Но беззвучный стенающий голос в голове кричал Джоэлу: счастье осталось в минувшем дне, застыло в их хрустальной сфере над пропастью. Счастье вне града разбитых надежд.

Доказательство не замедлило ждать, когда они вернулись в Квартал Охотников после сдачи в починку Ловцов Снов. Не успели они поставить на растопленную плиту чайник, как дверь отворилась и на пороге появился Мио.

— Куда это ты пропал, напарничек, — попытался рассмеяться Ли, но тут же осекся: на юном охотнике лица не было. Руки его дрожали, а рот кривился в горьких судорогах.

— В Академию заглянул… думал… думал… Мартина… — срывался голос Мио.

— Что с ней? — вздрогнул Ли. Они с Джоэлом отчасти ощущали себя в ответе за судьбу спасенных из борделя девушек. А Ли с ними связывала так или иначе не только дружеская симпатия. Мио же, очевидно, по-юношески пылко запал на одну из подруг.

— Нет, с ней ничего, — прошептал Мио, стирая с глаз слезы, и выдержал паузу, чтобы не разрыдаться. — Мартина мне сказала, что этой ночью Лулу обратилась.

Колкая отчетливая фраза прозвучала на одном выдохе, но Джоэлу не требовалось ее услышать, чтобы сразу понять, какое горе постигло несчастную.

— Проклятье, сначала Ловцы Снов, теперь это, — вырвалось у Ли, который потерянно застыл у распахнутой двери. Снаружи копошился просыпавшийся Вермело, где каждое утро начиналось с подсчета ночных потерь.

— Ее… ее убила Энн, — сорвавшимся голосом ответил Мио и уткнулся в деревянный косяк, уже не пытаясь сдерживать плач. Джоэл подошел, похлопал мальчишку по плечу и усадил за стол, вручив чашку с горячей настойкой ягод и трав. Вряд ли она бы помогла успокоиться, но, возможно, хоть немного уняла бы застывший вокруг сердца внутренний лед, отогнала неизбежный озноб.

Джоэл налил и себе, но оба не пили, только согревали похолодевшие ладони. Лулу ему знать почти не довелось, больше резало напоминание, что несчастной Энн пришлось убить подопечную собственной рукой. Похоже, уже не в первый раз за последнее время.

— Она не виновата! Не виновата! — твердил и повторял Мио, едва ли понимая, кого оправдывает. Разумеется, никого не обвиняли во внезапных обращениях, а наставница просто выполняла свою работу.

— Никто не виноват, — мотнул головой Ли.

— Только Змей, — с непривычной уверенностью ответил Джоэл, сцепляя руки на столешнице. Пропахшая копотью кухонька погрузилась в тягучее молчание, только колыхалась от пара над чайником одинокая поварешка, повешенная над очагом. Она мерно постукивала по чугунной окантовке, как сломанный колокол, отбивавший тризну по безвременно ушедшим в вечность. Ледяной контраст между настоящим и недалеким прошлым не позволял поверить, что где-то во фруктовых рощах по-прежнему растут сладкие плоды, которые мирно собирают разговорчивые работники. Тот мир, который раньше и не существовал за стеной бесконечной работы, ныне предстал недосягаемым наслаждением. Театр, ярмарка, жаркие объятья — все перечертил кровавый пунктир этого утра.

— Пойдем наверх, — шепнул Джоэл застывшему в дверях Ли, глянул на Мио и почти беззвучно добавил: — Дай ему выплакаться.

Юноша закусывал край рубашки и закрывал глаза. Чувство, более сильное, чем все возможные слова, вырывалось изнутри незримыми молниями. Он не просил утешения или забытья, ему не помогли бы долгие дружеские беседы. Порой, чтобы накатившая волна не утопила в черном водовороте отчаяния, надо просто прекратить сопротивление, послать куда подальше условности норм и приличий. Но при боевых товарищах Мио не посмел бы показать, как ему мнилось, слабость. Поэтому Джоэл уводил Ли наверх.

— Да ведь он… похоже, по-настоящему ее любил, — пробормотал напарник уже на лестнице. Из кухни донесся чуть приглушенный булькающий стон, перешедший в почти детские всхлипы. Джоэл пообещал, что обязательно присмотрит за мальчишкой в ближайшие дни. Похоже, Мио впервые испытал такое потрясение.

