— Кален! — кричит она, когда я протягиваю руку вниз и шлепаю ее по клитору.

Резко выйдя из ее трепещущей киски, я поворачиваю ее лицом к себе, поднимаю и заставляю ее обхватить меня ногами. Ее глаза все еще закрыты, когда я снова вхожу в нее, пробиваясь внутрь ее киски, пока снова не оказываюсь глубоко в ней. Она кричит, остальные, несомненно, слышат, но мне похуй. Я спорил с ней, потому что мне не все равно, и теперь я пожинаю плоды. Она поднимает руки и обхватывает меня за плечи, когда я разворачиваю нас, вжимаю ее в стену и жестко трахаю.

Я выплескиваю весь свой гнев, страх и беспокойство через ее тело, заставляя ее принимать все это. Ее стоны становятся все громче и громче. Ее соки стекают по моему члену и яйцам.

— Кей, — кричит она, ее киска сдавливает меня. Ворча, я пытаюсь сдержать свою разрядку, желая, чтобы это не кончалось, чтобы смотреть в эти ошеломленные, полные похоти глаза с ее тугой киской, обхватившей меня. Но я не могу, особенно когда она наклоняется и целует меня, словно я нужен ей, чтобы дышать.

Она кончает, увлекая меня за собой. Ее киска сжимается вокруг меня, высасывая мою разрядку, пока я хриплю в ее рот. Я продолжаю кончать в нее, упираясь рукой в стену, чтобы удержать нас, так как мои ноги трясутся от силы моего оргазма.

Мы вынуждены отстраниться друг от друга, чтобы отдышаться, и она прижимается губами к моему потному плечу, ее тело дрожит, когда она крепко обнимает меня.

— Не теряй веры в меня, — умоляет она.

— Никогда, принцесса, — задыхаясь, отвечаю я.

ТАЙЛЕР

Они наконец-то притихли в ванной. Риггс и Фин ушли около десяти минут назад, не в силах сосредоточиться и находиться здесь с ее криками в другой комнате. Я понимаю, я тоже хотел уйти. Во мне бурлит ревность, и грусть тоже, хотя мой член тверд от звуков, которые она издает, но она нуждается во мне.

Она также нуждается и в нем, но когда она выходит, с раскрасневшимся лицом, и смотрит на меня, я уже наготове, с распростертыми объятиями. Она бросается в мои объятия, забирается в кровать и прячет лицо в моей груди, когда я укрываю нас обоих. Я знаю Пейтон лучше, чем себя, и сейчас она изо всех сил борется. Точно так же она боролась после потери отца. Я видел, как она теряла себя тогда, и вижу это сейчас.

У нее настолько большое сердце, что когда оно разбивается, ей нелегко восстановиться. Именно поэтому я люблю ее, но это также и причиняет ей боль. Я просто надеюсь, что в этот раз она не убежит, чтобы попытаться все исправить.

Кален выходит, кивает мне и, не говоря ни слова, уходит. Я благодарен. Я люблю этого ублюдка, но мне хочется врезать ему за то, что он заставил ее плакать, хотя я знаю, что это было необходимо — мы снова теряли ее. Он вернул ее так, как никто из нас не смог бы, надавив на нее, поэтому, хоть я и ревную и раздражен, я расслабляюсь и обнимаю свою девочку. Может, она и трахалась с ним, но сейчас она в моих объятиях, и этого достаточно.

— Я с тобой, детка. Всегда, — обещаю я, целуя ее в макушку, и так мы засыпаем, завернувшись в объятия друг друга. Ее слезы увлажняют мою грудь, когда она плачет во сне.

Я просыпаюсь через несколько часов, растерянный, согретый и твердый. Я приоткрываю глаза, когда чувствую губы. Они прижимаются к моей груди в мягких, целомудренных поцелуях. Моргнув, я встречаю взгляд Пейтон, когда она переводит глаза на меня. Она устроилась на моей талии, и ее голая киска прижата к моему животу. Ее волосы сухие и волнистые, и она обнажена, пока трется об меня. Я наблюдаю, полусонный и возбужденный, как она целует мой пресс и стягивает боксеры, но затем я останавливаю ее. Я протягиваю руку и глажу ее по щеке.

— Детка, нам не нужно… — начинаю я, мой голос груб после сна.

