Никаких адресов на конверте не было. Но именно эта его первозданная чистота и напугала Наталью Николаевну больше всего. На одном дыхании она поднялась на второй этаж, но долго не могла открыть дверь квартиры. Чуть не плача от досады и страха, она заставила себя успокоиться и только тогда смогла открыть замок. Она бросила сумки с продуктами у порога и поспешила в свою спальню, где оставила на тумбочке очки. Надев их, пошла искать ножницы, чтобы аккуратно вскрыть конверт, понимая, что могла бы просто разорвать его, как это сделала бы ее подруга. Но не зря говорят, что привычка — вторая натура, и Наталья Николаевна продолжила поиски ножниц. Она нашла их в Машиной комнате, они так и стояли в стаканчике канцелярского набора, как их и поставила когда-то Маша. Аккуратно обрезав край конверта, Наталья Николаевна вынула из него сложенные вдвое большие белые листы. Вначале ей показалось, что и внутри листы тоже белые, но, развернув один из них, застыла от ужаса. С картинки, напечатанной на цветном принтере, на нее смотрела Маша. Маша была и на других картинках, только в другой одежде. Но, глядя даже на одну из них, можно было с уверенностью сказать, что Маша беременна.

— Не может этого быть! Это не Маша… Может, это какой-то монтаж? Или живот у нее искусственный? — разговаривала Наталья Николаевна сама с собой.

Словно отвечая на ее вопрос, среди картинок ей попался один лист с текстом, в котором указывался сайт, где можно лично убедиться в подлинности этих снимков.

Не зная, что делать, чтобы не сойти с ума, Наталья Николаевна бросилась к телефону.

— Рая! Беда! Ты мне очень нужна! — прокричала она в трубку.

Тут ее взгляд упал на сумки, валяющиеся у порога. Словно в забытьи, она положила трубку рядом с телефоном, не обращая внимания на гудки, идущие из нее, стала поднимать с пола сумки. С ними она прошла на кухню. Вспомнив, что к праздничному столу купила мороженого, достала ведерко с пломбиром из сумки, но не поставила его в холодильник, как хотела, а открыла, взяла большую ложку и начала есть. За этим занятием ее и застала Раиса Васильевна.

— Наташка, меня напугала, а сама мороженое ешь? — удивилась она. — Почему у тебя дверь открыта?

— Там… в Машиной комнате… — Наталья Николаевна смотрела на подругу ничего не видящими глазами.

— Так! Не пугай меня! — уходя из кухни, попросила Раиса Васильевна. — Ничего себе! — раздался ее голос уже из комнаты Маши.

Вскоре она вернулась. Держа снимки в одной руке, другой рукой взяла ложку и, не проронив ни слова, тоже начала есть мороженое. Они делали это так сосредоточенно и целеустремленно, что казалось, что нет в мире дела важнее.

— Все! — подытожила Раиса Васильевна.

— Что «все»? — не поняла Наталья Николаевна.

— Мороженого больше нет!

— А Маша?

— А Маша, думается мне, беременна. Где ты это взяла? — Раиса Васильевна потрясла рукой, в которой все еще держала снимки.

— В почтовом ящике! Где же еще? — недоуменно пожала плечами Наталья Николаевна, продолжая облизывать ложку.

— Брось!

— Что?

— Брось, пожалуйста, ложку. И какой негодяй отравил тебе это?

— Разве это главное?

— Нет, конечно, но мне интересно… Слушай! Наташка! Это значит, что у тебя будет внук или внучка! — Она опять потрясла снимками.

— Ну если эти снимки не липовые, а настоящие, то это так и есть. А что-то мне подсказывает, что это так и есть.

— Что ты заладила «так и есть», «так и есть»?! Ты радуешься или посыпаешь голову пеплом? По-моему, ты должна радоваться! А потом, это бы объяснило Машкино молчание! Она не может врать тебе, но не может и правду сказать! — воодушевилась пришедшей в голову догадкой Раиса Васильевна.

— Но почему?!

— Потому что боится. Она боится всеобщего осуждения, но в то же время боится, что ты не поймешь ее и встанешь на сторону осуждающих.

— Она думает, что я откажусь от нее? Что я предам ее? — с ужасом в глазах прошептала Наталья Николаевна. — Да она для меня дороже всех жителей планеты, вместе взятых!

— Так будет всегда? Ты не откажешься от своих слов?

