Сигиец не ответил.

И молча пошел.

— Да ну еб твою мать… — проворчал себе под нос Эндерн и схватил его за рукав. — Стой, блаженный, драть тебя кверху сракой! Из какой, сука, манды небесный вы мне на башку валитесь, а? Так, — выдохнул полиморф. — Просто подождать, пока твои дружки не явятся, для тебя не вариант, так?

Сигиец промолчал.

— Я так и понял, — хмыкнул Эндерн. — Ладно. На кой хер мне это надо?.. Ладно, вместе пойдем. Я первый. Сверху. Вон оттуда, — он указал на окно комнаты, в которую уже заглядывал. — Как подниму шухер — заваливайся снизу, пока они опизденевшие сидят. — Оборотень поколебался, глубоко вздохнул и согнул ладонь правой руки, опущенной к земле. В рукаве щелкнула пружина, выпуская из ножен узкий нож. Эндерн ловко перехватил его, раскрутил на пальцах и протянул сигийцу рукоятью. — На.

Сигиец посмотрел на нож.

— Бери, пока я, сука, добрый! — прикрикнул оборотень. — Подспорье тебе, понял? Понял же?

— Да.

— Жди, — Эндерн отступил вглубь закоулка. — И смотри не обосрись.

— Исключено, — сказал сигиец. — Время дефекации еще не пришло.

— Юморист, блядь, — буркнул полиморф и подпрыгнул, обращаясь филином.

Птица недовольно ухнула, молотя крыльями, и взмыла в алеющее на западе небо.

Филин сел на подоконник и вылупился на людей в комнате с непередаваемым птичьим высокомерием. Тип с наколками на пальцах уставился в ответ с типичной злобой человека, которому не раз приходилось отстирывать шляпу от поговорки про деньги. Сперва просто смотрел, затем попытался отогнать, махая рукой. Для верности даже взял нож. Филин смотрел на него и не думал двигаться. Тип встал. Постоял, играя с птицей в гляделки. Его приятель откровенно веселился, чем лишь подпитывал злость.

Тип не выдержал и распахнул окно, громко заорав. Птица склонила ушастую голову набок и посмотрела на него как на недоразвитого. Тип несколько растерялся, почесал нос и потянулся к филину рукой. Тот переступил когтистыми лапами и нехотя сдвинулся к краю подоконника. Почувствовав, что птица совершенно не боится, человек потянулся к ее голове, но сразу же одернул руку перед опасно щелкнувшим клювом. Это привело его в бешенство, он попытался схватить наглого пернатого выродка, но филин отпрыгнул, взмахнул крыльями и сорвался с подоконника. Тип с чувством полного морального удовлетворения победоносно ухмыльнулся, глядя ему вслед.

Филин заложил крутой вираж и влетел в окно, выставив когти. Вытянулся в поджарую человеческую фигуру, мягко опустился на стол, зазвенев посудой. Прежде чем оба присутствующих сообразили, что произошло, Эндерн хлестко пнул носком ботинка своего обидчика в челюсть, направляя в типа в шляпе левую руку и разгибая ладонь. Щелкнула пружина, стреляя ножом тому в горло. А Эндерн спрыгнул со стола на типа с наколками на пальцах, с грохотом повалил на пол и завернул ему голову. Вскинул правую руку, из рукава которой выскочил нож, перехватил его и с короткого замаха глубоко всадил в основание шеи.

Кто-то выругался. Раздался звон бьющегося об пол стекла. Эндерн поднял голову — в дверях стоял лысоватый мужик и вытягивал из-за пояса пистолет. У его ног среди осколков бутылки разливалась красная лужа.

Эндерн зло сверкнул из-под кустистых бровей желтыми глазами, вскочил с тела убитого, но лысый достал пистолет и выстрелил, держа его обеими руками. Хлопок выстрела оглушил, комнату заволокло пороховым дымом, но бандит все равно не услышал бы бесшумно пронесшегося под потолком филина. Лысый пораженно вскрикнул, отступил в коридор. Птица нырнула в дверной проем, коснулась чужого плеча крылом, которое приняло форму человеческой ладони. Эндерн оперся о лысого, перемахнул через него, крепко придушил сзади левой рукой и выгнул ладонь правой. Последний нож прыгнул в пальцы, и оборотень вонзил его лысому в печень, прокручивая и толчками вгоняя все глубже, пока бандит не обмяк.

Внизу уже кто-то стрелял. Тонко визжала девчонка. Гремели ножки стульев по полу. Кто-то вопил.

