Она наша, просто она пока об этом не знает.

Я продолжаю плыть, слабо работая ногами, освещая пространство фонариком. Я держу свой нож наготове на случай, если появится кто-нибудь из этих ублюдков, похожих на летучих мышей. Я убью их за то, что они причинили вред моей семье. Мы все еще пытаемся связаться с ней по связи, но очевидно, что она либо повреждена, либо… Нет.

Просто повреждена.

Ничего другого.

Я отказываюсь считать, что она мертва, моя девочка способна пережить все. Она гребаный зверь, и она сделает эту пещеру своей сучкой и вернется к нам. А когда она вернется, я покажу ей, как чертовски сильно я ее люблю, и больше никогда ее не отпущу.

Туннель сужается, и мне приходится практически ползти. Обычно я поворачиваю назад по приказу Тайлера, не позволяя портить мое снаряжение, но его здесь нет, чтобы отчитать меня, так что в истинном стиле Фина я двигаюсь вперед. Я слышу неприятный скрежет о баллон и ухмыляюсь, когда пробираюсь вперед.

Мое сердце колотится от страха и адреналина, — лучший тип. Пейтон заставляет меня чувствовать то же самое, только в десять раз лучше. Она — мой самый большой риск и моя самая большая награда. Я чувствую себя по-настоящему живым только тогда, когда я с ней.

— Ну же, дорогая, ответь мне, — бормочу я. — Дай мне знать, что ты здесь.

Я жду, но ничего не раздается в ответ. Не желая верить, что она умерла, я продолжаю продвигаться вперед.

— Что-нибудь? — спрашивает Тайлер, его тон отчаянный.

— Пока нет, — рычит Кален. — Продолжаем искать.

— Ничего, — говорит Риггс.

— Пока нет. Она здесь, ребята, я знаю это. Продолжайте искать. Она бы никогда не бросила нас, — говорю я им. — Как в тот раз, когда Кален запутался в осьминоге, и она часами ныряла, пытаясь отцепить его, а он думал, что сможет сразиться с ним, — поддразниваю я.

Они все смеются.

— Я бы и победил, — бормочет он.

— Братан, ты проиграл восьмикиске, — дразню я, продолжая плыть.

— Я дам тебе киску, — рычит он.

— По-моему, у тебя уже есть киска, — язвит Риггс, заставляя нас всех замереть, а потом завыть от смеха. О Боже, он действительно только что сказал это?

— Черт, не могу поверить, что ты это сказал! — я смеюсь так сильно, что мне приходится остановиться и выровнять дыхание.

— Упс, — отвечает он, но я слышу улыбку в его голосе. Риггс наконец-то вступает в игру. Давно пора, особенно после того, как мне приходилось выслушивать, как сильно он любит эту девушку. Видимо, он решил, что больше не будет сдерживаться.

Только я не думаю, что она будет готова к тому, что он от нее скрывал.

Он собирается уничтожить эту девушку, и ей это понравится.

— Сосредоточьтесь, — огрызается Тайлер, его тон пронизан ревностью. Ему будет трудно поделиться ею, но все это меркнет по сравнению с ситуацией, в которой мы сейчас находимся.

Черт, мы могли бы создать таблицу. Типа таблицы с наклейками за киску, думаю я, пока плыву, туннель немного наклоняется вниз.

Он начинает открываться, и я колеблюсь, прежде чем нырнуть вперед, в случае, если эти сучки ждут, чтобы наброситься. Я останавливаюсь на краю туннеля, высовываю голову, когда понимаю, что вода стекает, и я могу дышать без маски. Я со свистом осматриваю проем.

— Нашел проем, — зову я, проскальзывая к краю, прежде чем нырнуть вниз, держа маску, когда погружаюсь в воду. Оттолкнувшись, я выныриваю на поверхность и подплываю к выступающей над водой скале. Я подтягиваюсь и выныриваю, отстегиваю ласты, встаю и разминаюсь.

Здесь целая гребаная пещера. Бассейн занимает лишь малую часть площади. На потолке светятся биолюминесцентные жучки, пол каменистый, но гладкий, и есть плоская площадка для отдыха. Других входов здесь нет, поэтому я расслабляюсь. Вряд ли летучие мыши смогут проникнуть сюда.

— Здесь ничего нет, — бормочу я. Здесь нет ни сумки, ни крови, ни каких-либо других признаков того, что Пейтон когда-либо проходила здесь.

