— Что случилось?

— Очень важное дело, ты мне нужен, — Виола приблизилась к столу и положила руку ему на плечо.

— Ах, был бы я тебе нужен, если б не важные дворцовые дела, — он потерся щекой об ее кисть. — Ладно, сейчас доиграю…

— Брось это! Пойдём скорей, дело не терпит промедления, — настаивала Виолетта.

— Э, нет! У меня опять эти проклятые два туза, если ты меня поцелуешь, я наконец-то выиграю. — Он показал карты возлюбленной и подмигнул: — Ну как?

— Ещё чего, ты и так выиграешь! — отстранилась Виола. — Герцог, давайте ещё одну карту. А ты не смотри, — она легонько стукнула пальчиком по закрытой карте. — Теперь бери эту, и посмотрим, что получилось.

Все взгляды магнитом притянулись к третьей карте, и раздался всеобщий вздох, когда Гиацинт открыл бубнового туза и выложил на стол желанную "корону".

Собрав все деньги на столе, граф встал и раскланялся:

— Благодарю вас, господа и дамы, за доставленное удовольствие и приятную беседу. Надеюсь, мы ещё будем иметь счастье…

Он не договорил. Виола настойчиво увлекла своего друга к выходу, и Гиацинт исчез, покорившись любимой.

— В конце концов, что случилось? — Только уже за дверью "салона", в коридоре, ведущем на кухню и в комнаты слуг, Гиацинту удалось наконец освободиться. — Спасибо, конечно, за помощь в игре и вообще, я рад тебя видеть, но хотелось бы всё-таки узнать, ради какого неотложного дела я вам понадобился, мадемуазель? Я жду разъяснений.

Они стояли рядом, прислонившись к стене.

— Я узнала интересные новости, — отвечала фрейлина. — Здесь — заговор и, наверняка, серьёзный.

— Опять?

— Опять, — невозмутимо подтвердила Виола. — Подарочек ко дню рождения принцесс.

— Господи, когда это кончится?! — насмешливо вопросил Гиацинт. — Но тогда, пожалуй, ты меня совсем забудешь, так пусть всё продолжается. Да здравствует заговор! К делу. Расскажи, что ты знаешь.

— Во-первых, ты видел сестрицу твоего дорогого друга Розанчика?

— Да… уже познакомились.

— Она во всю флиртует с Чёрным Тюльпаном.

— Скорее, он — с ней. Дальше?

— Во-вторых, принц только что забегал к Лютичной Ветренице. (Она надутая и злая сидела в своей комнате с начала танцев). Объяснения между ними не было. Неро` сказал буквально пару слов, я слышала лишь:

"Всё отлично, она согласится, даже не подозревая, что делает. Я скоро приду, жди в дальней беседке…"

И он умчался, пробыв там около минуты, а теперь снова танцует с новенькой и смеётся. А Лютеция вырядилась в новое платье с воланами и сползла гулять в сад. Она в прекрасном настроении.

— Плохо. Что дальше? — нахмурился Гиацинт.

— В-третьих, ко мне опять заявился Нарцисс…

— Тысяча чертей, вот с чего надо начинать!! Что нужно этому мерзавцу? — вскипел граф.

— Просил примирения, интересовался приездом Пассифлоры.

Гиацинт мгновенно остыл, скрипнул зубами, спрятав личные счеты в дальний угол души.

— Это неспроста.

— Я знаю. Виконт ужасный болтун, но в этот раз вёл себя крайне осторожно и, кажется, трезвый с утра, что совершенно не в его стиле. Уверена, его прислала или Лютеция, или принц.

— С какой радости?

— Он спрашивал, кто будет подавать кубок королеве бала, ведь если Пассифлора приедет (а она точно приедет в ближайшие полчаса-час), то королевой будет она.

— Он предлагал тебе взять кубок?

— Прямо — нет. Но всё время повторял, какая это большая честь, и как он был бы рад за меня.

— Хочешь сказать, им нужна фрейлина, которая даст праздничный нектар Пассифлоре? — Гиацинт остро прищурился.

— Похоже на то. Я не самый подходящий вариант, как они думают, а эта девочка будет на седьмом небе! "Это же такая честь", — передразнила Виола слова Нарцисса.

— Думаешь, покушение? Яд?

— Учитывая состав действующих лиц, всё возможно, — спокойно ответила фрейлина.