Эндерн выдернул нож, бросил труп и побежал по коридору до лестницы, спустился по ней за два шага и понял, что торопиться в общем-то было и незачем.

Неподалеку от входной двери у квадратной деревянной колонны стоял один из бандитов. Вернее сказать, висел, пришпиленный к ней ножом. Голова свесилась набок, язык вывалился, на пол обильно текла кровь из пробитого насквозь горла. Девчонка уже не визжала, а тихо плакала, уткнувшись в грудь обнимающего ее старика. Сигиец стоял у края стола и, согнув второго бандита в многозначительной позе, вдавливал физиономией в крышку. Правая рука была прижата туловищем, левую прижимал сигиец. Бандит брыкался, глухо рычал и матерился в стол, вокруг которого еще катались пустые винные бутылки.

— Ты че, блаженный, удумал? Трахнуть его? — скрестив руки на груди, спросил Эндерн.

Сигиец коротко взглянул в ответ серебряными бельмами и наклонился к бандиту, вывернув ему голову.

— Кто вы и что здесь делаете?

Бандит засопел, сдувая проступающую на губах слюну.

— А тебя ебет⁈

Сигиец взял его за волосы, приподнял голову и хорошо приложил о столешницу. Бандит издал звук, похожий на рев раненого оленя и скрип несмазанных петель деревянных ворот. Сигиец дождался, пока тот стихнет, глянул в сторону кухни и протянул руку. Среди подвешенных у плиты кухонных приборов дрогнул крупный столовый нож для резки мяса, сорвался с петли и метнулся сигийцу в ладонь. Тот перехватил руку бандита в запястье и приставил лезвие к мизинцу.

— Кто вы и что здесь делаете? — равнодушно спросил он.

— Винище жрем! Запрещено⁈ — брызжа слюной, гнусаво огрызнулся бандит.

Сигиец надавил на нож. На какой-то миг стало очень тихо. Эндерн понял, что произошло, только тогда, когда бандит заорал во всю глотку, глядя на собственный мизинец, отделенный от кисти. Оборотень брезгливо сморщился и отвернулся. Пугающий визг и вопли трясли стены «Спящей сельди» недолго. Их сменили отчаянные стоны раненого, затем всхлипы.

Сигиец снова придавил руку бандита к покрытой кровью столешнице и приставил нож к безымянному пальцу.

— Кто вы и что здесь делаете? — механически повторил он.

— Хуй… — выдавил из себя побагровевший бандит, — те за щеку!

Сигиец механически надавил на нож еще раз.

Пытаемый вопил дольше и отчаяннее, чем до того. Когда затих, жадно хватая ртом воздух, сигиец наклонился к нему и сказал:

— У тебя еще три попытки солгать или проигнорировать вопрос. Затем перейду к кисти. Ты достаточно крепок физически, тебя хватит до локтя. С другой стороны, — сказал сигиец, чуть подумав, — неразумно тратить время.

Сигиец воткнул окровавленный нож в столешницу, резко перевернул одуревшего от боли и страха бандита и взял его за горло. Тот почти не сопротивлялся, лишь глотал слюну и боролся с льющимися рекой слезами из глаз. Сигиец вновь протянул к кухне руку. С петли сорвался угрожающего вида мясницкий топор.

— Ждем! — простонал бандит, едва острая кромка коснулась его изуродованной руки, из обрубков пальцев которой обильно текла кровь. — Ждем какого-то мудака, хакира… и бабу…

— Зачем?

— Велели забрать все, что у них на кармане будет… бумаги какие-то… или еще какая срань…

— А че здесь искали? — вмешался Эндерн, подойдя ближе к столу.

— То и искали… Сперва велели все перерыть…

— Кто приказал? — спросил сигиец, не отнимая топора от кисти бандита.

— Мужик, слышь… — хныкнул тот, уже бледный от страха, боли и потери крови, — лучше сразу замочи!..

— Нет, — сказал сигиец.

Эндерн наклонился к бандиту с противоположенной стороны. Глянул на него птичьими желтыми глазами с паскудной ухмылкой, постукивая по небритой щеке рукояткой узкого ножа со следами крови.

— Мужик, слышь, ты еще не понял? — произнес он. — Тебя ж до локтя хватит.

Бандит облизнул губы, но смолчал. Эндерн поднял глаза на сигийца. Тот замахнулся.

— Колдун! — взвыл бандит. — Нас колдун сраный нанял!