Гаспар некоторое время молчал, напряженно глядя в потолок.

— Предсказуемо, — глухо констатировал он.

— Нет, не предсказуемо, — возразила Даниэль, уделяя все внимание халату. — Тебе повезло, что ты в коме лежал, иначе он прямо на месте тебя взглядом испепелил бы. В общем, — чародейка решила, что колени достаточно прикрыты, — как только окрепнешь, мы едем домой, прихватив с собой нашего дьявола, с которым он сам разберется.

Гаспар повозился, приподнимаясь на локтях.

— Я все равно хочу увидеть этого… дьявола, — не унимался он.

— Господи боже, — закатила глаза Даниэль, теряя терпение. — Хватит нудить — не увидишь ты его!

Менталист испуганно втянул свинцовую голову в плечи.

— Почему? — робко спросил он.

— Потому что его нет!

— То есть?

— Он ушел.

— Как?

— Ножками, через дверь, — фыркнула Даниэль.

— Почему вы его не остановили?

— А как, по-твоему, я должна была это сделать? — сердито проворчала чародейка. — Раздеться, лечь, раздвинув ляжки, обложиться жареными свиными колбасками и поставить между сисек кружку пива?

Гаспар уставился на нее, нахмурился, прикрыл веки. На бледных губах заиграла ребяческая ухмылочка.

— Спустись на землю, дорогуша, — скрестила на груди руки Даниэль, — а то перевозбудишься от фантазий и опять в кому впадешь. В отличие от тебя на него это не подействует — я проверяла.

— Вы должны были хотя бы попытаться…

Даниэль нагнулась, грозя кулаком, готовая ударить Гаспара по лбу.

— Послушай, баран упертый, — зло зашипела она. — Я… ну, та другая я… даже не удалось с ним справиться. На него не подействовали обструкторы. И все-таки он два дня, — Даниэль для убедительности показала на пальцах, — просидел в подвале, ни разу почти не шелохнувшись. Один раз сделал исключение, чтобы проглотить варево Геллера, и снова выключился. А сегодня просто встал, как ни в чем не бывало, и сказал, что уходит. Его не остановило даже охранное поле с кучей цифр. Он его даже не заметил!

— То есть вы его просто отпустили… — бессильно выдохнул Гаспар, едва дослушав.

— Я взяла с него слово, что он вернется.

— С каких пор ты стала такой наивной?

— Я не наивная, Гаспар, — чародейка с силой дернула цепочку на шее. — Мы оставили в залог пару его вещей, к которым он испытывает нежную привязанность. Да и Эндерн за ним приглядывает.

— Думаешь, Эндерн его вернет? — поинтересовался менталист, особо выделив имя полиморфа голосом.

Даниэль состроила недовольную рожицу, мигом распознав сарказм.

— Я думаю, — сказала она равнодушно, — его вернет мое обещание помочь найти Машиаха.

Гаспар приподнялся, не скрывая удивления.

— Вы узнали, где он? — спросил он с надеждой.

— Нет, конечно. Но обещать не значит помогать, верно? — лукаво подмигнула Даниэль.

— А если он поймет, что ты его обманула?

— А я его не обманывала.

— Не понял.

— Ну и хорошо, что не понял, — Даниэль нежно похлопала Гаспара по груди, приказывая лечь, и поднялась. — Отдыхай. Пойду соображу тебе что-нибудь поесть и растрясу Механика, чтобы воды организовал. Я не брезгливая, но, — она демонстративно принюхалась, — тебе не мешало бы помыться.

Гаспар пристыженно подтянул простыню и сжался на кровати.

— Стой, — окликнул он чародейку. — А куда этот дьявол ушел?

— Вот сука! — проворчал Эндерн. — Какого хера я поперся за тобой⁈

— Не доверяете, — повернул на него голову сигиец.

— Я тя не спрашивал! — огрызнулся оборотень.

— А кого?

— Мамашу твою! Как ты меня, сука, расшифровал?