— Рая! Ты же знаешь меня! Когда я отказывалась от своих слов?!

— Отлично! Значит, никакой паники! Будем считать, что мы получили самое приятное известие, какое только может получить человек! Мы не будем об этом трубить, но если эта сволочь… Прости, подруга, эмоции зашкаливают так, что уже не до великого и могучего… Если она растиражирует все это, мы ничего отрицать не будем. Будем делать вид, что давно все знали и очень этому рады. Впрочем, мне даже не придется делать вид.

— Почему?

— Турок! Потому что я и в самом деле рада! Слушай, а у тебя нет в этих сумках селедочки?

— Селедочки?!

— Да нет, ты не о том подумала! Меня не тянет на солененькое, просто я много мороженого съела, а мне после сладкого всегда хочется чего-нибудь полярного.

Порывшись в сумках, Наталья Николаевна достала лоток селедки:

— На, полярница!

— Мировой закусон, ты не находишь? У тебя коньячок с прошлого лета еще остался? Надо стресс снять и попытаться вычислить этого почтальона.

— Коньяк к селедке?

— А что рифмуется со словом «селедка»?

— «Водка»!

— Тоже хорошо! Давай по каплюшке! Ты кого хочешь, внука или внучку? — спросила Раиса Васильевна как бы между делом, отпив полрюмки водки и потянувшись за селедкой, боковым зрением наблюдая за подругой и боясь, что та раскроет ее игру.

— Рай, я как-то еще не верю… моя Машка, и вдруг беременна… Может, надо найти этот сайт?

— Чтобы увидеть там эти же фотографии? Нет, почтальон не посылал бы липу. Он хотел досадить тебе, сделать тебе больно, лишить тебя покоя. Но он просчитался! Наташка, скажи, что он просчитался!

— Рай, ты пьяная? Как-то странно ты разговариваешь. — Наталья Николаевна подозрительно посмотрела на подругу.

— Нет, я трезвая, — успокоила ее Раиса Васильевна, поняв, что, стремясь отвлечь подругу, поддержать ее, она уже слегка переигрывает, — ты скажи, чтобы я знала, что этот подлый человек не достиг своей цели!

— Ну хорошо! Он просчитался! Он принес мне потрясающую весть! Я его за это благодарю от всего сердца!

— Отлично! — обрадовалась Раиса Васильевна. — А теперь постарайся вспомнить, кому из детей из последних двух выпусков ты подпортила аттестат?

— Как «подпортила»?

— Хорошо, скажу по-другому! Кто из детей последних двух выпусков не только не открыл «Войну и мир», а вообще в глаза не видел этой книги и при этом ему за это совсем не стыдно?

— Если ты так ставишь вопрос, то тут только один ответ — Леночка Сонина. Она училась с Машей в одном классе. Я ей тройку на экзамене, закрыв глаза, рисовала.

— Так это уже зуб! Но есть ли у Леночки такая техника, чтобы выдать на-гора такую продукцию? — засомневалась Раиса Васильевна.

— Рая, зачем нам это надо? Может, и мне стресс снять и поесть селедочки?

— Я не слышала о такой методике, но попробуй, — согласилась Раиса Васильевна, на самом деле думая совсем о другом. — Наташка, ты не понимаешь! Вычислив врага, мы всегда сможем его разоружить! Мы можем начать уже прямо сейчас! Надо выяснить, не беременна ли сама Леночка Сонина. Зачем-то же она залезла на этот сайт.

— А она вообще большая модница, может, она журналы мод смотрела и случайно набрела на Машины фотографии, — предположила Наталья Николаевна.

— Логично! Может, и мне еще селедочки? В рыбе вроде фосфор есть, который помогает мыслительной деятельности. — Раиса Васильевна быстро сделала себе бутерброд. — Лучшее средство защиты — это нападение! Не помню, кто это сказал.

— На кого мы будем нападать?

— У нас пока только одна подозреваемая.

— Мы будем нападать на Леночку?! — испуганно воскликнула Наталья Николаевна.

— Успокойся, радость моя! У нас же нет автоматов и гранат! Мы будем действовать очень даже мирно. Хотя действовать, похоже, буду я одна, ибо действовать надо хитро и цинично, а ты в таких делах плохой помощник. Я начинаю операцию под кодовым названием «Найти и обезвредить!», а ты продолжаешь подготовку ко дню рождения Машки. Все, я ушла!