Дверь громко захлопнулась, и я, оставшись одна, немым отчаянием растеклась по креслу. Мысли смешались. Мой разговор с начальством казался отрывком из какого-то фильма. Скорее абсурдного, ибо во всём услышанном напрочь отсутствовали и расчёт, и логика.

Закрыть проект, приносивший такие деньги, мог только выживший из ума директор. Коим наш шеф Степан Сергеевич Штунц не представлялся даже в фантазиях Вити. Хотя последний в творении небылиц достиг поистине невероятных уровней. Над его байками, порой за гранью разумного, смеялись все: от водителей до бухгалтеров. И даже я, не склонная к глупым шуткам, часто не сдерживалась, поддаваясь хохоту.

Но в этот раз всё было куда серьёзнее, как ни хотелось мне отрицать случившееся. Нас просто собрали, поставили перед фактом и дали полную свободу действий. Без объяснений. А любопытству некоторых скормили очень щедрые увольнительные. И… до свидания. Всё, над чем мы работали, вдруг в одночасье провалилось в прошлое.

Нельзя сказать, что я чувствовала себя обманутой и ущемлённой в собственных интересах. Да и вообще, семь лет, проведённых здесь, ни одним мигом не омрачали память. Скорее, напротив, за этот долгий срок компания стала моей второй семьёй. И главной болью, терзавшей сейчас меня, было не мной инициированное расставание.

В дверь постучали. Я вытянулась как струна и твёрдым голосом произнесла:

– Войдите!

– Ника, прости, – Андрей застыл на пороге, словно намеренно глядя куда-то в сторону. – Я… мы… не знали. Для нас вся эта история стала такой же аховой неожиданностью.

– Охотно верю, – легко согласилась я, стараясь казаться максимально собранной. – Но, полагаю, ты здесь не для того, чтобы вымаливать у меня прощение?

Он нервно фыркнул.

– Если не возражаешь, я бы хотел поговорить о будущем. Ты уж прости… Мне кажется, что тебе как никому необходима помощь.

Теперь уже я в ответ на его слова едва сдержала вымученную усмешку. Андрей был прав – отныне моей проблемой являлось всё, что связано с трудоустройством. И это пугало, так как всю свою жизнь я просидела на одной работе. Причём с убеждением, что Вероника Нестерова незаменима в мировоззрении шефа. Но… я ошиблась. Степан Сергеевич Штунц всё это время рассуждал иначе. Как результат – при первом же потрясении нашу команду выперли на улицу, а мне, привыкшей к спокойствию и комфорту, пришлось отчасти разочароваться в шефе.

– Необходима, – грустно признала я и машинально закинула ногу на ногу. – Есть предложения?

Прикрыв за собою дверь, Андрей вальяжно сел на стул напротив. И только тогда, словно набравшись храбрости, всё-таки встретился с моим строгим взглядом.

– Тебе не понравится, – промолвил он после паузы, – но самое время обратиться к Маше.

– К Маше? Ты спятил? – не удержалась я, почти подавившись именем подруги. – Да ни за что! Заговорить с ней первой – признать вину, которую я не чувствую!

Андрей, не моргнув, слегка поправил очки и, усмехнувшись, чуть повысил голос:

– Ника, ты странная. Она способна помочь, а ты как дура упрямо идёшь на принцип?

– Дело не в этом. И лучше не продолжай. Ты всё равно не понимаешь женщин.

Он не обиделся, хотя своею реакцией я очень сильно ударила по больному. Так, что сама невольно стиснула зубы и ощутила, как зачастило сердце. Андрей и женщины… Похоже, эти субъекты не были созданы для одной вселенной. И всякий раз, сталкиваясь друг с другом, они взрывались, порождая хаос. Только со мной каким-то странным образом ему удавалось сохранять спокойствие. Вот и сейчас с невозмутимым видом он немой статуей восседал на стуле.

– Ладно, посмотрим, – сдалась я через минуту и примирительно протянула руку. – Только скажи, ты просто хочешь помочь или преследуешь личные интересы?

Тут уже он смущённо насупил нос и стал немного похожим на человека.

– Ну, не без этого. Прошу, ты только не смейся, но твоя Маша – это что-то с чем-то.

