– Перегибаешь, – голос его стал строже и одновременно заметно тише. – Да, мне обидно. Однако я признаю, что это лучше для тебя и Насти. А коли так, единственное решение – всерьёз подумать о своей карьере.

– Круто, но глупо. Придётся также признать, что мы истратили наш запас удачи. Каюсь, виновна, – я повернулась на бок, ещё сильнее прижимаясь к мужу. – Дим, обещаю – что бы там ни случилось, больше не будет никаких секретов.

– Ладно, посмотрим, – последним, что я запомнила, стало подобие поцелуя в губы. Приторно-сладкий он обволок мне душу и странной нежностью отозвался в сердце. И, засыпая, впервые за эти дни я ни секунды не думала об Олеге.

Проснувшись утром, я долго лежала молча, пытаясь вычеркнуть из себя вчерашнее. Дима дремал, а сквозь приоткрытую форточку в комнату изредка пробирался ветер. Он тихо шуршал журналом на подоконнике и шаловливо будоражил шторы, словно стесняясь или просто боясь резким движением потревожить мужа.

В отличие от ветра, я оказалась смелее и всё же выбралась из объятий Димы. Надела халат, руками поправила волосы и торопливо выскользнула из спальни. Муж даже не вздрогнул – он продолжал сопеть, почти с макушкой спрятавшись под одеялом.

Внизу на кухне с чашкой кофе в руках меня смиренно дожидалась Маша. Снова другая: непривычно растрёпанная, в белой футболке, босиком и в джинсах. Но как и от леди, приехавшей накануне, от неё пахло абсолютным сексом.

Заворожённая этой странной картиной я на мгновенье замерла у двери.

– Доброе утро, – ни капельки не смутившись, Маша приветливо расплылась в улыбке. – Ты что-то рано… Я думала, в этом доме встают не раньше, чем часов в одиннадцать.

– Сегодня – в семь тридцать, – я села в кресло напротив, не отрывая от подруги взгляда. Хотела съязвить, но вовремя спохватилась и, потянувшись, перекрестила ноги.

Маша лениво отставила чашку в сторону, переключая на меня внимание.

– Ника, ты в норме? Слушай, мне так неловко… Не представляю, как общаться с Димой.

– А в чём проблема? Стесняешься из-за вчерашнего или боишься напортачить снова?

– Может быть, хватит? Разве моя вина, что он так падок на красивых женщин?

– А ты красивая? – моя невинная шутка смешливым эхом разнеслась по кухне. – Маша, запомни: внешность – это одно, а сексуальность – это совсем другое.

– И что мне делать?

– Вести себя как обычно, не позволяя чрезмерных вольностей. А ещё лучше, – я сердито нахмурилась, – найти какой-нибудь повод для возмущения. Благо, их куча. Уверена, после этого Дима забудет про тебя как женщину.

– Нет, это слишком, – голос её чуть вздрогнул и от волнения превратился в шёпот. – И не надейся. Даже ради тебя я не готова становиться прежней.

– Маша… Проклятье! Вообще-то, это мой муж, и мы и так уже перешли границы! Да, я сглупила. Но ты-то будь поумнее и не веди себя как вторая дура!

– Самокритично, – она опустила взгляд и виновато посмотрела на пол. – Тут не поспоришь. Вот только сегодня ночью я чуть не сдохла в объятиях возбуждения.

– Ты? Чуть не сдохла? – мой изумлённый мозг аж задымился от таких признаний. – Эй, погоди-ка… И это всё из-за Димы? – я как ошпаренная подскочила с кресла.

Маша кивнула. Повисла долгая пауза, и мир как будто раскололся надвое. А я осталась – одна меж двух половин, которые с жадностью поглощала бездна.

– Да, из-за Димы, – холодный жёсткий ответ пришёл откуда-то из другой вселенной. – А что ты хотела? Выйти сухой на берег после устроенного тобой же шторма? Так не бывает. Впрочем, теперь у нас есть одна общая значимая проблема. И имя ей – страсть, слепая и беспощадная, которая с лёгкостью плюёт на принципы.

Картинно поёжившись, Маша поджала ноги и вопросительно повернула голову. Я промолчала. Опёрлась рукой о стол и ощутила, как уходят силы. Всё. Доигралась. Моя дурацкая шутка слишком стремительно обросла последствиями.

