– Больше ничего? – хрипло спросил он.

Степа развел руками.

– Если хочешь, я еще поковыряюсь, но вряд ли нарою что-нибудь.

– Попробуй еще. – Не так-то легко было признать, что единственная ниточка вела в пустоту.

Операционную уже подготовили для трансмутации. Анатолий присоединил системы к флаконам, не хватало только Геора. Под пристальными взглядами мастера-алхимика и стажера охотник разделся, улегся на прохладную липнущую к телу клеенку. После самой первой процедуры, когда молодой подмастерье с трудом сдерживал ужас, миновало два года. Страха не осталось, была только досада, что заново придется пережить головную боль, когда перед глазами все плывет, судороги в мышцах и слабость – неизменные побочные эффекты трансмутации.

Зато сразу после нее обострялось чутье охотника, и Анатолий, видно, надеялся, что получится избавиться и от проклятия.

– Я в этот раз добавил чуть больше антива, – объяснял он, между делом протирая участки кожи спиртом, а следом уверенно и ловко вставляя иглы. – Еще включил болтушку собственного изобретения. Может, потрясет немного.

Он продемонстрировал Геору небольшой флакон с темно-красной жидкостью, тот безразлично кивнул: в зельях он все равно ничего не понимал. Вряд ли мастер-алхимик хочет его убить, и на том спасибо.

Зелья уже начали поступать в кровь охотника и он, как всегда, почувствовал сонливость. Следом, он знал, придет жар, потом озноб. Под конец процедуры его станет трясти так, что придется вкалывать средство, расслабляющее мышцы. Трансмутация длилась всего пару часов, но Геору иногда казалось, что вечность.

«Сегодня увижусь с Аленкой пораньше!» – думал он, и эта мысль успокаивала и придавала сил.

– Эй! – Геор очнулся от того, что Анатолий похлопал его по щекам. – Все, Гоша. Все. Молодцом. Я уже проклятие глянул… Пока непонятно. Вроде и нет, а вроде и осталась небольшая червоточина. Или глаз у меня уже замылился. Завтра повнимательнее посмотрим. Отлежись немного и ступай домой.

Геор открыл глаза и, как это обычно бывает после трансмутации, увидел мир куда более объемным и ярким, чем два часа назад. Аура Анатолия горела радужным пузырем, до слуха Геора доносились мельчайшие звуки, и тут же развернулось в полную силу чутье, а мышцы мгновенно напряглись, среагировав на нечисть, хотя отголосок темной энергии был слабым, остаточным и доносился из подвала мастеров-дознавателей.

У дверей квартиры Геор по привычке полез в карман за ключами, когда вспомнил, что оставил их дома. Нажал на кнопку звонка. Это было непривычно – даже не то, что он позвонил в собственную квартиру, а то, что там его кто-то ждет. Улыбнулся, представив глаза Аленки: вот удивится, наверное. Обрадуется.

Дверь никто не открыл. Геор подумал было, что звонок неисправен, ведь им давно не пользовались. Нажал еще раз, прижав ухо к двери, и услышал, как внутри квартиры переливается птичья трель. Подергал ручку – заперто.

Все еще не веря, что Аленка могла уйти без разрешения, громко постучал и подождал несколько минут. Может быть, она в душе. Тишина.

Геор сел на корточки, прислонившись к стене: ноги не держали. Перед глазами вспыхивали и гасли алые пятна. Как же херово после этой дряни!

И вдруг взметнулось чутье охотника, ударило по нервам. Геора как пружиной подбросило вверх, руки сами собой сжались в кулаки. «Нечисть, приближается нечисть!» В нос шибанул запах клубники. Проклятие! Геор едва удержался, чтобы его не вывернуло наизнанку. Никогда воображаемый запах не был еще таким ярким!

А потом на площадку третьего этажа шагнула Аленка. Шла, напевала, позвякивая ключами. Курточка нараспашку, коса распушилась от ветра. Она несла пластиковый контейнер с клубникой, аккуратно держала в руке, чтобы не помять или не рассыпать. В такое время года клубника редкость, но в любом супермаркете можно найти ее даже сейчас.

От Аленки пахло нечистью. И клубникой. Нестерпимо, тошно. А она увидела Геора и улыбнулась, заправила локон за ухо.

– Что это? – Охотник указал подбородком на контейнер.