Моя рука нелепо застыла в воздухе и опустилась на гору документации.

– Ты что, влюбился? – случись такое вчера, я бы немедленно разразилась хохотом. Однако сейчас, придавленная обстоятельствами я только часто захлопала ресницами.

– Ник, я скучаю, – признался он после паузы и как-то разом постарел на годы. – Да, понимаю, у нас с ней немного общего, но… ты сама ведь хотела услышать правду.

Я резко выдохнула и, чуть подавшись вперёд, поправила выбившийся из причёски локон.

– Значит, вот так? Боже, а мне подумалось, это внезапное искреннее побуждение. Хотя… не важно. По крайней мере, теперь не буду чувствовать, что я тебе обязана.

– Договорились, – спешно сорвавшись с места, Андрей ракетой долетел до двери. Но прежде чем выйти, по-дружески подмигнул и на прощание пожелал удачи.

Если б я знала, куда свернёт моя жизнь после совета помириться с Машей! Готова поклясться – я бы трижды подумала и позвонила ей не раньше вечера. Однако под прессом сказанного Андреем рука сама потянулась к телефону.

– Ника? Привет, – она ответила сразу полным растерянности и удивления голосом. – Не ожидала. Зная тебя сто лет, я посчитала, ты будешь дуться вечность.

– И угадала. Я звоню не затем, чтобы вымаливать у тебя прощение. Мне нужна помощь, а ты тот человек, кто разберётся с этим лучше прочих.

– Что-то с работой? – она поняла без слов, и удивление вышло на новый уровень. – Чёрт! Невозможно! Ты вроде не намекала на хоть какие заморочки в офисе!

Способность Маши к анализу каждой мелочи всегда казалась мне сродни дару свыше. Однако порой в своей погоне за логикой она отчаянно не замечала главное. Вот как сегодня… Я развернулась в кресле и, глядя в небо, выдавила по звукам:

– Н-а-с з-а-к-р-ы-в-а-ю-т. На что я могла намекнуть, если об этом не говорили раньше?!

Только тогда в её волшебных мозгах сложилась полная картина происходящего. Но даже мой пронзительный крик души не вывел Машу из состояния равновесия. Она тотчас забыла про нашу ссору и без раскачки перешла к проблеме:

– Пришли резюме. Я посмотрю что есть и отзвонюсь тебе в течение получаса. И не реви – уж для такой как ты у нас всегда найдётся достойный выбор.

– Правда? Спасибо, – мы сдержанно попрощались, и я немедленно приступила к делу.

Стыдно признаться – в свои двадцать девять лет я первый раз вот так искала работу. И жутко тряслась, боясь, что каждая буква может серьёзно повлиять на будущее. Спасла лишь оседлость – весь мой богатый опыт легко уместился на четыре строчки. После чего, отбросив страх и сомнения, я переслала резюме подруге. И стала ждать, надеясь не на себя, а на таланты и знакомства Маши.

Она позвонила почти через два часа, когда мои нервы были уже на пределе.

– Ника, прости. Быстрее не получилось, но у меня есть предложение века. Ты ведь не против ради хороших денег чуть отойти от основной профессии?

Из уст подруги эта благая весть прогрохотала как контрольный выстрел. Я даже впилась ногтями в подлокотник, вспомнив, к чему приводят идеи Маши.

– Да не волнуйся, – она прочла мои мысли и разразилась неудержимым смехом. – Больно не будет. Мне прислали запрос на ассистента, знакомого с программированием. И, между прочим, работа в твоей компании там обозначена как весомый бонус.

– А поконкретнее? – первое потрясение сменилось естественным в таких случаях любопытством.

– Узнаешь сама. Спешу тебе сообщить – твоё собеседование в половине третьего.

– Э-э-э… Сегодня? – я повернулась в кресле и с опасением посмотрела в зеркало. Идти куда-то с моим растрёпанным видом казалось верхом безумной самонадеянности.

– Куй железо пока горячо, – нравоучительно заявила Маша. – Да, и ещё. Я буду очень признательна, если потом ты пригласишь на ужин.

– Уговорила, – на спор не осталось сил, и мне пришлось смириться с её условием. – Но не надейся – что бы ты там ни сделала, я не начну просить прощения первой.