– Так что приплыли, – снова потупив взгляд, как констатацию произнесла подруга. – Нет, ты не бойся. Я-то себя сдержу. Просто хотела, чтоб ты знала правду.

– Да уж, спасибо, – с трудом подавив сарказм, я механически включила чайник. – И как всё исправить? Выгнать тебя за дверь или на время поделиться мужем?

– Тьфу. Идиотка.

– С точки зрения логики, это простейшее из возможных действий. И оптимальное. Проблема только одна – не представляю, как нам быть с моралью.

– Ника, довольно. Давай я просто уеду, и мы попробуем позабыть про это.

– Да? А получится? Или все свои мысли ты закопаешь на компостной куче? Я же не дура. К тому же твоё отсутствие не повлияет на фантазии Димы. Маша, ну правда… – вконец запутавшись в доводах, я, пошатнувшись, прислонилась к шкафу.

– Уговорила, – она предпочла не спорить, демонстративно поднимая руки. – Давай не об этом. Лучше поведай мне, как развиваются отношения с Хворцевым.

– Опять издеваешься? У нас с ним нет ничего, что можно связать с понятием “отношения”. Ну, вот вообще… – не дав мне закончить фразу, прямо под ухом громко пискнул чайник.

– Он твой начальник. Иными словами – шеф, – немного вальяжно возразила Маша. – А между шефом и его подчинённной, хоть ты убейся, не обойтись без этого.

– Без отношений?

– В данном случае – да. Впрочем, и секс я тоже не исключаю. Так что колись, – она лукаво прищурилась, не оставляя пространства для отступления.

Намеренно медленно я заварила чай и так же неспешно возвратилась в кресло. Новая тема, затронутая подругой, была, пожалуй, опаснее предыдущей. Однако молчание стало бы доказательством моих тех самых “отношений” с Хворцевым. Поэтому я, сделав один глоток, всё же ответила на её претензии:

– Мы едем в Питер. В пятницу он сказал, что у нас будет важная командировка.

– И?

– Это всё. Пока с его стороны я не заметила других намёков.

– А это намёк? – она тотчас оживилась, от нетерпения потирая руки.

– Маша, не знаю. Да и какая разница? Я не планирую мутить с Олегом.

– Но ты его хочешь. А он, по слухам, из тех, кто не упустит ни одной возможности.

– Ты…

– Так уж вышло. Пытаюсь помочь подруге, благо имею кое-какие связи.

При всей серьёзности Машиных обвинений сама она выглядела беспечной до неприличия. И даже больше – её забавлял тот факт, что я настолько "заболела" Хворцевым. А может, напротив, такое её поведение было защитной реакцией на вчерашнее.

– И? Что нарыла? – в борьбе любопытства с гневом победу быстро одержало первое.

– Не что, а кого, – со вздохом сказала Маша. – Ты что-нибудь слышала о Людмиле Бойко?

Внутри что-то ёкнуло, и долгих десять секунд я безотрывно пялилась на подругу. Почти убеждённая – мне прекрасно известен образ, скрываемый незнакомым именем. Однако признаться было немного страшно, и я не стала торопить события.

– Кажется, нет. Но секретарша Хворцева упоминала про какую-то Люду.

– Его невеста, – Маша снова вздохнула и посмотрела на меня с упрёком. – А ты не знала? Они встречались три года, расставшись прямо перед самой свадьбой. Из-за неё. Никто не в курсе подробностей, но это не было желанием Хворцева.

От удивления я просто открыла рот и подавилась собственными эмоциями.

– Не ожидала? – довольная своей речью Маша с мурчанием потянулась в кресле. – Вот и я тоже. Так что скажи спасибо и будь внимательнее с этим скользким типом.

– Он с ней работал? – переварив услышанное, я попыталась разузнать детали.

– Куда же без этого? Если сплетни не врут, она как раз-таки была его помощница. В далёком прошлом – с момента их расставания прошло как минимум четыре года.

– И что это значит?

– Да в общем-то – ничего, – Маша двусмысленно развела руками. – Ника, опомнись. Я хочу донести, что тебе стоит опасаться Хворцева. И чем скорее ты вобьёшь себе это в голову, тем меньше глупостей совершишь в дальнейшем.

– Маш, я не дура.

– Ты хуже её в сто раз, так как всецело доверяешь чувствам! А в твои тридцать, – она понизила голос, – пора бы чаще обращаться к мозгу.