Очередной тупик.

И тут я слышу всплеск. Резко развернувшись, я поднимаю нож и отступаю назад, высматривая в воде этих жутких маленьких летучих мышей. Я хочу убить этих ублюдков за то, что они ранили моего брата и мою девочку. Вместо этого я вижу, как на поверхности воды появляются пузырьки. Нахмурившись, я нерешительно подхожу к краю и всматриваюсь в глубину под водой. Вода достаточно прозрачна, чтобы я мог спокойно посмотреть вниз.

Прямо на Пейтон.

ФИН

Она отчаянно пытается подняться на верх.

Достаточно одной секунды. Мое сердце учащенно колотится, и все мое тело загорается от волнения, что она жива, но потом я замечаю, что ее движения становятся вялыми. Она нуждается в помощи, в воздухе.

Она жива, но ненадолго, если мы не сможем вытащить ее на поверхность. У нее нет даже баллона.

Забыв о ноже, я ныряю и плыву прямо к ней. Пейтон ловит мой взгляд, рассекая воду, пытаясь доплыть до меня. Я протягиваю руку, когда она замедляется.

Нет, пошло оно все.

Я нашел ее не для того, чтобы снова потерять.

С ворчанием и мощным толчком мне удается схватить ее за руку и притянуть к себе. Мы кувыркаемся в воде, и я начинаю грести ногами к поверхности. Она обхватывает меня ногами, но ее глаза в панике мечутся из стороны в сторону, она трясет головой. Она говорит мне, что не выдержит.

Блять.

Я не колеблюсь, не жду. Если потребуется, я отдам ей каждый глоток воздуха в своих легких. И я делаю это. Прижавшись губами к ее губам, я выпускаю воздух в ее рот и легкие. Она прижимается ближе, а я продолжаю плыть к поверхности, делясь с ней воздухом. Даже когда мои легкие начинают вопить, а она пытается отстраниться, я не останавливаюсь. Я запускаю пальцы в ее волосы, прижимая ее к себе.

Я больше никогда не потеряю ее, никогда.

Она может забрать все.

Мой воздух, мое сердце, мое тело.

Все, в чем она нуждается.

Мы выныриваем на поверхность, и она отрывается от меня, пока я глотаю воздух. Мое сердце колотится так быстро, что кажется, будто оно вот-вот прорвет грудную клетку, но дело не только в недостатке кислорода. Просто моя девочка снова в моих объятиях.

— Фин, — шепчет она, ее голос дрожит.

Не заботясь ни о чем другом, я притягиваю ее ближе и прижимаюсь губами к ее губам. Она стонет мне в рот, прижимаясь к моему телу, пока я держу ее. Я отстраняюсь, чтобы перевести дыхание, прижимаюсь лбом к ее лбу, и она дрожит в моих объятиях.

— Я не думала, что снова увижу тебя, — сокрушенно шепчет она.

— Я ни на секунду не сомневался в тебе, дорогая. Ни на одно гребаное мгновение. Ты слышишь меня? — требую я, и она кивает, открывая глаза, которые пронзают меня до глубины души. — Я всегда знал, что ты вернешься к нам домой.

Мы оба знаем, что я имею в виду не только сегодняшний день.

Она сглатывает и оглядывается вокруг.

— Здесь нет этих тварей. Не думаю, что они смогут пройти, — заверяю я ее, и она немного успокаивается. — Ты ранена? — спрашиваю я, замечая порезы на ее щеке и голове.

— У меня было вывихнуто плечо, но я вправила его обратно. Только голова, правда, и несколько порезов на боку, — я переворачиваю ее, крепко прижимая к себе, и начинаю плыть к скалам, чтобы она могла отдохнуть. Кто знает, как долго она плыла? Должно быть, она вымоталась.

Когда мы достигаем возвышенности, я помогаю ей выбраться, и она, спотыкаясь, перебирается на плоский участок и падает на задницу.

— Черт, это было невесело, — комментирует она, пока я приседаю перед ней в поисках повреждений. Я провожу по ней руками, отчаянно желая прикоснуться к ней и удостовериться, что она действительно здесь.

— Я хочу, чтобы ты мне все рассказала, но мы можем подождать остальных, — я вздыхаю и тянусь к коммуникатору, чтобы рассказать им.