Слезы катились градом, рыдания душили, и остановить это наводнение у меня никак не получалось. Все переживания, которые я до этого запихивала поглубже и запирала на замок, вырвались наружу. Несостоявшееся изнасилование, угрозы ректора, падение, орк… Все это нахлынуло разом, снося внутренние дамбы до основания.

 — Все хорошо, Ви! — Деррик прижал меня к себе, хотя я могла испачкать орчьими слюнями его роскошный, расшитый серебром, дублет. — Он тебя больше не тронет. Никто тебя больше не тронет…

Дракон терпеливо баюкал меня в своих объятиях, гладил по спине, словно интуитивно чувствовал: успокаивать меня сейчас бесполезно, надо только дать выплакаться. И эта неожиданная чуткость поразила меня до глубины души. Кто бы мог представить, что драконы разбираются в таких вещах! Я считала, что они умеют только мстить, рычать — и вожделеть. Даже я сама сейчас злилась на себя за то, что распустила нюни, — всегда недолюбливала плакс, — однако Деррик и не думал раздражаться. Просто молчал и ждал, когда я наплачусь вдоволь.

 — Спа… спа… спасибо, — всхлипнула, восстанавливая дыхание.

Странно, но после рыданий мне вдруг стало легко-легко, — слезы освободили меня от груза, о существовании которого я до этой самой минуты не подозревала.

 — Почему ты кричала, что жива? — Деррик приподнял мое лицо за подбородок и испытующе заглянул в глаза.

 — Разве? Мне казалось, я просто верещала от страха… Понимаешь, я никогда не видела живого орка, и он был таким милым…

 — Милым? — опешил серебряный. — Странный у тебя вкус. Хотя… Это объясняет, почему ты выбрала Лея. Но я о другом. До орка, когда ты звала Манфорда, ты точно крикнула: «Я жива!»

 Я вздохнула. Пожалуй, Деррик заслужил право знать обо всем, что случилось в галерее королей. После всего, что он для меня сделал… Вряд ли он побежит ябедничать Копперброку! А потому я выложила принцу историю про розыгрыш — и про то, почему внук ректора пустился в бега.

Деррик слушал, не перебивая и никак не реагируя, — что творилось у него в голове оставалось для меня полнейшей загадкой.

— Забавно, — сухо сказал он, когда я закончила. — Но ты плохо знаешь Манфорда. Он тебе этого не простит.

 — Да музы с ним, пусть не прощает! Главное — чтобы ректор не наказал меня и Лея…

 — Насчет ректора как раз волноваться нечего, — отмахнулся Деррик, поморщившись. — Если Манфорд в порядке, то во все остальное его дед влезать не станет. Ты же стерла иллюзии?

Молча кивнула.

 — Ну вот, значит, ничего не докажешь. Копперброк по-своему справедливый, без веских оснований он тебя не тронет. А вот Манфорд… — тут Деррик сделал паузу, словно не решался мне о чем-то сообщить.

 — Ну? — подстегнула его. — Что Манфорд?

 — Он трус, Ви, и поэтому способен на подлость. Действует исподтишка. Как-то его вызвал на поединок Рейнар Янброк… Я не в курсе, что они там не поделили. И Манфорд проиграл, дерется он хуже орка… Упс! — принц спохватился. — Прости, не хотел напоминать…

 — Да ничего! Я его так и так теперь нескоро забуду! — усмехнулась, переводя все в шутку. — И что было после поединка?

 — А после поединка Рейнара кто-то отравил, — мрачно продолжил серебряный. — Он месяц провалялся в лазарете, у него отнялись ноги, он не помнил кто он, что он, и только мычал.

 — Кошмар! — отпрянула я.

 — Вот именно. В итоге позвали самого герда железного клана, тот настоял, чтобы вызвали мага из верховной гильдии, и маг определил, что Рейнару подсыпали проклятого пепла… Кажется, так, да.

 — Но это же вроде только у темных ведьм достать можно!

 — Ага, на черном рынке. А теперь угадай, кто отлучался из академии накануне отравления?

 — Манфорд?

 — Разумеется. — Глаза Деррика влажно блеснули в полумраке, и у меня по затылку побежали мурашки. Не самая добрая сказка на ночь получилась! — Рейнара, правда, вылечили, маг поставил ему защитное клеймо, но важнее всего то, что Манфорду за это ничего не было. Нет улик — нет наказания.