— А откуда уверенность, что Пассифлора точно скоро будет? — спросил Гиацинт.

Виола засмеялась:

— Должность обязывает. Она едет из Испании, в её личной охране сейчас испанская гвардия. А командир отряда, дон Клавель д`Альбино, уже здесь, во дворце. Его видел твой драгоценный Розанчик. Ведь это он у нас — паж для особых поручений принцессы Бьянки. Ещё на утреннем приёме он передал своей госпоже записку от сеньора д`Альбино, где говорилось, что в двенадцать он будет у неё.

— Всё ты знаешь! Зачем мне такая жена, никуда от неё не скрыться, — пошутил Гиацинт.

— Не скроешься, даже не пытайся! — Виола легонько потрепала его за волосы. — В общем, я тебя предупредила, смотри в оба! Если что узнаешь, скажи мне.

— Слушаюсь… — насмешливо щёлкнул каблуками Гиацинт. — Разрешите идти?

— Иди‑иди… и захвати шпагу из комнаты. До обеда мы должны всё узнать. Скажи это своему "вестнику любви", Розанчику. Тоже мне почтовый голубок нашёлся. Пусть делом займётся!

Она поцеловала Гиацинта, вырвалась из его объятий и умчалась вверх по лестнице.

На ходу пристёгивая шпагу к перевязи, Гиацинт спускался из своих апартаментов.

Внизу под лестницей в садовую галерею он увидел беседующую парочку: высокую стройную девушку в обтягивающем бордово‑вишнёвом платье, с пышной причёской из коротко стриженых чёрных кудрей, и смуглого юношу в терракотовом, неярких тонов костюме. В девушке граф издали узнал дочку герцогини Георгины — Джорджи, вторую дебютантку на балу. Юноша был ему незнаком.

Не желая мешать беседе, Гиацинт остановился наверху лестницы. Вскоре девушка сказала что-то прощальное, махнула рукой и пошла в сторону Тронного зала.

Юноша не сделал ни малейшей попытки поцеловать или задержать ее, пожал плечами, развернулся и прохаживался вдоль окон стеклянной галереи, похожей на оранжерею. Во время очередного рейда, задумавшись, он едва не столкнулся с Гиацинтом, который как раз успел спуститься.

Тонкий силуэт Джорджи ещё виднелся вдали.

— Эта грузиночка очень миленькая, правда? Вы не знакомы? — услышал юноша над ухом весёлый голос и поднял на собеседника бархатные чёрные глаза.

Перед ним стоял, сунув руки в карманы атласных штанов до колен, белокурый парень в светлом расстёгнутом камзоле и, прищурившись, смотрел вслед удаляющейся Джорджи.

Юноша с черными локонами до плеч скромно улыбнулся пришельцу:

— Да, она мила, и мы давно знакомы. Это моя кузина Джорджи.

— Кузина? А, понимаю, вы — "милый мальчик из Флоренции", племянник герцогини Георгины, — Гиацинт прикрыл один глаз, изучающе глядя на него.

Черноглазый юноша засмеялся.

— Вы просто прорицатель, но и я тоже знаю, кто вы! Вы — граф Ориенталь, любимец всего двора и "Тот‑кто‑всё‑про‑всех‑знает".

Гиацинт скромно двинул бровью:

— Видимо, титул не заслуженный. При дворе все всё знают. Но вы знаете моё имя, а я ваше — нет.

— Джордано, граф Георгин.

— Очень приятно. Раз и вы, и я — граф, можем перейти на "ты", если нет возражений.

— Никаких, — засмеялся Джордано. — Я не очень люблю строгий дворцовый этикет, зато Джорджи его боготворит. Кажется, саму себя она тоже называет на "вы". Не знаю, чему ее учили в монастыре, но ей самой давно пора работать учительницей изящных манер! Свет не видел такой маленькой лицемерки! А тебе сколько лет?

— Как раз на три с половиной года больше, чем тебе. Тебе ведь шестнадцать с половиной.

— Ого!

— Бьюсь об заклад, ты спрашиваешь потому, что тётушка как-то сказала:

"Этот Гиацинт очень мил, но надо же быть таким болваном! В его годы уже успел обзавестись невестой, а значит, ускользнул от нашей Джорджи! Да, дорогой?" — продекламировал Гиацинт, закатив глаза и подражая голосу Георгины Изменчивой.

Джордано звонко расхохотался. Наконец он смог говорить, хотя ещё заикался от смеха.