак. В какой-то момент он просто принял боль как данность, и тренироваться стало легче.

К тому же подбадривал Ли, заставлял шуточно соревноваться, хотя такие игры напоминали салочки с малым ребенком, чьи крошечные ноги не способы обогнать взрослого. Джоэл злился на себя, но соглашался продолжать ради Ли: похоже, так любимый отвлекался от мрачных впечатлений минувшего утра. Ради Ли он всегда принимал любую игру, любую условность или нелепость. В этом крылась своя потаенная радость, их молчаливая добрая тайна.

— Да, упал-отжался, вот так! — хвалил напарник. Отжиматься с кулаков получалось довольно легко: Джоэл просто не опирался на раненую ногу, а руки все-таки пострадали меньше всего в сражении с Легендарным Сомном. Хоть в чем-то повезло.

— Ну все, беремся за оружие, а то меч заржавеет, — сказал самопровозглашенный тренер. Джоэл только раздраженно фыркнул, но тут же одернул себя: нет, он не считал себя лучше всех, не верил, что после такого перерыва реально не потерять форму. Он боялся. Да, просто по-мальчишечьи боялся показаться самому себе слабым неудачником, который впервые держится за рукоять клинка. Впрочем, меч Нейла Даста лег в руку, как ее продолжение.

И напарники сражались, как в прежние времена. Джоэл размахивал мечом Нейла Даста, обернутым кожаными ремнями. Отрабатывал сначала простые прямые удары, терпеливо испытывал свои силы, осторожно следил за дыханием. Несколько раз давился воздухом и срывался в кашель, но быстро восстанавливал ритм вдохов-выдохов и коротких шагов.

— Да что ты на месте топчешься! — посетовал Ли, когда Джоэл обманным приемом почти выбил меч у напарника. Все-таки не забылись старые штучки, и прокусили ему ногу, а не запястье.

— Для победы необязательно бегать. Не эффектно, зато эффективно, — хрипло бросил Джоэл.

— Э-э-эх, учитель нашелся! — пожурил Ли, легко блокируя удар. — Это если с человеком. А сомна-то еще догнать надо.

— Могу и побегать, — разозлился Джоэл и двинулся вперед, обходя Ли с разных сторон, огибая его для нанесения более точного удара. Так они привыкли сражаться с чудовищами — не с равным противником, вооруженным мечом, а с опасным зверем. Но Ли поворачивался быстрее, Джоэл не сбавлял темп, входя в боевой раж.

Что хуже всего: он переставал видеть возлюбленного. Перед глазами поплыли картины последнего боя, Легендарного Сомна, черных линий и множества фарфоровых масок, сквозь которые глядела смерть. Память воина осталась навечно в той кровавой ночи безвременья и погибели.

— Все, Джо, хватит. Ты устал, — как сквозь вату, донесся голос Ли, пока Джоэл бессмысленно кидался с мечом вперед. Маски, он видел маски. Одну маску, о которой предупреждала старуха в черной шали, главную, которую он все еще не разбил.

— Они здесь, они… — шипел он.

— Джо! — закричал Ли, отбрасывая меч и ставя подлую подножку. Джоэл едва устоял от неожиданности, но заботливые руки тут же подхватили его, не позволив пропахать носом песок арены.

«Проклятый посттравмат… Прости, Ли! Хорошо, что ты быстрее меня. Я теперь, похоже, и впрямь гожусь только для кабинетной работы», — обругал себя Джоэл, останавливаясь и тряся головой. Видения и образы рассеивались, притуплялись, как и воспоминания о боли. Но белесая нечеловеческая маска все еще плыла перед замутненным взором, повисла в воздухе черной воронкой, в которую втягивались невинные души. Ныне страшный смерч самого Змея кружил прямо над Академией.