Я окончательно сникла. И как мне теперь быть? Готовить себе отдельно, передвигаться только с конвоем — или самой бежать из академии без оглядки? Ведь как только медный поймет, что его надули, он начнет лелеять план мести. И Деррик прав — это будет пострашнее наказания ректора!

 — Поэтому я и полетел его искать, — продолжал серебряный. — Думал, он снова рванул в Крейвик на черный рынок… Но, видимо, все еще впереди. Слушай, тебе нельзя говорить ему, что это была твоя идея! Вали все на меня: мол, я тебе приказал, хотел развлечься. Он знает, что я был в галерее…

 — Ни за что! — ужаснулась я. — Во-первых, ты не можешь мне приказывать, а во-вторых… Чтобы из-за меня отравили сына короля?! Я пока в своем уме! Это дипломатический скандал! Если потом драконы развяжут войну с феями…

 — Ой, ну какая война? — дракон фыркнул. — Я тебя уверяю, меня Манни и пальцем не тронет! Иначе отец из медного клана сварит такой компот, что мало не покажется. Копперброк первым вызовется прирезать внучка, лишь бы спасти остальную родню! Так что предоставь все мне.

 — Зачем тебе это, Дер? — не выдержала я. — Зачем лезть в чужие проблемы и помогать мне?

 — А ты еще не поняла? — серебряный склонился надо мной и вытер остатки слез большими пальцами.

Я догадывалась, к чему все идет, — и что ничем хорошим это не закончится, но не нашла в себе сил оттолкнуть Деррика. Мной овладело любопытство, я хотела получить ясный и однозначный ответ. И я его получила.

Деррик поцеловал меня. Прижался к моим губам — и замер, будто проверяя, посыплются ли на него брань, проклятия и пощечины. И все мое воспитание на пару с женской гордостью требовали немедленно дать отпор, поставить наглеца на место…

А я не смогла. Такое странное приятное чувство… Как будто я очутилась дома, там, где всегда должна была быть. Меня тянуло к Деррику, тянуло всем моим существом, внутри распускались тысячи маленьких лобелий, — целые сине-лиловые поля.

Я подняла чистую руку, — ту, что не побывала в орчьей пасти, — и робко коснулась щеки Деррика. Вот тогда-то он и забыл про деликатность. Прижал меня к себе так сильно, что я чуть не задохнулась, — то ли от неожиданности, то ли от острого удовольствия, — и поцелуй стал совсем другим. Страстным, жадным, порывистым…

Звездное небо вновь завертелось надо мной с бешеной скоростью, но на сей раз падала я уже не с горы. Я летела в такую бездонную пропасть, из которой не выбраться при всем желании. Впрочем, я и сама не знала, хочу ли выбираться…

 — Деррик?! — раздался за спиной возмущенный возглас Мэлины. — Виана?.. Что это значит?!

Н-да. Похоже, дно у пропасти все-таки имелось — и я его только что пробила.

Есть у фей одно качество, — кто-то считает его недостатком, кто-то — достоинством, — но всем очевидно: жить с ним несладко. Совесть. Она скорее похожа на соль: в целом полезна, но, если попадет на рану, будет зверски больно.

У меня и в мыслях не было обижать Мэлину. По правде говоря, целуясь с Дерриком, я вообще про нее забыла, — близость дракона пьянила, его прикосновения усыпляли мозг — и пробуждали сердце. Однако едва я увидела бледное лицо Мэл, ее широко распахнутые глаза, полные боли, как пыточный аппарат совести заработал на всю катушку.

Я предала фиолетовую. Знала, что она влюблена в принца, — и все равно допустила этот проклятый поцелуй. И свалить вину на Деррика не получалось: обмануть можно кого угодно, но не саму себя, — я не просто не сопротивлялась, я сделала шаг навстречу. А ведь у нас с Мэл только-только наладились отношения! Как лихо мы показали драконам, почем фунт лиха, на занятии по стратегии, сплотились, поймали командный дух… Фактически подружились! А я взяла — и ударила ее в самое больное место. Еще и удовольствие от этого получила… Жалкая позорная предательница, вот я кто!

Но что еще хуже — Мэл прилетела не одна. Позади нее маячил угрюмый Манфорд. Выходит, все это время фиолетовая рыскала в ночи, чтобы отыскать беглеца и решить, по сути, мою проблему, я же пустилась во все тяжкие и обжималась с ее возлюбленным.