– Купила для тебя, – весело сказала она, еще не разглядев ярости Геора.

– Зачем? – процедил он сквозь зубы.

Алена что-то почувствовала, вскинула взгляд, торопливо начала объяснять:

– Помнишь, ты уснул в сарайчике у путей? Во сне ты шептал, что чувствуешь запах клубники. Вот я и подумала… Порадовать… Деньги взяла на столике, извини. Вот сдача.

Аленка залезла в карман куртки, выгребла смятые бумажки, протянула на ладони. Да не в деньгах было дело, и даже не в клубнике. Она вышла из дома без спроса. Неужели не понимает, как это опасно?

«Нечисть! – вопило чутье. – Убить нечисть!»

Баньши заметила что-то такое в лице Геора и застыла на секунду, замерла. Доверчивый взгляд сделался испуганным. Отступила на шаг, потом еще.

– Почему ты вышла из дома? – рявкнул охотник. – Как ты посмела подвергать опасности…

Себя. Он хотел сказать «себя».

– Людей… – закончил Геор и сам растерялся.

– Я… – беззвучно прошептала Алена.

– Что – ты? Такая хорошая несмотря на то, что баньши? Это хотела сказать?

Геор услышал свой голос словно со стороны. Неужели это он произносит такие злобные, несправедливые слова? Дать бы себе по морде!

Алена зажала ладонью рот, задавливая в себе слезы, только заморгала часто-часто. И вдруг распрямилась, сделалась будто даже на несколько сантиметров выше, хотя, конечно, все равно совсем девчонка по сравнению с рослым и широкоплечим охотником. Однако смотрела смело.

– Да, ты прав, я баньши, – сказала она тихо. – Не человек. И я знала, что рано или поздно ты об этом вспомнишь и обвинишь меня в том, что я не в силах изменить. Так спроси себя, охотник, кого ты любил? Девушку, которой я когда-то была и которой уже не стану. Или… нечисть…

Клубника алыми брызгами рассыпалась по полу. Следом со звоном упали ключи. Будто цветные фантики, усеяли пол бумажные деньги. А Аленка уже бежала вниз по ступеням, легкая, стремительная, будто лань. Только мелькнула на площадке второго этажа пушистая пепельная коса.

– Алена! – взревел Геор.

Сердце пронзило осознание невосполнимой утраты. Это было страшнее, чем умереть самому. Страшнее, чем бороться с десятком чудовищ.

– Алена!

Он бросился вниз по лестнице. Ноги заплетались, а сознание мутилось: Геор еще не отошел после процедуры. Грохнула дверь подъезда – охотник едва услышал звук сквозь туман в голове. На пару секунд он, кажется, потерял сознание. Пришел в себя на заплеванном полу, поднялся, хватаясь за перила, и бросился из подъезда вон.

– Алена! Аленушка!

Двор был пуст, только соседки, сидящие на лавочке, с неудовольствием смерили буйного жильца острыми взглядами.

– Здесь… девушка… – проговорил он, задыхаясь.

Ему вяло указали направление. Геор оббегал все близлежащие дворы, заглянул во все подъезды. Бесполезно – Алена как в воду канула. Он немного отдохнул, присев на бортик песочницы: ноги уже просто отказывались идти. Мамашки мгновенно расхватали детей, косясь на здоровяка с диким взглядом: то ли обкурился, то ли напился, но Геор не обратил внимания. Все его мысли были об Аленке. Куда она, глупая? Без денег, в одной курточке! Маленькая бестолковка…

Геор едва не застонал, вспомнив, как доверие в ее взгляде сменяется страхом. Он никогда не сделал бы ей больно, не ударил, но ведь она не забыла, конечно, не забыла, как он приставлял нож к ее горлу. Как накрутил на руку ее волосы, заставив выгнуться от боли… Такую хрупкую и нежную… Родную девочку…

Превозмогая тошноту и слабость, Геор побрел в парк. Может быть, она решила укрыться там, где впервые пришла в себя? Бродил среди деревьев до темноты, пугая своим видом прохожих. Прислушивался к чутью: если Аленка здесь, оно подскажет, он ощутит присутствие баньши. «Спроси себя, кого ты любил? – снова слышал он ее голос. – Я не человек… не человек…»

– Тебя, – тихо ответил он в пустоту. – Я любил тебя, моя девочка.

В потемневшем парке пахло травой и дождем. Геору хотелось выть.