— Боже, надеюсь, что хотя бы три, — хрипло отвечаю я, впиваясь ногтями в его спину и обхватывая его задницу. — Двигайся быстрее, трахай меня так, будто ты меня ненавидишь.

Со стоном он обхватывает рукой мою шею и сжимает, вонзаясь в меня. Его не волнует, больно ли мне или приятно, он просто вводит и выводит свой член из моей тугой дырочки. Шлепки наших тел громко звучат в пещере, и мои соки стекают из моей киски вниз по его члену, когда я закрываю глаза и задыхаюсь.

Наслаждение слишком велико, словно экстаз, пронизывающий мои вены.

Для кого-то, кто может задержать дыхание на одиннадцать минут, Тайлер никак не может лишить меня его. Он вытягивает из меня очередной оргазм, требуя его, подталкивая меня дальше. Его большой палец давит на мою шею, удовольствие и боль проносятся сквозь меня, создавая электрический шторм, до тех пор, пока еще одна искра не взорвет меня.

— Считай, — приказывает он сквозь стиснутые зубы, зная, что я близко. Со злостью он зажимает мой клитор, и я кричу о своем освобождении. Он трахает меня сквозь оргазм, слегка замедляясь, пока я не вспоминаю, что должна была считать.

— Два, — говорю я, и тут мое дыхание сбивается, когда он выходит из меня.

Ухмыляясь, он разворачивает меня и прислоняет к скале, потираясь своим влажным членом о мою задницу.

— Думаешь, мы сможем выжать еще два, трахая твою задницу? — спрашивает он, раздвигая мои ягодицы и поглаживая пальцем мою вторую дырочку.

— Думаю, сможем. Какой был наш рекорд?

— Семь, — выдыхаю я, толкаясь назад.

— Семь? Черт, мне нужно улучшить свою игру, — он стонет и наклоняется вперед, проводя языком по моему позвоночнику. Мурашки бегут по моей коже, а его пальцы массируют мои ягодицы.

— Тебе не помешает, — дразню я, отталкиваясь, призывая его взять мою задницу. Мне уже нужно кончить снова. Я жадная гребаная сучка, и мне плевать.

— Черт, я когда-нибудь ел эту задницу? Потому что я так чертовски искушен, — бормочет он.

— Потом, — пыхчу я. — Мне нужен твой член.

Он опускает свою руку на мою спину, прижимая головку своего истекающего влагой члена к моей дырочке.

— Такая чертовски требовательная, Пейтон, ничего не изменилось.

— Некоторые вещи изменились, — бормочу я, и он замирает, прежде чем сжать мои волосы в кулак и откинуть мою голову назад.

— Что это было? — спрашивает он медленно, сердито.

— Я сказала, что некоторые вещи изменились. Ты больше дразнишься, ты стал более терпеливым, чтобы ввести в меня свой член, — шепчу я.

— У меня три года практики, — рычит он. — Чтобы ждать и быть нуждающимся.

Он вводит свой член, начиная медленно и заставляя меня расслабиться, затем отстраняется и снова толкается. Из-за такого угла он проникает в меня так глубоко, что я растянута так сильно, что это почти больно. Он показывает мне, что все еще злится из-за моего ухода и вымещает это на мне, но наша любовь всегда была такой.

— Три года я хотел тебя. Вспоминал тепло твоего тела, звуки твоих криков. Три долбаных года, детка, сделали меня терпеливым, блять, человеком. Особенно когда дело касается твоей киски и удовольствия.

Он замолкает и начинает трахать меня. Каждый толчок все быстрее и сильнее, чем предыдущий. Он почти разрывает меня на части своим толстым членом. Он трахает меня так, будто ненавидит, как я и просила.

Он удерживает меня на месте, обхватив меня своей рукой, а другой впиваясь в бедро. Используя мое тело, он берет его, но на этот раз, когда я кончаю, я хочу, чтобы кончил и он. Я хочу чувствовать, как его сперма вытекает из меня, знать, что он хочет этого так же сильно, как и я, поэтому я толкаюсь назад, встречая его толчки и подталкивая его вперед. Он стонет, звук получается придушенным, так как он борется с моей тугой задницей.

