Давай, Пейтон.

Они нуждаются в тебе, двигайся, мать твою.

Но это бесполезно. Болит все, от ног до макушки, и я так устала… так чертовски устала. От борьбы, от боли. Вода мирно плещется возле моего уха, пытаясь погрузить меня в темноту своим обещанием мира. Покоя. Онемения.

Пока я лежу здесь, дрейфуя в луже собственной крови, все, о чем я могу думать, — это мои мужчины. О их губах, улыбках, их любви и о том, что заставило меня влюбиться в них с самого начала.

Я бы с радостью умерла за них, но мысль об их боли, о том, что они снова будут скорбеть и страдать, заставляет меня бороться. С внутренним криком я заставляю себя двигаться. Стиснув зубы, я встаю на колени и, тяжело дыша, опускаю голову. Мое тело кричит на меня, говоря, чтобы я отступила, что этого достаточно. Но я не могу сдаться.

Я должна бороться за них.

За себя.

Умереть легко, жить сложнее.

Стиснув челюсти, я чувствую вкус крови, когда, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги. Зрение затуманивается от боли, и я щурюсь, чтобы избежать головокружения, пока не поднимаю одну ногу и опускаю ее, затем другую. Снова и снова. Я сосредотачиваюсь на следующем шаге, следующем вдохе, следующем моменте. Я слышу в голове их возгласы, подбадривающие меня, и знаю, что их сердца со мной и требуют, чтобы я вернулась к ним.

Один шаг.

Кален.

Один шаг.

Тайлер.

Один шаг.

Риггс.

Один шаг.

Фин.

Я повторяю их имена снова и снова, чтобы помнить, почему я продолжаю идти, за что я всегда борюсь. За то, как они заставляют меня смеяться. За то, что они заставляют меня чувствовать себя в безопасности и в то же время волноваться. За то, что они любят меня, доверяют мне, подталкивают меня и помогают мне.

Я дохожу до стены и прижимаюсь к ней, пытаясь отдышаться.

Давай, Минноу, — призывает Майкл, его голос наполняет мою голову, как будто он здесь, рядом со мной. Я качаю головой, подавляя слезы от чистого, грубого голоса.

— Я так чертовски устала, — шепчу я, признаваясь ему в своей слабости.

Я знаю, малышка, но раньше тебя это никогда не останавливало. Именно тогда, когда ты слабее всего, у тебя появляется больше всего возможностей стать сильнее всего. Это самое дно, малыш, и есть только один путь. Не смей сдаваться. Ты никогда не сдавалась ради меня, как и я никогда не сдамся ради тебя. Ты нужна этим мужчинам. А теперь заводи свою задницу!

С тихим криком я отталкиваюсь от стены и поворачиваюсь, пытаясь найти выход. Слева от меня есть туннель, и я медленно двигаюсь к нему. Оказавшись внутри, я волочу руку по камню. Я не знаю, куда он меня приведет, но я продолжаю двигаться вперед с решимостью в каждом шаге.

Вот так, Минноу, двигайся, мать твою. Ты справишься, я буду с тобой на каждом шагу. Ты не одна, я рядом.

Я знаю, что он не настоящий, но мне помогает слышать, как он подбадривает меня, как всегда. Его голос придает мне сил, необходимых для того, чтобы двигаться вперед. Мое дыхание вырывается из сжатых легких, и я чувствую, как кровь сочится из моих порезов, оставляя дорожку на камне, пока я иду. Я пригибаюсь, когда проход сужается, а затем открывается, переходя в перекресток с тремя туннелями. Я выбираю один из них наугад, спотыкаясь в темном пространстве. Становится все темнее и темнее, и мне приходится держать руки перед собой, чтобы ориентироваться.

Не бойся темноты, Минноу. В забвении ты узнаешь, из чего ты сделана.

Мое дыхание звучит громко в тишине, и мое сердце колотится, когда я думаю, не находится ли одно из этих существ прямо передо мной, но я все равно продолжаю идти. Хотя мне страшно, я иду дальше и дальше, не останавливаясь, даже когда мое тело пытается обмякнуть.

Затем я слышу голоса.

С криком я бросаюсь вперед в темноту и проваливаюсь в дыру, падая вниз… вниз… и прямо на кого-то. Мы с грохотом падаем на землю. Я открываю глаза и смотрю в широкие, налитые кровью, опухшие глаза Риггса.

