— Мне все равно больше нравится быть здесь, — дразнит он, когда я закрываю глаза и сжимаю зубы, пытаясь не болтать. Тайлер стягивает с себя футболку и ложится рядом со мной, обхватывая меня с другой стороны. Риггс укрывает нас одеялом и устраивается позади меня, устраивая мою голову у себя на груди.

— Вот так, детка, позволь нам согреть тебя, — бормочет Кален, поглаживая мою кожу. Их тела словно пылают, но я знаю, что они обычной температуры. Фин проводит руками вверх-вниз по моим ногам и пальцам.

Тайлер сжимает мои руки, дует на них и трет их друг о друга, а затем зажимает их между своими, пока я лежу в объятиях. Меня все еще бьет дрожь, и я стараюсь не жаловаться, но мой мозг прокручивает все негативные сценарии. Переохлаждение здесь, внизу, будет смертельным приговором, и мои мужчины не оставят меня, даже Тайлер. Поэтому я должна быть сильной, а это значит, что мне нужно перестать представлять себе то, что может никогда не произойти.

— Отвлеките меня, — умоляю я, мой голос слаб.

— Типа моим членом? — дразнит Фин, и Тайлер пинает его, заставляя меня хихикать, когда он испускает фальшивый крик.

— С вероятностью восемьдесят процентов… — начинает Риггс, и Тайлер бьет его тоже.

— Вы оба идиоты, — он вздыхает, а я ухмыляюсь, прижимаясь ближе к Тайлеру. Он зажимает мои руки между нами, и они зацепляются за кольцо, которое все еще висит у него на шее. Мои глаза открываются, и я поднимаю голову, чтобы увидеть его голубые глаза, скользящие от меня к кольцу. Что-то промелькнуло на его лице, и его губы на мгновение искривились, прежде чем он покачал головой.

— Я ношу его до сих пор…

Я закрываю глаза, слыша боль и тоску в его голосе.

— Тай, — шепчу я, прижимаясь ближе, — Тебе не нужно.

— Нужно, — бормочет он и прижимает меня ближе. Его глаза скользят между моими. — Мне нужно, чтобы ты знала… Я больше не могу держать все это в себе. Я ношу его, чтобы оно напоминало мне, как легко потерять тех, кого я люблю. Потерять лучшее, что когда-либо случалось со мной.

Его голос срывается, и мне хочется плакать, когда он недовольно поджимает губы. Его боль очевидна, она заполняет эти голубые глубины. Я могла бы плавать в его гребаных слезах. Слезах, которые вызвала я.

— Я думала, оно было напоминанием о том, как сильно ты меня ненавидишь, — отвечаю я, мои слова душатся собственным сожалением и тоской. Быть так близко к нему, видеть эту любовь в его глазах, — вселяет в меня надежду.

— Я ненавидел в самом начале. Это служит напоминанием о том, что я больше никогда не должен быть таким слепым, не должен забывать о том, что находится прямо передо мной, — его взгляд переходит на остальных. Неужели он имеет в виду то, о чем я думаю? Он грустно смотрит на меня и гладит меня по щеке. — Чтобы больше никогда не быть таким эгоистом. Я потерял тебя однажды, Пейтон Эндрюс, и неважно, что случилось и каковы мои собственные непутевые чувства, есть одна вещь, которую я знаю — я хочу этого, я хочу, чтобы наша семья снова была целой, и если это означает, что я, наконец, должен принять то, что всегда существовало, тогда я это сделаю.

— То есть? — спрашиваю я, чувствуя, что и остальные хотят спросить, но они молчат.

— Наша любовь. Не только твоя и моя. Твоя и Калена. Фина и твоя. Риггса и твоя. Я люблю вас всех, действительно люблю, так почему вы не должны чувствовать то же самое? — он морщится. — Я не говорю, что я буду в порядке все время, я все еще борюсь, но я хочу этого. Я хочу быть в порядке. Я никогда не хочу быть причиной того, что кто-то из вас несчастлив. Я с этим покончил. Может быть, нам нужно было разойтись, чтобы снова сойтись, таким образом, чтобы все исцелилось так, как никогда раньше. Чтобы я мог ясно видеть наше будущее. Всех нас.

Он дарит мне нежный, затяжной поцелуй, и я чувствую вкус правды на его губах.

Тайлер все еще мой. Всегда был, всегда будет, и прямо сейчас он вновь дарит мне свое разбитое сердце, снова доверяя его мне. Однако на этот раз он знает, что в моих руках находятся и сердца других.

Смогу ли я быть достаточной женщиной, чтобы жонглировать ими всеми?