— Бля, детка, — рычит он, и его бедра замирают в знакомой манере. Я усмехаюсь, зная, что он близок к развязке, как бы сильно он ни пытался сопротивляться. Не желая кончать без меня, он погружает свои пальцы в мою киску, просто удерживая их там, пока его большой палец теребит мой клитор, повергая меня в третий оргазм с тихим криком.

Он вскрикивает, когда снова входит в мою задницу, а затем я чувствую, как его освобождение заполняет меня, когда он крепче сжимает мое бедро. Мгновение спустя он прижимается головой к моей спине, и его неровное дыхание обдувает мою потную кожу, пока он держит меня — хорошо, потому что мои ноги дрожат. Усталость наваливается на меня, и я закрываю глаза, купаясь в блаженстве.

— Скажите мне, что вы закончили, — зовет Фин, его голос звучит болезненно. — Мне чертовски тяжело слушать вас двоих, а Кален, по сути, держит голову под водой.

Мы оба смеемся, и Тайлер покрывает поцелуями мой позвоночник.

— Даже после стольких лет, детка, каждый раз все равно кажется первым.

— Ты говоришь о том времени, когда мы были неуклюжими, глупыми подростками? — поддразниваю я.

— И это тоже, но тогда мы впервые ощутили всю глубину эмоций между нами. Это никогда не изменится. Я люблю тебя так чертовски сильно, — шепчет он.

— Я тоже тебя люблю, Тайлер, — отвечаю я. — Хоть я и люблю других, но ты всегда будешь первым мужчиной, который завладел моим сердцем.

Это правда, я люблю других, но Тайлер… Тайлер был моей первой любовью, и я знаю, что он будет и моей последней. Так получилось, что сейчас эта любовь преобразилась, повзрослела и выросла вместе с нами.

Как и должно быть.

КАЛЕН

Игнорируя звуки, доносящиеся из-за скалы, я сообщаю Майклу и наземной базе о текущих событиях. Он радуется, что с Пейтон все в порядке, и требует поговорить с ней, но мне приходится отмахнуться от него, не говоря ему, что она сейчас трахается с моим братом. От звуков, которые она издает, во мне вспыхивают зависть и похоть.

Я также начинаю собирать вещи. Мы собираемся остаться здесь еще на одну ночь, чтобы Пейтон полностью отдохнула и пришла в себя, прежде чем мы начнем погружение обратно на передовую базу. Так она будет в состоянии держаться на ногах и отбивать любые атаки. Не то чтобы она нуждалась в этом, я больше не планирую оставлять ее одну.

Затем я начинаю готовить еду, зная, что она будет нуждаться в ней, чтобы восстановиться после испытания и всего этого траха. Фин помогает мне, пока Риггс чертит карту, ища возможные пути нападения и лучшие выходы. Мы выберемся из этой гребаной пещеры, как только Пейтон сможет двигаться.

Как раз к тому времени, как еда заканчивает готовиться, они с Тайлером возвращаются, рука об руку. Я поднимаю бровь на широкую улыбку на его лице. Я не видел его таким счастливым с тех пор, как она ушла. Это помогает притупить мой гнев и ревность, и когда она поднимает глаза и встречается с моими, ее взгляд наполнен той же любовью и счастьем — не только по отношению к нему, но и ко мне. Я успокаиваюсь и улыбаюсь ей в ответ, что только усиливает ее улыбку.

Тайлер помогает ей одеться в новое термобелье и костюм, чтобы согреться, а потом мы все садимся есть. Фин, конечно же, должен нарушить молчание.

— Итак… кто же был лучше?

Я бросаю в него своей шпажкой, а он уворачивается и смеется.

— Что? Мне просто любопытно! Мы должны завести что-то вроде таблицы со звездочками для тех, кто доставил ей лучший оргазм в тот день, — дразнит он, ухмыляясь, и откидывается назад напротив меня.

Пейтон хихикает слева от меня, прильнув ко мне, ничуть не стесняясь, ее вторая рука опускается на ногу Тайлера.

— Они оба получат звездочки, — говорит она.

Он наклоняется ближе, шевеля бровями.

— Да? Выкладывай подробности, детка. Это были руки…

На этот раз Тайлер швыряет в него чем-то.

— Заткнись, Фин.

— Или в следующий раз это будет мой кулак, — ворчу я.