Впрочем, пока что никто особо не торопился заводить с иностранными гостями беседу, а гости отвечали взаимностью. И только обе кабирки осматривали бальный зал горящими от восторга глазами.

Саму Даниэль Люмский дворец не впечатлил. После Шато-Мортез, резиденции тьердемондских королей, ее вообще было сложно впечатлить. Не внушала и копия огромной картины, изображавшей Фридриха Второго в полный рост. Кайзер при всех императорских регалиях, в парадном генеральском мундире и соболиной мантии, строго взирал на присутствующих. Пожалуй, единственное, что Даниэль действительно нравилось здесь и сейчас — богатая иллюминация сотен свечей, а не кристаллическое освещение от Ложи. Чародейка считала его чудовищно безвкусным.

А еще музыка, исполняемая разогревающимся оркестром. Спокойная, умиротворяющая, радующая слух музыка, на фоне которой культурно шумели и переговаривались гости. Скоро готовился начаться первый танец.

— Отвратительно, — пробурчал Гаспар. — Слишком много людей. Слишком много мыслей. Музыка! Эта музыка! Она не дает мне сосредоточиться. И этот…

Он опять потянулся к тугому накрахмаленному воротничку белоснежной рубашки под строгим черным фраком.

— Прекратите, пожалуйста, мсье де Мондэ, — мягко остановила его Даниэль с особой своей улыбочкой на нежно-розовых от помады губах. — Я понимаю, вам двадцать девять лет, а люди столь преклонного возраста обычно невыносимо капризны и раздражительны, но…

Гаспар метнул на нее недовольный взгляд. Пальцы на левой руке задрожали.

— Я не капризный и не раздражительный! — возразил он раздраженно и капризно.

Чародейка склонила белокурую голову набок. Ее улыбочка стала еще особеннее. Гаспар потер бледный влажный лоб.

— Успокойся, — сказала Даниэль. — Соберись. Глубоко вдохни. Ну же, как я показывала. Выдохни. Молодец. И хватит насиловать ворот! — шикнула она, наставляя палец и пресекая очередную попытку Гаспара испортить свой идеальный внешний вид. — Я вам руки обломаю, еще раз так сделаете. Я не шучу, мсье де Мондэ.

— Покорнейше прошу меня простить, ваша светлость графиня ля Фирэ, — поклонился менталист. — Со всем смирением буду получать удовольствие, пока этот ворот насилует меня и душит.

— Вот-вот, мсье де Мондэ, мне нравится ваш настрой, — великодушно одобрила Даниэль. — И вообще, брали бы пример с мсье Фремда, — она повернула голову к сигийцу.

Райнхард не отреагировал. Чародейка привела его в порядок, лично водя по цирюльням и швейным ателье, и была горда собой. Сигиец больше не напоминал нищеброда с Модерского днища. Он был гладко выбрит и подстрижен и грубой своей физиономией напоминал теперь старого солдафона. По непонятной причине Даниэль зачем-то оставила ему усы, сказав, что так он точно напоминает одного полковника, с которым ее что-то когда-то связывало.

Гаспар с завистью посмотрел на Райнхарда, упакованного в такой же фрак и такую же рубашку, ворот которой впивался в шею еще страшнее, но не походило, что это как-то тому мешает.

— Неужели тебе и вправду удобно в этом ходить? — с сомнением спросил Гаспар.

— Нет, — ответил Райнхард. — Эта одежда непрактична и очевидно создана для того, чтобы наносить вред здоровью своего владельца. Предпочел бы от нее избавиться.

— И чем я только провинилась перед Господом Богом, — вздохнула Даниэль, сделав одухотворенное личико святой мученицы, — чтобы угодить в общество таких мужчин, как вы, которые не только ничего не понимают в хорошей одежде, лишены вкуса, но и в высшей степени неблагодарны! Вы меня на руках должны носить за то, что я столько времени и нервов потратила, чтобы вы хоть немножечко стали похожи на представителей высшего света.

— Тебе не понравилось, когда я это сделал, — сказал сигиец, — хотя ты сама просила.

Даниэль мстительно сверкнула глазами. Обычными, которые могли показаться либо зелеными, либо голубыми.