«Паршиво все это. Вестник Змея снова вступает в игру», — с неисчерпаемой уверенностью подумал Джоэл, затворяя дверь мансарды и развешивая Ловец Снов для Ли. Еще непонятно, что предстояло ловить. Горькая обреченность затопляла душу, похоже, фатализм подпитывало некое видение перед пробуждением, которое зацепилось в памяти только болезненной тревогой. И, возможно, из-за него не удивляли в достаточной мере все потрясения этого утра, точно кто-то уже рассказал обо всем. Но знания не утешали. Никогда и никого.

— Джо, а ты знаешь, что мыло делают из трупов? — без причин пробормотал Ли. Солнце склонялось к полудню, а он все не решался заснуть. Похоже, желал, чтобы утренние впечатления достаточно выветрились из памяти, но они видоизменялись и порождали новые чудовищные размышления. Джоэл поежился, сгорбленный над картой и документами по делу Легендарного Сомна:

— Это все слухи, Ли. Поспи лучше. Я посторожу, как обычно. Видишь, какой я теперь удобный сожитель? Меня сторожить не надо.

Но шутки тонули в омуте окутавшей мансарду тоски. Ли в прострации лежал на кровати, упираясь ногами в стену и развернувшись противоположно изголовью, точно всей своей позой хотел показать неправильность ситуации, в которой они оказались. Хотя… просто все возвращалось в привычный ритм невеселой работы. Но один день среди яблонь опьянил их словно на сотню лет, окунув в безмятежное успокоение. Точно в падалице содержался медовый черный яд, затмевающий здравый взгляд на суть вещей. Зато Вермело немедленно напоминал, для чего создавалась Цитадель и кем работают охотники.

— Не слухи… Их чистильщиками поэтому и называют, что эти отряды забирают трупы и выкачивают жир перед тем, как выбросить за стену. Чистят город… и мыло делают, чтобы еще чище было. А п-потом хозяйки пороги драят вот эти самым мыл-лом. Может, соседом своим, может, родственником.

— Бред это все, — сжал кулаки Джоэл. Он-то знал, что все это не слухи, но такая правда едва ли помогла бы возлюбленному немного отдохнуть.

— Не бред… Из охотников, наверное, тоже делают мыло, — не унимался Ли и твердил срывающейся скороговоркой: — Из Лулу сделают… И из меня! Джо, я не хочу становиться мылом. Прошу, проследи, чтобы я не стал!

— Заткнись, Ли! О чем ты говоришь?

— Когда я умру, сделай так, чтобы я не стал мылом. Не хочу быть мылом, — умоляюще проскулил Ли, словно уже задремал и видел кошмар наяву. Джоэл приблизился к нему и с неудовольствие встряхнул за плечи, нависая сверху:

— Успокойся уже! Ты ведь моложе меня.

— Пожалуйста, Джо! — Ли закрыл лицо руками, садясь на кровати и взлохмачивая темно-каштановые волосы.

— И тебе больше не снятся кошмары.

— Лулу тоже не снились, — тихо простонал Ли, провозглашая неизбежное, то, что они оба стремились забыть, не понимать с полным пониманием: — Эпидемия превращений прошла, Легендарного Сомна победили, а она все равно обратилась. И у Джолин…

— Замолчи. Джолин не обратится.

— В этом городе… я не знаю, что здесь уже возможно, — Ли потерянно посмотрел в глаза. — Этот город запрещает быть счастливыми. Просто запрещает. Ты разве не понимаешь? Как только ты становишься счастливым, он вбивает тебя п-по шею в з-землю.

— Это просто жизнь. Ли, отдохни. Давай уже, успокаивайся. Мы справимся с этим, чем бы оно ни было.

«Бедный мой лучистый мальчик… Тебе бы выступать на Народной Сцене, ты не желал этой жизни. А желал ли я? Никогда об этом не думал. До вчерашнего дня. Сбежать бы, сбежать в стригали. Но не сейчас, сейчас нельзя. Не с такими кошмарами Джолин. За что нам все это? За что нельзя отвыкать от смерти?» — думал Джоэл, чертя на карте узоры всех мест появления Рыжеусого. Работа отвлекала от домыслов и смутных стремлений.

Всплыли новые улики, поймали и допросили новых подельников, мелких и незначительных, но владеющих информацией. Прежде, чем большая часть из них пропала в подвалах психушки и гарнизона, Джоэл успел разузнать кое-что интересное: Рыжеусый проложил по городу несколько проверенных маршрутов по крышам и через погреба. Так он незримо перемещался, минуя все кордоны. Но, что самое странное, его тропки сходились лучами черной звезды возле Цитадели.