Эндерн вышел из дома Геллера раньше сигийца и следил с ближайшей крыши, куда тот направится. Сигиец под словом «идти» подразумевал именно то, что сказал, и прошел около трети Анрии из Веселой Бездны до Лявилля часа за три-четыре. Эндерн летел за ним, а когда это стало невозможно, полиморф держался неподалеку, постоянно меняя облик, чтобы не показаться два раза на одной улице с одним и тем же лицом. Сигийца он не терял из виду дольше пары секунд. Однако три квартала назад, уже в Лявилле, вышло так, что они разминулись — сигиец просто растворился на полупустой улице. Сперва оборотень взбесился. Делалось тошно от мысли, что он то ли стареет, то ли тупеет и теряет хватку, потому как все чаще его сбрасывают с хвоста. Но Эндерн быстро успокоился и с мстительным злорадством решил, что так даже к лучшему. В конце концов он оказался прав, и этот лось с мордой отсталого сбежал. Эндерн развернулся с мыслью поймать первую попавшуюся карету и обрадовать чародейку «непредсказуемыми» новостями, но… очень долго матерился на всю улицу, столкнувшись с сигийцем нос к носу.

Дальше они пошли вместе. Полиморф обиженно молчал, в любой момент готовый пустить в ход выбросные ножи — меч Механик починил, но не отдал, сославшись на то, что нужно переделать механизм и усилить конструкцию. Сигиец же не проявлял никаких признаков хоть чего-нибудь, просто шел вперед.

— Ты меняешь внешность, — сказал сигиец. — Твоя сули остается прежней.

— Ах ты ж жлоб глазастый… — проскрипел Эндерн, сверкая желтыми глазами.

— Ты мог сразу пойти со мной, а не следить.

— Тха, и куда б ты меня завел?

— В гостиницу «Спящая сельдь».

В отличие от Даниэль Эндерн не горел особым желанием общаться с сигийцем все эти дни и удачно избегал этого. Он вообще считал, что, раз Паук отдал приказ везти того в столицу, надо было обмотать его тремя слоями цепей, сунуть кляп в пасть, запихнуть в ящик и забыть о его существовании. Однако у чародейки вдруг появились другие планы, и это полиморфу очень не нравилось. Он считал — и не без причины, — что у этих идиотов, с которыми приходится возиться, давно уже один мозг на двоих и если что-то случается с одним идиотом, его место тут же занимает вторая идиотка, и наоборот, дабы не нарушался баланс идиотизма во вселенной.

— Слышь, я — не Графиня, — злобно прорычал Эндерн. — Может, она и повелась на твою пресную рожу и охуенные истории, а меня не наебешь. Я тебе ни на полдюйма не верю!

— Почему люди все усложняют? — спросил сигиец.

— Потому что жизнь, сука, пиздец какая сложная, — философски ответил полиморф, ухмыльнувшись. — Без сложностей никак.

— Ты создал себе сложности, которые привели к тому же результату, к которому привело бы их отсутствие.

— А? — недовольно протянул Эндерн.

— Ты все равно идешь со мной в гостиницу «Спящая сельдь», — сказал сигиец. — Получается, склонность людей к усложнению происходит от отсутствия рациональности мышления и неумения распоряжаться своим временем и силами?

— Поговори мне, блядь! — огрызнулся Эндерн. — Я где рацинальный, а где и башку могу отхерачить!

— Не можешь.

— Уверен? — хищно оскалился оборотень.

Сигиец не ответил. Оборотень был значительно ниже ростом, но это не мешало ему чувствовать себя с ним на равных. Он чуть выгнул кисть, потягивая тросик спускового механизма ножен. В правом рукаве куртки тихо звякнула напряженная пружина. Сигиец не обратил на это внимания. Он смотрел Эндерну в глаза. Щека со шрамом дрогнула, искривив губы, что можно было расценивать как угодно. Эндерн предпочел никак не расценивать.

Полиморф кивнул, предлагая идти дальше. Сигиец молча зашагал.

— Ты мне вот чего скажи, если б на Лодочной наша истеричка на тебя не залупнулась, ты бы че, в натуре развернулся б и съебнул? — спросил Эндерн, немного погодя.

— Нет.

— Тха! — рассмеялся оборотень.

— Я бы спросил, кто виновен в смерти Франца Ротерблица, а потом развернулся б и съебнул, — сказал сигиец.

— Да че у тебя за любовь-то с ним, сука, такая?

— Уже сказал: он должен был расшифровать письма Вальдера Ратшафта.

— А тебе в башку не попадало, что он мог тебя наебать?

— Нет.

— Ну и зря, — набычился Эндерн. — Нас он наебал и конкретно. Мне сразу торчок этот не понравился, но кто меня, сука, слушает! Ежели б он сразу сказал, что ты — его кореш драгоценный, столько б херни не пришлось воротить!