— Так ведь не на плече, как мешок репы, а на-ру-ках! — по слогам проговорила чародейка, не желая вспоминать тот случай, когда сигиец всерьез воспринял предостережение нести ее от Ангельской Тропы до Веселой Бездны. Он ведь действительно поднял ее и пронес так несколько улиц.

— Вот вы где, — раздался голос графа де Контэ, прихрамывающего по залу в их сторону. — А я уже вас обыскался, — рассмеялся он, приблизившись, и поцеловал поданную Даниэль руку. Затем энергично пожал руки Гаспару и сигийцу. — Забеспокоился, что вы опоздаете к открытию, или… — он не договорил, насторожился, подался чуть вперед и понизил голос: — Надеюсь, не возникло никаких проблем?

Граф Шарль Луи Морис де Контэ был высок, строен, хорошо сложен, обладал аристократически утонченными чертами лица, огрубевшего к сорока с чем-то годам, и был почти полностью седым. А еще сильно хромал на левую ногу, но при этом держался по-военному прямо. Когда Даниэль рассказывала о графе и его тревожащих секретах, почему-то забыла упомянуть, что тот еще и отставной капитан королевской лейб-гвардии кирасиров, получивший в 1628 году тяжелое ранение в боях с армией Второго Конвента. После поражения и свержения Филиппа VIII граф эмигрировал в Империю и поступил на службу в штаб анрийской жандармерии, где уже несколько лет занимал не последнюю должность. Достаточную, чтобы провести на прием иностранной делегации троих лишних гостей.

— Никаких, — заверила Даниэль с милой улыбкой и невинно похлопала глазами: — Что могло случиться? У нас ведь официальные приглашения.

— Вот и прекрасно, — Шарль вытянулся, по офицерской привычке приложил руку к поясу слева. — А что… хм, с вашим долгом службы?

— Мы уже работаем над этим, — сказал Гаспар, опередив чародейку. — Нам надо получше осмотреться.

Шарль против желания глянул на сигийца. Сигиец ответил ему равнодушным молчанием.

— Что ж, осматривайтесь, — натянуто улыбнулся граф и непринужденно кивнул кому-то знакомому в толпе гостей. — Дайте мне знать, если заметите что-нибудь подозрительное.

— Всенепременно, — чуть присела в книксене Даниэль. — А кстати, ваша светлость, может, вы нам немного поможете?

— Каким образом, ваша светлость? — насторожился Шарль.

— Не поделитесь соображениями, кого бы вы сочли наиболее подозрительным?

Граф исподлобья обвел красноречивым взглядом всех троих, и чародейка прикусила язык.

— Боюсь, нет, Даниэль, — суховато ответил Шарль. — Списки гостей составлены и утверждены самим Шталендхэрром генерал-губернатором.

— Ох… — виновато приложила ладонь ко рту Даниэль.

— Поэтому подозрительных лиц здесь быть не может в принципе. Имейте это в виду.

Граф хотел откланяться, однако Гаспар остановил его:

— Когда начнется официальная часть приема?

— В десять.

Официальная часть обещалась быть короткой. Министр Бейтешен и Мекмед-Яфар в присутствии генерал-губернатора должны были произнести приветственную речь перед собравшимися в зале гостями и ответить на несколько самых важных, заранее подготовленных вопросов, после чего удалиться в малый обеденный зал Люмского дворца и за официальным ужином обсудить условия предстоящего договора, о деталях которого знали только избранные. На ужин допускались только этим самые избранные, а остальные гости были приглашены в большой банкетный зал.

— Прошу меня извинить, — откланялся Шарль. — Если что, я буду неподалеку.

Откланялся вовремя — как раз мимо проходил слуга с подносом, которого Гаспар и выловил, ограбив на три фужера с шампанским. Один он передал Даниэль, другой — сигийцу и последний оставил себе.

Прежде чем менталист сориентировался, Райнхард подозрительно обнюхал содержимое фужера и опрокинул залпом. Прежде чем сориентировалась Даниэль, сигиец с невероятной ловкостью сменил свой пустой фужер на ее полный и опрокинул и его тоже. Видимо, вторая проба подтвердила предварительный вывод, и игристое вино оказалось в категории лишенного смысла потребления, поскольку на третий фужер сигиец даже не взглянул.

— Ну-с, чем займемся? — поинтересовался Гаспар, с ухмылочкой поигрывая фужером.