— Привет, — хриплю я и тут же теряю сознание.

РИГГС

— Пей? — шепчу я, не совсем понимая, что теплое, кровоточащее тело на мне — моя любовь, пока ее глаза не закрываются.

— Пейтон! — кричу я, подхватывая ее и садясь, обнимая ее, пока остальные толпятся вокруг меня. Они все разговаривают и проводят по ней руками, проверяя ее. Кален даже шлепает ее, пытаясь разбудить, его паника вступила в полную силу.

Мы думали, что потеряли ее.

Черт, я становлюсь слишком старым для этого дерьма.

Мое сердце не выдерживает, когда я прижимаю ее к своей груди.

— Черт, — бормочу я, дрожа. Я думал, что потерял ее, действительно потерял. Я мог выжить, зная, что она находится где-то в этом мире, если это был ее выбор… но когда я подумал, что она умерла, покинула этот мир, и мы больше никогда ее не увидим… я едва мог держать себя в руках. Я знал, что должен был позаботиться о своей семье, и единственный способ, которым я мог это сделать, был подсчет цифр. Мы с Фином вытащили Тайлера и Калена из той пещеры спасая их, как она хотела бы, чтобы мы это сделали, даже когда мы разбились.

Мы едва могли ставить одну ногу перед другой, наши мысли были захвачены последним моментом, когда мы видели ее.

— Принцесса? — умоляет Кален, пока Тайлер крутит и переворачивает ее тело, осматривая.

— Фин? — огрызаюсь я, желая получить ответы.

— Порезы и царапины, некоторые глубокие, но не требующие наложения швов. Речь идет скорее о их количестве, и у нее снова открылась боковая рана. Я очищу и закрою ее, а также продезинфицирую столько, сколько возможно, — мгновенно отвечает он. — Пожалуйста, положи ее на спину.

Я мягко опускаю ее, смахивая волосы с ее лица, нуждаясь в том, чтобы прикоснуться к ней, пока он приступает к работе. Когда я смотрю вниз на ее отрешенное, бледное лицо, я не могу не улыбнуться.

— Я знал, что ты не можешь быть мертва, — шепчу я. — Неважно, что говорят цифры, ты слишком чертовски сильна. Ты слышишь это, Пей? И когда мы выберемся отсюда, мы будем отдыхать так долго, что ты начнешь скучать.

— И напиваться, — добавляет Фин с ухмылкой, — и ласкать тебя, детка.

— И будем вместе, — клянется Тайлер с трепетной улыбкой.

— Теперь от нас никуда не деться, принцесса, — комментирует Кален, целуя тыльную сторону ее руки и прижимая ее к своей щеке.

— Ты слышишь это, Пейтон Эндрюс? Ты наша, так что просыпайся и задай нам жару.

Мы обнимаем ее, пока Фин работает, разговариваем с ней все это время, делимся историями о нашем прошлом — некоторыми историями после того, как она ушла. Мы смеемся, плачем, и на протяжении всего этого я чувствую, как мое сердце начинает заживать, и когда ее глаза открываются и смотрят на меня, последний кусочек становится на место.

Пейтон Эндрюс контролирует мое сердце, и так было всегда. Без нее больше нет меня.

— Эй, — прошептала она. — Я что-то слышала о том, как Фин пытался побороть крокодила?

Я смеюсь так сильно, что начинаю плакать. Фин откидывается назад, его руки в ее крови, но я никогда не видел, чтобы он так широко улыбался или выглядел таким облегченным.

— Ты же знаешь, детка, и когда все закончится, я поборюсь с тобой тоже.

— Романтично, — поддразнивает она и опускает глаза. — О, смотрите, я не умерла.

— Ты, принцесса? Никогда. Ты слишком сильна для этого, — пробормотал Кален, и она усмехнулась.

— Никогда, блять, больше так не делай, — рычит Тайлер, подползая ко мне и смотря ей в лицо. — Ты, блять, слышишь меня? Никогда снова не жертвуй собой ради нас. Живем или умираем вместе, помнишь?

— Я тоже тебя люблю, — шепчет она, и он вздрагивает, наклоняясь и нежно целуя ее.

— Никогда снова, — пробормотал он, отстраняясь.