— Когда мы выберемся из этой адской дыры, мы начнем все сначала, — шепчет он мне в губы.

— Всего лишь пять хищников, — дразню я, и он ухмыляется, его губы изгибаются напротив моих.

— Ты знаешь это, Пейтон. Теперь отдыхай, это приказ, — пробормотал он, прежде чем снова поцеловать меня.

Закрыв глаза, я впервые за три года чувствую, что мое сердце цело.

Исцелено.

Любимо.

— Клянусь блять, Риггс, лучше бы это был твой ледоруб, — рычит Кален, и мы все смеемся, громкий звук счастья застает нас врасплох.

Я слушаю их шутки и смех, засыпая в их объятиях с улыбкой на губах. Я скучала по этому — по дружбе и семье. Я никогда не смогу покинуть их снова. Возможно, Тайлер прав — возможно, мне пришлось уехать, чтобы найти то, чего я действительно хочу, а когда я вернулась, мы все уже были готовы.

Чтобы быть вместе.

Быть одним целым.

Потому что сердце этой дайверши принадлежит каждому мужчине, окружающему меня.

Навсегда.

РИГГС

Она наконец-то уснула. Фин тоже. Тайлер бодрствует и смотрит на нее сверху вниз, а Кален отказывается ее отпускать, обнимая ее так крепко, словно плюшевого мишку, что ей должно быть больно — не то чтобы она жаловалась. Она перестала дрожать тридцать минут назад, и это хорошо. Думаю, переохлаждение ей не грозит.

Я выскальзываю из-за ее спины, вызывая ее ворчание, а затем бесшумно удаляюсь и шепотом передаю по рации остальным свежие новости, а затем ухожу, чтобы отлить.

Взяв с собой фонарик, я направляюсь за скалу, которую мы нашли. Это больше похоже на другой участок пещеры, если не считать того, что здесь только один вход и отверстие в задней части, в которое впадает ручей, и которое мы используем для туалета. Те же жучки освещают потолок, делая его похожим на звезды, рассыпанные по ночному небу, когда я кладу фонарик на камень и освещаю крышу, чтобы видеть. Все еще темно, но, по крайней мере, не кромешная тьма. Пописав, я мою руки, как вдруг слышу шаги.

Я поворачиваюсь, и через мгновение в пещеру входит Пейтон. Она уже полностью проснулась и все еще голая, хотя, кажется, она ничего не замечает и ее это не волнует.

— Ты в порядке, Пей? — обеспокоенно спрашиваю я, отряхивая руки, чтобы избавиться от воды, когда подхожу ближе.

Она кивает.

— Все хорошо, честно, но я проснулась, а тебя нет.

— Извини, мне нужно было в туалет, — говорю я, останавливаясь перед ней. Она откидывает голову назад и улыбается мне, и я не могу не улыбнуться в ответ и протягиваю руку, чтобы коснуться ее щеки, зная, что теперь могу — особенно после признания Тайлера. Она вздыхает и прижимается ко мне, вздрагивая, поэтому я обхватываю ее руками и целую ее в макушку, пока она стоит в моих объятиях.

— Я скучал по тебе, — шепчу я.

— Я тоже по тебе скучала, — отвечает она, целуя мое плечо, придвигаясь ближе, прижимаясь каждым дюймом своего прекрасного тела к моему. Сдерживая стон, я закрываю глаза и пытаюсь вести себя прилично, даже когда мой член твердеет. Все грязные вещи, которые я когда-либо хотел проделать с ней, проносятся в моей голове. Она откидывается назад, достаточно, чтобы встретиться с моим взглядом, пока я смотрю на нее.

— Я рада, что все наконец-то прояснилось, — она сглатывает. — Я не ожидала этого, но я всегда чувствовала себя такой виноватой за то, что хочу тебя целиком, — признается она, по старой привычке всегда рассказывая мне о своих сокровенных страхах и секретах.

— Ты заслуживаешь всей любви, Пейтон, всегда заслуживала. Одного мужчины никогда не будет достаточно для тебя. Да и как он может быть достаточным? Ты заслуживаешь любви более глубокой, чем любой ручей. Ты заслуживаешь океана, и мы собираемся дать тебе его. Больше никаких побегов. Больше никаких колебаний. Сейчас мы все вместе, и если мы никогда не выберемся из этой пещеры, ты узнаешь, как чертовски сильно тебя любят. Мы живем, мы умираем, мы исследуем вместе всегда, — говорю я ей, и ее губы подрагивают в медленной ухмылке, прежде чем она приподнимается для поцелуя. Я наклоняю голову и мягко прижимаюсь губами к ее губам.