— Я хочу, — настаивает она и прерывает меня, засасывая мой член в рот, заставляя меня застонать. Мои бедра приподнимаются, даже когда я пытаюсь бороться с дымкой похоти, в которой я проснулся благодаря ей. Она нуждается во мне прямо сейчас. Ей нужна реальность, исцеление и любовь, но ее глаза бросают мне вызов попробовать остановить ее, пока она втягивает меня глубже, до самого горла.

— Детка, я обещаю, что с нами все в порядке. Давай вернемся ко сну… — простонал я, когда она выпустила мой член изо рта и сжала его другой рукой, продолжая поглаживать меня. Мое дыхание учащается, пока я борюсь с желанием.

— Я не хочу спать, а ты? — она вскидывает бровь. — Я хочу забыться, я хочу трахнуть мужчину, которого люблю.

— Пейтон.

— Ты хочешь меня? — спрашивает она.

— Всегда, — я хмурюсь, когда она сжимает меня сильнее, заставляя меня задыхаться.

— Тогда в чем проблема?

Я изучаю ее глаза, желая знать, что она делает это не из чувства вины, но все, что я вижу в ее глазах — это грусть, любовь и желание. Поджав губы, я наблюдаю за ней, прежде чем опустить голову обратно на подушку. Она ухмыляется, покачивая попкой, извивается между моих ног и всасывает мой член обратно в рот. Я протягиваю руку вниз, вцепившись в ее волосы и притянув ее ближе, погружаясь в ее горячий маленький ротик. Она гудит вокруг меня, покачивая головой, пока отсасывает мне.

Мое сердце колотится, а тело пылает от желания. Мир сужается лишь до нее и ее талантливого рта. Снова отстранившись, она облизывает мой член, поддразнивая меня, пока мне не надоест. Я притягиваю ее за волосы и прижимаюсь губами к ее губам. Она хнычет и извивается на моем члене, потираясь об меня. Проводя руками по ее изгибам, я прослеживаю каждый сантиметр ее тела, заново изучая ее, заставляя ее задыхаться и стонать. Я сжимаю ее твердые соски, глажу ее живот и обхватываю ее задницу, прежде чем остановить ее движения на моем члене.

— Я люблю тебя, — бормочу я ей в губы, прежде чем насадить ее на свой член.

Она вскрикивает, ее голова запрокидывается назад.

— Я тоже тебя люблю!

Действуя вместе, мы занимаемся любовью. Она скачет на моем члене, крутит бедрами, поднимается и опускается, бережно заботясь о моих травмах. Я смотрю, как ее невероятные сиськи подпрыгивают от усилий. Проведя рукой по ее бедру и животу, я захватываю одну из грудей и сжимаю, заставляя ее киску сжиматься вокруг меня, пока я усиливаю хватку. Приподнявшись, я начинаю трахать ее.

Это похоже на старые времена, но только лучше. Теперь между нами нет невысказанных секретов, только жизнь, много желания и воспоминаний.

Я смотрю, как она скачет на мне, каждое движение ее бедер, каждое движение ее грудей сводит меня с ума, пока я не хватаю ее за горло и не притягиваю к себе. Я настойчиво целую ее, пока мы занимаемся любовью. Красота моей девочки крадет мои слова, как ничто другое. Мы сливаемся воедино, словно не в силах больше дышать друг без друга. Наши тела синхронизированы, так идеально подходят друг другу, а наши поцелуи медленные и одурманивающие. Мы даем обещания нашими телами, а наши сердца исцеляются. Речь идет не об удовольствии или отчаянии, а о любви.

Это медленный оргазм, который нарастает между нами, тот, который нарастает так мягко, накатывая, как нежная волна, пока не достигнет своего гребня. Мы задыхаемся, когда кончаем, глотая крики наслаждения и любви друг друга, пока не валимся в потную, удовлетворенную, спутанную кашу. Я не могу не улыбнуться, чувствуя, что она снова находится в моих объятиях, где она и должна быть.

Так я и засыпаю, наполненный такой любовью и счастьем, что не могу представить, чтобы что-то могло это разрушить.

ПЕЙТОН

Я наблюдаю, как он спит. Каждое равномерное поднятие его груди заставляет мое сердце биться еще сильнее. На его лице появляется улыбка, когда он прижимает меня к себе. Слеза капает на его грудь, когда я отворачиваю голову.